Черный дембель. Часть 5 (СИ) - Федин Андрей. Страница 19

В театр мы вошли за полчаса до начала спектакля. Разделились по парам. На этот раз Бурцева шла под руку с Артурчиком. Настя здоровалась едва ли не со всеми встречными. А эти «встречные» называли её по имени и отвешивали ей комплименты. Перепадали комплименты и нам — особенно Котовой, в которой явно заподозрили представительницу нынешней «золотой» молодёжи. Я мысленно поставил «плюс» Марго. С фасоном платья для Лены она явно угадала. Гости театра то и дело задевали Котову взглядами. Женщины с почти нескрываемой завистью и интересом разглядывали наряд Лены. Мужчины плотоядно посматривали на фигуру Котовой.

Лена чужие взгляды словно не замечала. Она отвечала улыбкой на улыбки, комплиментами на комплименты. Не выглядела смущённой. Хотя я чувствовал, как она крепко сжимала мою руку: словно Лена боялась остаться среди этих людей в одиночестве. Вслед за Бурцевой и Прохоровым мы неторопливо прошли в зрительный зал. Спустились к своему ряду. Там я снова окунулся в уже знакомую атмосферу, которой наслаждался ещё в сентябре. Заметил, как заблестели глазища Котовой при виде театрального занавеса (прятавшего за собой сцену). Мне почудилось, что Лена затаила дыхание. Я улыбнулся. Потому что примерно на такую её реакцию и рассчитывал.

Артурчик шутил, Кирилл и Наташа шушукались, Бурцева сыпала историческими справками и цитатами из пьесы Гоголя. Котова молчала, лишь изредка невпопад кивала в ответ на вопросы, рассматривала занавес, лица зрителей, потолок зрительного зала. Она будто онемела в ожидании представления. Сверкала глазами, водила взглядом по сторонам, холодными пальцами сжимала мою руку. Она едва заметно, одними лишь уголками губ улыбалась мне, когда наши взгляды встречались. И вновь поворачивала лицо в сторону сцены. Поднялся занавес, музыка сменила ещё минуту назад звучавшие в зале голоса. На пока ещё слабо освещённой сцене появились актёры.

— Я пригласил вас, господа, — произнёс городничий (которого играл Анатолий Дмитриевич Папанов), — с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.

Во время антракта я спросил у Лены, которая всё ещё заворожено смотрела на занавес:

— Ты хотела бы выйти на эту сцену?

Котова моргнула и взглянула на меня.

— Зачем? — спросила она.

— Чтобы быть по другую сторону занавеса. Участвовать в спектакле, а не смотреть на него из зала.

Лена неуверенно улыбнулась и сказала:

— Там такие актёры… Я рядом с ними выглядела бы глупой неумёхой.

— Это тебе так только кажется, — заверил я. — Ты бы прекрасно смотрелась рядом с ними.

— Эй, проснитесь! — окликнул нас Артурчик. — Мы сейчас в буфет идём. Пока там всё без нас не съели.

После спектакля Бурцева схватила Лену за руку и увела за кулисы. Нас они с собой не позвали — поэтому мы вместе с подавляющим большинством заряженных положительными эмоциями зрителей побрели к выходу из театра. Я пообещал Лене и Насте, что мы дождёмся их около входа в театр. Но у самого входа места для нас не нашлось: нас оттеснили едва ли не к углу здания. Наташа и Кирилл делились друг с другом впечатлениями о спектакле. Прохоров курил (первую сигарету он выкурил едва ли не в три затяжки, а вторую раскуривал неторопливо, выпускал клубы дыма поверх голов сновавших мимо театра советских граждан).

Котова и Бурцева задержались в театре на сорок минут.

За это время мы не отморозили носы, но уже рассуждали вслух о тёплом укрытии.

До гостиничного комплекса снова ехали в машинах такси.

Поздно вечером, в гостинице, Лена мне рассказывала, с кем из актёров Настя её сегодня познакомила. Перечислила имена и фамилии. Поделилась впечатлениями от общения со знаменитостями.

— Представляешь, Серёжа, — сказала она, — Ширвиндт и Миронов вспомнили, как подписывали для меня фотографию. Настя им меня представила. Они посмотрели на меня и воскликнули: «Так вы и есть та самая Лена⁈»

Котова мне сообщила, что завтра, в субботу, Бурцева познакомит её со своим отцом. Настя пригласила Котову к себе домой в гости: только её — нас (меня, Наташу, Кирилла и Артурчика) Бурцева в гости не позвала.

— Завтра там будет и лейтенант Елизаров, — шепнула Котова. — Настя сама мне об этом сказала.

В субботу Лена и Настя уехали из гостиницы на такси сразу после завтрака. Лишь на пару минут они заглянули перед этим в свой номер: там девчонки переоделись. Котова не нарядилась в красное платье — предпочла скромный наряд. Она поцеловала меня в щёку. Я пожелал ей удачи. Лена в ответ кивнула и показала мне скрещенные пальцы, будто отправлялась не в гости к подруге, а на сдачу важного и ответственного экзамена.

Мы попрощались с Настей и Леной — Артурчик побрёл в комнату девчонок на перекур. А я улёгся на кровать, положил на живот журнал «Техника молодёжи». Наблюдал за тем, как в нашем номере Кирилл и Наташа рассматривали купленные в прошедший четверг книги. Они спорили, смеялись. Шуршали страницами. Звенели монетами — ссыпали в общую кучу всю оставшуюся у них в закромах наличность и обсуждали, какие ещё книги они купят.

Я отметил, что Торопова и мой младший брат не делили книги на «мои» и «твои», словно те сейчас были их общим имуществом. Так же они считали и бюджет, который уже будто бы стал «семейным». Почти не спорили — скорее, вместе планировали. Я не вспомнил, были ли у них подобные отношения «тогда». Потому что в своей прошлой жизни я жизнью младшего брата и Тороповой не интересовался… до того дня, когда Кира арестовали.

После обеда я снова одолжил своему младшему брату деньги: десять рублей. Эту сумму я дал брату «до Наташиной стипендии» (Торопова кивнула, подтвердила долговые обязательства). Обрадованные моей щедростью Кирилл и Наташа снова повели меня в Московский дом книги. Пошёл вместе с нами и Прохоров. Но книжный его не заинтересовал. Артурчик отделился от нашей компании на проспекте Калинина: он свернул в магазин «Мелодия».

Десять рублей растворились в магазине за считанные минуты. Потому что с покупками Кирилл и Наташа определились ещё в гостинице. Но в «Россию» мы из Московского дома книги не пошла — снова отправились на Красную площадь, прогулялись мимо кремлёвских стен. Чуть позже я отвёл комсомольцев из Новосветска к зданию Библиотеки имени Ленина, рядом с которой пока ещё не сидел на камне печальный Фёдор Михайлович Достоевский.

Котова и Бурцева вернулись в гостиницу затемно. Девчонки поприветствовали нас, Бурцева передала мне устный «привет от папы». Настя отправилась на перекур вместе с Артурчиком, а Лена схватила меня за руку и вывела из комнаты.

Она отвела меня по коридору на десяток шагов от двери номера. Посмотрела мне в лицо, радостно улыбнулась. Я посмотрел в её глаза, вдохнул базовый аромат духов «Иоланта» и едва уловимый запашок коньячного спирта.

— Серёжа, я нашла его, — заявила Котова. — Представляешь? Нашла.

Лена улыбнулась, в радостном порыве обняла меня и расцеловала в щёки.

— Что ты нашла? — спросил я.

Котова приблизила губы к моему уху и прошептала:

— Поступок.

Глава 10

Лена держала меня под руку. Мы неторопливо шли по ярко освещённому коридору западного корпуса гостиничного комплекса «Россия» — той самой гостиницы, на месте которой (как без устали подсказывала мне память) в будущем располагался парк «Зарядье». Ковровая дорожка приглушала наши шаги. А двери номеров приглушали звучавшие в комнатах голоса постояльцев гостиницы. Я не прислушивался к чужим разговорам. Сосредоточил внимание на тихом голосе Лены. Наслаждался его звучанием. С удовольствием вдыхал аромат рижской «Иоланты», затмивший сейчас гостиничные запахи.

Котова рассказывала о своём походе к Бурцевым. Рассказывала, как встретил её «очень милый» полковник КГБ; описала внешность Настиной мамы (с которой я пока не встречался). Делилась впечатлениями от квартиры, где проживали Настины родители (особенно поразила Лену высота потолков). Призналась: её насмешила реакция Настиного отца на бесконечное повторение его дочерью высказываний известных писателей и философов. Сказала, что улыбка Настиной мамы была едва ли не точной копией улыбки её знаменитого деда. Лена описала мне, и как выглядел сегодня лейтенант Елизаров.