Предел обороны - Огай Игорь. Страница 39

Снов не было. Отдыха, впрочем, тоже. Было только время, которое надо убить любым способом, и Павел раз за разом заставлял себя проваливаться в томительную дремоту. Просыпался, мысленно отсчитывал время, прислушивался к шагам и разговорам на первом этаже… И снова погружался в пограничное состояние.

А потом вдруг, в очередной раз продрав глаза, он понял: пора начинать. Не потому что пришло загаданное время – он давно сбился со счета. И даже не потому что стражи наконец уснули – они вполне могли караулить по очереди, и тогда разговаривать все равно было бы некому. Просто Павел сообразил, что, если сделает новое усилие, оно может наконец увенчаться успехом, и тогда до утра его уже не поднять даже из пушки.

Подавив судорожный зевок, он приподнялся на отчаянно скрипящих пружинах. Сторожевые орихалковые стержни были на месте, обозначая свое присутствие слабым голубым свечением. Лампа на проводе, кружка с водой, спинка от разборной кровати… Что-нибудь да сработает. Только бы атлант не сунулся первым.

Дотянувшись до лампы, Павел осторожно содрал провод с потолочных гвоздей. Потом потянул за патрон, и пара оголенных концов выскользнула из зажимов. Изоляция легко поползла по шву, распуская провод на две жилы. Так, отлично… Теперь два оборота вокруг перекладины спинки и скрутка – должно удержаться. А конец другой жилы…

Морщась от скрипа, Павел поднялся на ноги. Если предположить худшее и сейчас действительно дежурит гиперборей, то его уже встревожила активность землянина. Значит, время осторожности прошло. Приблизившись к лестнице на дозволенный метр, Павел протолкнул кусок кабеля поближе к орихалковому стержню. Потом вернулся к кровати и с грохотом, от которого зазвенели стекла в окнах, сбросил решетку с крючков спинки.

– Градобор! – От этого крика у него самого чуть было не заложило уши. – Градобор, сюда!..

Он подцепил ногой наполовину разобранную кровать и перевернул ее. Дощатый пол вздрогнул от тяжелого удара. Где-то внизу звякнула кастрюля.

– Градобор, живее!..

Ноль реакции. Не могли же оба ассамблейщика исчезнуть, оставив землянина одного! Или все же?.. Да уж не прикончил ли атлант гиперборея?

Павел со всего размаху ударил железной спинкой в стену. Дом заходил ходуном, где-то через три подворья взахлеб зашлась лаем собака – надо же, зимой-то!

– Градобор! Выходи, гад!..

Он снова набрал полную грудь воздуха, но вдруг поперхнулся криком.

– Ну и что ты орешь? – спокойно проговорил гиперборей.

Интересно, сколько времени он вот так стоял на предпоследней ступеньке лестницы с обнаженным клинком? Павел живо представил себе, как это все должно видеться кошачьими глазами полярного жителя: легкие сумерки в комнате, разгромленная кровать и беснующийся землянин с железякой в руках…

Черт возьми!

– Лови! – выдохнул Павел и метнул спинку кровати в главного дознавателя. Не видя никакой угрозы в этом странном орудии, тот взял его свободной рукой из воздуха и сквозь тьму удивленно уставился на землянина. А Павел пнул следом кружку с водой и щелкнул выключателем…

Все его познания в электротехнике ограничивались понятиями «два провода в розетку…» и «запал к подрывной машинке…». Однако предсказать поведение системы из двух проводников переменного тока, человеческого тела, двухсот граммов электролита и заряженного орихалкового стержня не взялся бы даже электромонтер седьмого разряда. А уж тем более подсчитать энергию, которую приспособление атланта высвободило в сеть дачного кооператива.

Павел зажмурился в момент вспышки и отдернул руку от брызнувшего горячей пластмассой выключателя. На мансарде мгновенно стало светло и жарко. Стена вспыхнула по всей длине провода, от которого остались только мелкие капли алюминия на полу и одежде.

Гиперборей, не вымолвив ни звука, мешком обрушился на ступеньки и скатился вниз по лестнице. Павел бросился следом. Споткнулся об оплывший орихалковый стержень, но устоял и спустился на первый этаж на собственных ногах.

Атлант стоял в двух шагах от поверженного.

– Я не это имел в виду, – озабоченно проговорил он при виде землянина.

– А что тогда? – огрызнулся тот. – Ждал, пока просочусь через форточку?

Павел нагнулся над телом, приложил два пальца к сонной артерии. И с облегчением обнаружил слабое, но устойчивое биение.

– Вот и славненько, – пробормотал он, выворачивая карманы гиперборея. – Пусть тебя убьет кто-нибудь другой… И когда-нибудь потом…

Он выпрямился с телефоном в руках. Звонок, конечно, сразу засекут, но больше минуты для разговора и не потребуется.

– Ключи! – бросил Павел атланту.

Тот понял. Метнулся в прихожую и вернулся с ключами от «Мерседеса».

– Вызови медиков и группу уборки, – распорядился Павел. – Сразу, как только придешь в себя.

– Приду в себя? – переспросил атлант.

– Да. И постарайся очнуться быстро, не то сгорите тут к чертовой матери…

Не давая ассамблейщику времени для нового вопроса, Павел с разворота заложил уличный навар в челюсть, и атлант – непобедимый слуга Посейдона – рикошетом от стены улегся поверх гиперборея.

С мансарды отчетливо потянуло дымом. Растирая костяшки, землянин критически осмотрел результаты своей деятельности. Ничего, кто-нибудь да очнется. Только вот дачу шефу придется заново строить. То-то Евгений Саныч порадуется новому подряду…

Павел вздохнул и выбежал на мороз. Извините, если что не так, хотел как лучше.

«Мерседес», как и прежде, стоял посередине дороги. Усаживаясь за руль, Павел отбарабанил на клавиатуре мобильника нужный номер и только после этого повернул ключ в замке зажигания.

Гудок, другой, третий…

Вращая баранку одной рукой, Павел развернул машину, юзом занося корму, и притопил педаль газа. Телефон противно пискнул и умолк. Что за чертовщина? Шеф иногда отключал трубку, но если уж звонки проходили, то брал ее всегда. Прибавив газу, Павел нажал «повтор номера». Дождался нового отбоя и тут же набрал номер Филиппыча. Уведомление о том, что абонент недоступен, он воспринял, уже почти не удивившись. Ощущение больших и недобрых перемен в земной политике Ассамблеи стремительно набирало силу.

Без особой надежды Павел настучал на трубке еще несколько цифр. Часы на приборной панели высвечивали половину двенадцатого ночи, не мог же капитан Сергеев увалиться в такое детское время дрыхнуть?

Оказывается, мог. На седьмом гудке в трубке наконец раздалось хриплое и заспанное: «Да!»

– Это я, – сообщил Павел с облегчением. Может, не все еще потеряно? – Просыпайся, Федор. Нужна помощь.

– Пошел к черту, – с чувством отозвался тот. – Не повезу я тебя на вокзал.

– На какой вокзал? – опешил Павел.

– На Казанский. Ты ж с Казанского едешь?

– Куда я еду?

– Туда же, куда и я хочу, но куда меня еще полгода не выпустят, – сложно ответил Сергеев. – В отпуск он собрался, блин… Нашел время! Только с утра ведь про девчонку говорили…

В отпуск? Ну ладно, допустим, атланты с гипербореями изобретать велосипед не стали и подсунули шефу фальшивое заявление. Но чтобы тот подмахнул его не глядя, даже не поинтересовавшись, где, собственно, сам Головин!.. З-зараза, да что ж у них там происходит!

– Я не в отпуске, Федя, – отбарабанил Павел. – Я в бегах. Надо встретиться. Приходи через час к типографии и принеси все, что нужно.

– Так… – Голос у Сергеева моментально изменился. – Так. Ясно. К какой типографии?

– К той самой, где неделю назад побрякушку взяли! Не валяй дурака. В полпервого чтоб был на месте, и обратно мне на этот номер не звони…

Не дожидаясь ответа, Павел выключил телефон. Развилки с Киевским шоссе он достиг, показалось, мгновенно. Притормозил, пропуская редкий поток машин, – оплатить здесь установку светофора ассамблейщики, к сожалению, не догадались. И только тогда осознал свою ошибку.

Ехать в Москву означало вступить в игру господина Уния, ради которой тот решился кинуть даже своих временных союзников гипербореев. Не ехать – остаться без элементарных средств выживания в современном городе: денег, документов, лучемета. Федора со всем этим добром следовало вызвать за МКАД.