Война Крайер (ЛП) - Варела Нина. Страница 41

– Люди вечно болтают, Бенджи, хотя сами ничего не знают. И... нет, я не собиралась идти к Кра… к миледи. Я...

С чего начать? Так много всего произошло за день: она увидела Сторми, снова живого после стольких лет уверенности в том, что он мёртв и потерян для неё навсегда. Затем сама королева оказалась немного странной. И тревожная встреча с Фэй. И то, как Крайер весь день поглядывала на неё, когда Эйла шла всего в нескольких шагах позади, с чем-то похожим на любопытство… или даже больше.

Но как всё это объяснить Бенджи?

Вместо этого она лишь сказала:

– Я не забрала платье, которое нужно погладить до завтра. Не могу заснуть. Меня не покидает мысль, что завтра меня из-за него накажут.

Бенджи склонил к ней голову.

– Знаешь, я скучал по тебе, – тихо сказал он.

Её грудь болезненно сжалась. Она не могла смотреть в его тёмные блестящие глаза:

– Я тоже.

Он шагнул к ней, и теперь она могла лучше разглядеть его лицо. Его губы снова были приоткрыты, как будто он собирается сказать ей что-то важное, но она услышала лишь:

– Что ж, поторопись, чтобы варнская королева не обглодала тебе кости.

– Она не чудовище, как все говорят, – Эйла негромко рассмеялась. – А если и так, то она хорошо это скрывает.

– Так поступают только самые опасные монстры, – подтвердил Бенджи.

– Верно… Послушай, Бенджи. Сегодня я узнала кое-что странное. Не совсем понимаю. Это касается Фэй.

– Что-то случилось? Я слышал сплетню, что её перевели в комнату для гостей. Тебе это известно?

Эйла вздрогнула, когда прохладный ветерок шевельнул полы её пальто. Она обхватила себя руками.

– Я видела её. И... с ней определённо что-то... не так. Она всё время твердит о солнечных яблоках. Наверное, Кинок поручил ей заниматься их поставками. Не совсем понимаю, откуда это всё взялось, связано ли это со смертью Люны или помешательством Фэй. Я просто... хотела, чтобы ты знал – на случай, если что-нибудь услышишь.

Бенджи кивнул:

– Попробую выяснить что-нибудь со своей стороны.

– Отлично, – приятно работать с ним, даже если пульс частит от беспокойства. – А теперь возвращайся ко сну. Я вернусь через несколько минут, но не жди меня.

– Моей красавице тоже нужен отдых, – сказал Бенджи и, не сказав больше ни слова, скользнул обратно в спальню.

Как только он ушёл, Эйла поспешила по грязной тропинке ко дворцу. Ночь была суровой и ветреной.

Она не рассказала ему о Сторми. Не могла. По крайней мере, не сейчас. Она сама не знала, что об этом думать.

Сначала нужно повидаться с братом – наедине.

Чтобы получить ответы на некоторые вопросы.

В ушах у неё не переставало звенеть, в голове гудело осиное гнездо воспоминаний: Сторми, молодой и тощий, улыбается в пыльных солнечных лучах; Сторми сидит рядом с отцом и выстругивает новую рукоятку для ножа; Сторми смеётся рядом матерью, когда та ерошит ему тёмные кудри.

Сторми толкает её вниз, в темноту; Сторми с искажённым от ярости лицом рычит: "Убью! Убью их всех до единого!"; Сторми выглядывает из-за двери во время одного из первых налётов: "Ненавижу этих пиявок больше всего на свете…"; Сторми со сверкающим ножом в руке: "Я вырежу им сердца из мёртвой груди".

Сторми, правая рука королевы пиявок.

Вряд ли он служит ей по собственной воле. Королева, должно быть, заставила его – жизнью друга, возлюбленной, ребёнка, кого угодно. Эйле хотелось узнать, чем она его шантажирует, и помочь освободить брата.

У неё по-прежнему был ключ Крайер от музыкального салона. Она найдёт Сторми и приведёт туда, где они смогут поговорить наедине.

Она расскажет ему о Революции, о зловещей схеме Кинока, о его способах наказаний, о его секретном сейфе, спрятанном где-то в кабинете, в недрах дворца.

Она уже привыкла к извилистым коридорам дворца, так как много раз ходила по ним с Крайер. Королеву поселили в северном крыле, поближе к Эзоду и Крайер, поскольку это единственное крыло с гостевыми покоями, достаточно просторными, чтобы разместить её стражу, слуг, советников и всех остальных, кого она привезла с собой из южных рудников на холодные северные берега.

– Стой!

Эйла замерла на полушаге. Она медленно повернулась и увидела гвардейца-пиявку, идущего к ней. Его лицо в лунном свете походило на мрамор, сапоги неестественно бесшумно ступали по каменным плитам. На его поясе поблескивали ножны.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил он. – Слугам запрещено входить в это крыло, – он оглядел её с ног до головы. – И никаких домашних животных.

Отвращение имело привкус жёлчи. Она изо всех сил старалась сохранить лицо и голос спокойными:

– Я служанка леди Крайер. Я здесь по её прямому приказу.

– Хорошо. И что за такое срочное поручение у леди в столь поздний час?

– Вас это не касается, – ответила Эйла.

Ошибка.

Глаза гвардейца расширились, а его идеальный рот скривился в нечто уродливое:

– Ты, высокомерная маленькая личинка, – холодно сказал он, подходя ближе.

Чем ближе он подходил, тем очевиднее становилось, насколько он выше её, любого человека, которого она знала; и настолько же сильнее. Он мог броситься вперёд и свернуть ей шею просто за дерзость.

– Знай свое место. Иначе я с удовольствием тебя научу.

Эйла отшатнулась, вспомнив об украденном ноже – своём маленьком остром ножичке, таком смертоносном и бесполезном там, в комнате для прислуги.

– Не прикасайтесь ко мне. Леди Крайер не понравится, если вы мне что-то сделаете.

– Леди Крайер не нужна столь непослушная служанка, – сказал он, поигрывая рукоятью меча. – Ты лучше послужишь в качестве предупреждения остальным.

– Я сказала, не надо...

– Служанка!

Эйла обернулась и увидела Сторми. Тот шагал по коридору навстречу гвардейцу, освещённый лунным светом из окон, расположенных вдоль каменных стен. Эйлу в очередной раз поразило, какой он большой и широкоплечий. Она знала его тощим ребёнком, без мяса на костях. Она сама была маленькой, полуголодной и занималась самой тяжёлой работой, но Сторми вырос сильным. Она почувствовала двойной прилив гордости и стыда.

– Свободны, – сказал он гвардейцу, не оставляя места для споров. – Эту девушку вызвала королева Варна. Не надо её больше задерживать. Оставьте нас.

Даже манера речи брата теперь была другой – голос зрелого мужчины, а не мальчика.

Мужчины, с которым она не знакома.

Но это сработало: гвардеец открыл и закрыл рот, а затем, взбешённый, развернулся на каблуках и ускользнул в тень.

Ни Сторми, ни Эйла не произнесли ни слова, пока шаги гвардейца не стихли вдали. Затем...

– Эйла, – выдохнул Сторми.

Всё тело напряглось. Каждый мускул в ней желал броситься к нему, обвить руками его талию, почувствовать самой, что он действительно здесь – целый, живой. Рукам хотели обнять его, а глазам – запомнить его лицо, найти все крошечные похожести на родителей; ногам хотелось наступить на его пальцы; губам – сказать: "Я так скучала по тебе. Не могу поверить, что ты здесь и выжил. Почему ты так и не вернулся за мной?"

Вместо этого губы произнесли:

– Никогда не думала, что ты будешь служить пиявке.

Лицо Сторми мгновенно вытянулось. Он прислонился спиной к окну:

– Я мог бы то же самое сказать и про тебя.

Эйла хотела начать разговор по-другому, но теперь не могла остановиться.

– Ты такой же слуга, как я? – она подошла ближе. – Ты тоже в ловушке, как и я? Что у королевы есть на тебя, Сторми? Ты что-то замышляешь против неё? Ты подбираешься к ней поближе, чтобы...

– Заткнись! – яростно сказал он. – Ты же знаешь, нас могут услышать и сквозь каменные стены. Тебя убьют.

Она сделала паузу и поняла, что тяжело дышит. Она была такой – для этого не было подходящего определения; она не была ни злой, ни грустной, ни напуганной, ни вне себя от радости, ни виноватой, ни преданной. Ничего подобного, она была всем этим сразу, эмоции смешивались, как масло в воде для ванны, их невозможно было разделить и определить.