Война Крайер (ЛП) - Варела Нина. Страница 45

– Вы это серьёзно? – наконец спросила Эйла. – Потому что... потому что из-за этого меня могут убить. Это не игра, Крайер. Это не волшебная сказка из ваших книг. Это вопрос жизни и смерти.

– Я серьёзно, – сказала Крайер. Она приподнялась на локте, отыскав в темноте глаза Эйлы. – Позволь мне доказать тебе это.

Они внимательно посмотрели друг на друга. Глаза Эйлы блестели в лунном свете – не золотые, не как у Крайер, а глубокие колодцы, в которых тонет свет.

Доверяет ли ей Эйла? Нет, пока нет. Крайер это видела. Но нет ничего невозможного.

– Что вы знаете о Киноке? – прошептала Эйла, как будто вдруг испугалась, что Кинок подслушивает.

– Немного, – прошептала в ответ Крайер. – Я пыталась узнать больше. Знаю, что он могущественнее, чем я когда-либо ожидала. Знаю, что он экспериментирует с камнем-сердечником. Знаю, что у него есть особый компас. Не знаю, чем он особенный, но Красные Советники определённо знают. И они ему... завидуют.

Лёгкий шорох, Эйла кивает головой на подушке.

– Узнайте, что он на самом деле задумал, – сказала она. – Так вы и поможете.

Эйла ничего ей не сказала, не открылась по-настоящему. Но она попросила её о помощи.

Дрожь волнения пробежала по коже Крайер и никуда не ушла. Принцесса оставалась бдительной и бодрствующей, даже когда Эйла стала засыпать, тянуться к Крайер, двигаться навстречу её теплу, словно забывая, кто она такая – враг, автом. Вместо этого в темноте между ними и вокруг них, Крайер была просто телом. Она почувствовала момент, когда Эйла вздохнула, дыхание замедлилось, погружаясь глубже в сон – бездонные глубины сна, место сновидений, доступное только людям.

И в какой-то момент ночи это случилось. Эйла перевернулась на спину на середину кровати и обвила одной рукой талию Крайер. Крайер замерла, мгновенно проснувшись, более чем проснулась. Она лежала совершенно неподвижно, и всё внутри неё сузилось до мягкой тяжести руки Эйлы на изгибе её талии, этого тёплого пятнышка. Ей пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Эйле нравится, когда она дышит.

Дыши ради Эйлы.

Запах её волос, напоминающий мыло и морскую лаванду.

Дыши.

Полночь.

Лунный свет.

В этом положении Эйл прижалась щекой к сгибу собственного локтя. Её рот был слегка приоткрыт, выглядя таким мягким, чего Крайер раньше не замечала. Когда Эйла бодрствовала, её рот часто вытягивался в тонкую недовольную полоску, а челюсть сжималась. Крайер попыталась представить, как бы это выглядело, если бы Эйла открыла глаза, если бы она не спала, а её губы по-прежнему были такими мягкими и приоткрытыми, взгляд тёмным и горячим, её рука нарочно, с намерением обнимала Крайер за талию, и… Сердце Крайер забилось очень громко. Гулкое биение в груди, боль внизу живота. Опять этот не-голод.

Тихие стоны, которые она слышала сквозь каменно-деревянную дверь Джунн, всплыли в её сознании подобно золотым искрам в темноте. Прерывистое дыхание, скачущие и затихающие голоса, осознание того, что два тела движутся вместе, губы и кожа и…

Серебристый свет играл на тёмных волосах Эйлы; ресницы отбрасывали крошечные колючие тени на щёки. Крайер прислушалась к своему дыханию – такому же медленному и ровному, размеренному. Она не знала, долго ли они так лежат.

Затем Эйла пошевелилась, уткнувшись носом в подушку, и что-то золотое выпало из воротника её рубашки. Ожерелье. Недолго думая, Крайер протянула руку, чтобы заправить цепочку обратно под рубашку Эйлы, и её сердце бешено заколотилось, когда кончики пальцев мягко коснулись ключиц Эйлы, но вместо этого цепочка выпала из её пальцев – застёжка сломалась.

Был короткий, ужасный момент, когда Крайер подумала, что это она её сломала, а затем она присмотрелась повнимательнее и поняла, что ожерелье намного старше, чем она думала. Цепочка была тусклой и грязной, а застёжка просто износилась.

Оно по-прежнему хранило тепло кожи Эйлы.

И теперь оно лежало в ладони Крайер – изящная золотая цепочка и золотой кулон размером с монету, странно тяжёлый. В центре был вставлен единственный кроваво-красный драгоценный камень. Он почти светился даже в темноте, как гранёное стекло, как бокал с вином, который держат перед фонарём. Глубокий, насыщенный цвет. Она провела пальцем по краю кулона, любуясь гладким золотом. Может быть, ей удастся починить застёжку до того, как Эйла проснётся, придать металлу нужную форму. Она поднесла его поближе к глазам, сжимая застёжку между указательным и большим пальцами, пока чем-то не поцарапалась. Она нахмурилась, подставив руку на лунный свет. Край сломанной застёжки, должно быть, был острым; что-то зацепилось за кончик её пальца. На поверхность выступила кровь. Одна капля.

Машинально она снова провела пальцем по подвеске, привлечённая неестественным теплом драгоценного камня, более тёплого, чем золото вокруг него, как будто внутри был крошечный источник тепла…

Затем мир покачнулся.

Знакомые стены спальни растаяли.

Крайер моргнула, и мир вокруг загорелся.

* * *

Она ахает и тут же жалеет об этом. Лёгкие наполняются дымом и обжигающим пеплом, горло сжимается от боли.

Она стоит посреди незнакомой улицы. Здания по обе стороны слишком высокие, построенные из дерева и голого камня вместо побелённых известью зданий приморских деревень вокруг дворца. Крыши крутые и заострённые, пронзающие небо, а внешние стены выложены террасами из искорёженного чёрного металла, – и всё это горит.

Небо над головой представляет собой кровавое месиво из красного, жёлтого и гнилостно-чёрного дыма. Пепел, как снег, падает с горящих крыш, здания прогибаются под тяжестью бушующего пожара – горят обе стороны улицы, огонь воет, окна врываются, и стекло дождём сыпется на булыжники мостовой…

“БЕГИ – БЕГИ, БЕГИ". Кто-то пробегает мимо Крайер, шлёпая босыми ногами по булыжникам, и она замечает, что вокруг люди. Они повсюду и потоком высыпают на улицу с лицами, испачканными пеплом и слёзами.

Крайер хватает какую-то женщину за рукав, вернее, пытается схватить, но руки проходят сквозь женщину.

– Где я? Что здесь происходит? – кричит Крайер, но женщина не смотрит на неё. Кажется, она даже не слышит её голоса.

Должно быть, у неё кошмар. Крайер слышала о таком, хотя думала, что они свойственны только человеческим умам, как хроническая болезнь.

Город кошмаров горит, и где-то в хаосе Крайер слышит детский плач. Она резко оборачивается. Там, на другой стороне улицы, стоит мужчина – человек со светлыми волосами, как большинство в Варне. Его глаза бледно-серые, как утро. Даже сквозь дым она видит их цвет.

В одной руке он держит плачущего ребёнка за крошечную ручку.

– Тише, Клара, – шепчет он. – Всё будет хорошо. Мама сейчас придёт.

Он неподвижно стоит всего мгновение, не сводя глаз с бушующего неба, рушащихся крыш. Его грудь тяжело вздымается, костяшки пальцев на руке ребёнка белеют. Он шевелит губами, но не произносит ни звука. Сначала кажется, что он просто кричит, а потом Крайер понимает, что он что-то говорит, одно-единственное слово, снова и снова, его губы произносят одно и то же имя.

Сиена?

В дыму появляется силуэт. Как призрак: сначала тень, потом фигура. Это девушка появляется из дыма, похожего на стену тёмного океана, массивную, неудержимую волну. Она вся в бледном пепле а голова опущена. Крайер видит только копну растрёпанных волос.

Затем фигура выпрямляется, и Крайер замирает, потому что узнаёт эту девушку. Это Эйла. Покрытая коркой пепла, с окровавленным лицом, но это Эйла.

Или не она?

Нет, понимает Крайер, когда девушка подходит ближе. Нет, это не совсем Эйла. У неё длиннее волосы, она выше, почти такого же роста, как Крайер. В форме её лица что-то не совсем правильное. Это не Эйла, но, звёзды и небеса, это может быть сестра Эйлы, или мать, или...

Ребёнок плачет, и Крайер отводит взгляд от девушки, похожей на Эйлу.