Мой Террорист (СИ) - "Осенний день". Страница 21

Ворчу на Женьку: почему не предупредил заранее, не позвонил, можно было бы встретиться где-то еще, я же совсем не готов, у меня и угостить их нечем. Джеки беспечно машет рукой, советует не париться, никто ничего и не ждет, они же неожиданно свалились мне на голову. К тому же все принесли с собой. А с меня кофе и хлеб. Это – пожалуйста. Кофе у меня как всегда хороший, хлеб тоже. Рядом с моим домом киоск от одной маленькой пекарни, там все всегда свежее и очень вкусное. Еще в холодильнике отыскивается пара лимонов, так что я как бы не совсем на халяву.

Все-таки я немного сержусь, мне стыдно принимать их в своей убогой норе. Джеки я не стесняюсь, он все это видел, к тому же – свой, а вот перед Филом мне неудобно. Неудобно за то, что ему приходится мыть руки в моей драной ванной, за старый потертый линолеум, неудобно за хлипкий шатучий стул, который ему достается. Сам Фил, похоже, не обращает на это внимания. Может, Джеки провел с ним работу, а может, ему просто плевать, но он все это игнорирует, и я расслабляюсь. И даже ценю деликатность друга, позволившего мне таким образом избежать лишних расходов.

Наша вечеринка удается на славу. Дружеский треп под хороший коньяк – что может быть лучше. Я больше слушаю, чем говорю, мне нечем их поразить. Разве что трудовыми буднями нашей доблестной бухгалтерии, но вряд ли это будет им интересно. Джеки рассказывает о поездке, достает свой айфон, листает фотографии. Он и Фил на горном склоне, на подьемнике, в баре, в шале. Все так красиво и весело. Завидую. Мне это теперь недоступно. И вообще завидую. Завидую их любви, завидую, что они так нужны друг другу. Они ничего не выставляют напоказ, но вокруг них витает такая аура счастья, одна на двоих, что сразу понятно, что эти парни не просто вдвоем, а именно вместе. Видеть все это приятно, но нелегко. Рядом с ними я чувствую себя совсем нищим, и не только в смысле финансов.

Когда они уходят, настроение портится совсем. Как-то особенно остро воспринимаю безобразие своей хаты, неудобство дурацкого дивана, вообще всю нелепость своего существования. Последнее время до меня постепенно начинает доходить ужас положения, в котором я оказался. Поначалу, видимо, сказывался шок, так много всего навалилось. Так много, что психика отказывалась в это поверить. Теперь понимаю, что все это всерьез и надолго. Приказываю себе не распускаться, мне никак нельзя раскисать, слишком много проблем. В конце концов, если подумать, все не так уж беспросветно. Буду работать, со временем погашу этот чертов долг. Кроме того, я уверен, что Террористу удастся поставить на ноги издательство, когда-нибудь пойдут дивиденды. Все-таки у меня двадцать процентов, а это не так уж мало. Дядя Юра на свои двадцать жил очень даже неплохо. Мысль о будущих доходах успокаивает, если бы не это, было бы совсем хреново.

Гуров теперь часто обедает в «нашем» кафе. Иногда его взгляд упирается в наш столик. Вряд ли он в этот момент осознает, что смотрит на нас, уж больно задумчиво выглядит. Начало года, у генерального много дел. Заключаются новые контракты, продлеваются прежние, подводятся годовые итоги. Но мне все равно неуютно под этим невидящим взглядом. Пытаюсь садиться спиной к нему, но помогает мало, даже все как-то хуже. Вместо того, чтобы спокойно есть, напряженно вглядываюсь в оконное стекло, стараясь зачем-то поймать в нем его отражение.

От этого увлекательного занятия меня немного отвлекает Лилька. Последнее время она вообще уделяет мне много внимания. Ход ее мыслей, в общем, понятен. Любоваться на генерального, конечно, очень здорово, но в качестве синицы в руке подойдет кто-то поближе. Я, например. Я даже какое-то время раздумываю, не закрутить ли мне с ней роман, все-таки развлечение. И потом, Лилька довольно симпатичная. Чуть рыжеватая блондинка, гладко расчесанные волосы аккуратно разложены по плечикам. Красивые серо-голубые глаза, пухлые губки, натуральные, не силикон. Фигурка стройная, почти без лишнего веса, но тоже какая-то пухленькая. Приятная, милая девочка.

Но, если честно, большого желания нет. Настроение у меня совсем не для легких интрижек, все как-то гадко и мрачно. Достала нищета, необходимость считать копейки, достала давка в метро, достала неустроенность быта. Достала мерзкая слякотная зима, холодный пронизывающий ветер, ледяная каша под ногами, перемешанная с какой-то химической дрянью, разъедающей обувь. Достал чертов гребаный Террорист своим высокомерным, презрительным отношением. Нет у меня сейчас никакого желания ухлестывать за барышнями, да и средств тоже нет. Представляю себе, как приглашаю Лили на свидание и торжественно, «под крендель», веду ее к киоску с шаурмой. А потом столь же торжественно сопровождаю в свои апартаменты на бугристый скрипучий диван. Нет уж, не будем позориться. Поэтому на Лилькины ухаживания я не отвечаю, ну, может совсем чуть-чуть, чтобы не обижать невниманием.

Юрий Петрович собрался за границу. Надолго. И хочет взять с собой маму. Показать ее хорошим врачам, пожить с ней в Швейцарии, пусть подышит чистым горным воздухом, ей это будет полезно. Спрашивает, не буду ли я возражать. Конечно, не буду. Это просто счастье, что у мамы есть дядя Юра. Но, проводив их, чувствую себя таким одиноким. Таким одиноким, что остаток выходных просто лежу на диване лицом в подушку. И потом еще долго пребываю в какой-то апатии. В таком состоянии допускаю в работе несколько ошибок, и главбушка устраивает мне разнос. После Клариных люлей в голове немного проясняется, но на душе все равно погано.

***

Меня опять вызывает Гуров. Нехотя плетусь к нему в кабинет. Не знаю, что ему нужно на этот раз, последнее время я вообще стараюсь не попадаться ему на глаза, даже в кафе ходить перестал. Обедаю прихваченными из дома бутербродами. Но предчувствия у меня какие-то мрачные. Наверное, Клара наябедничала о моем раздолбайстве. В приемной хмуро киваю секретарше, она в этот раз почему-то смотрит на меня с любопытством.

Войдя, останавливаюсь у двери. Кабинет у генерального, как и положено по должности, немаленький, нет ни сил ни желания тащиться через этот аэродром. Выслушать его претензии я могу и здесь. Поскорее бы закончилось, хочу обратно, в бухгалтерию, на свое место, хочу отгородиться от этого враждебного мира монитором и стопками документов.

В этот раз Гуров сидит за столом. Он тоже пока не предлагает мне пройти. Удобно откинувшись в директорском кресле, разглядывает меня пристально и молча. Взгляд тяжелый, как бетонная плита. Чертов гребаный Террорист, нарочно действует на психику. Разыгрывает большого нехорошего босса, не хватает только ног на столе и толстой вонючей сигары в зубах. Этот взгляд давит на плечи, гнет меня к полу. Чтобы не смотреть, опускаю глаза. Последние дни февраля, солнце совсем уже весеннее, внимательно изучаю нарисованный его лучами квадрат окна на светлом паркете.

Наконец он интересуется, долго ли я собираюсь подпирать собой дверь. Прохожу. К столу не хочу садиться, пристраиваюсь сбоку на строгом жестком диванчике. Террорист усмехается, но не возражает. Спрашивает, как у меня дела в бухгалтерии, вроде бы Клара мной довольна. Вспоминаю, какую порку она недавно мне устроила. Разумеется, довольна, кто б спорил.

- Ты там не засиделся?

Пожимаю плечами. Засиделся? О, конечно, я там засиделся. С чего бы? Целых четыре месяца, безумно долгий срок. Да я там корни пустил. Крепкие и ветвистые. Вяло интересуюсь:

- Хочешь мне что-то предложить?

- Хочу. Место моего личного помощника.