Страсти революции. Эмоциональная стихия 1917 года - Булдаков Владимир. Страница 1
Владимир Булдаков
Страсти революции. Эмоциональная стихия 1917 года
УДК 323.272(091)(47+57)«1917»
ББК 63.3(2)611
Б90
Редактор серии Д. Споров
Рецензенты: Аксенов В. Б., доктор исторических наук;
Тихонов В. В., доктор исторических наук
Владимир Булдаков
Страсти революции: Эмоциональная стихия 1917 года / Владимир Булдаков. – М.: Новое литературное обозрение, 2024. – (Серия «Что такое Россия»).
Революция 1917 года – частый предмет исследования для современных историков. Но насколько они приблизились к пониманию ее природы за более чем сто лет? Владимир Булдаков считает, что современное обществоведение склонно скользить по поверхности внешних событий вместо проникновения в суть одного из главных тектонических сдвигов российской истории. На материале архивных документов, дневников и воспоминаний современников он – вопреки распространенным интерпретациям – стремится показать, что революция не подчинялась политической логике, а представляла собой скорее стихийное восстание, к реальности которого страна не была готова. Именно поэтому В. Булдаков отказывается от попыток описать революцию как управляемый проект и предлагает читателю эмоциональную хронику событий. Эта хроника призвана ответить на вопрос: как утопию мировой революции накрыл кровавый туман «красной смуты»? Владимир Булдаков – доктор исторических наук, главный научный сотрудник Центра изучения новейшей истории России и политологии. Автор нескольких сотен работ по истории России конца XIX – начала XX века.
В оформлении обложки использован фрагмент рисунка К. Хассмана для журнала Puck. N. Y.: J. Ottmann Lith. Co., Puck Bldg., 1905 Dec 27. Библиотека Конгресса США.
В книге использована серия иллюстраций «1917. Оммаж Хаиму Соколу», Евгений Никитин, MidJourney.
ISBN 978-5-4448-2439-9
© В. Булдаков, 2024
© Е. Никитин, иллюстрации, 2024
© Д. Черногаев, дизайн серии, 2024
© ООО «Новое литературное обозрение», 2024
Татьяне
…Всякий… переворот снова воскрешает самые дикие энергии – давно погребенные ужасы и необузданности отдаленных эпох; что, следовательно, хотя переворот и может быть источником силы в ослабевшем человечестве, но никогда не бывает гармонизатором, строителем, художником, завершителем человеческой природы.
ПОЧЕМУ МЫ НЕ ПОНИМАЕМ СВОЕГО ПРОШЛОГО. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Взаимоотношения истории с обществом парадоксальны. Как наука история не нужна, как мифотворчество – постоянно востребована. Это неудивительно. Наука разрушает иллюзии, без которых люди не могут жить. Получается, что беспристрастный взгляд в прошлое – бесполезен, вреден и даже опасен для современности.
Человек просвещенный лишь делает вид, что нуждается в подлинной истории. На деле он, сам того не сознавая, разыскивает в ней то, что способно удовлетворить его нынешние – познавательные, нравственные, эстетические – запросы и потребности, включая досужее любопытство. А потому история угодливо переписывается по старому как мир черно-белому сценарию; при этом былые победители и жертвы, гении и злодеи и даже добро и зло беспечно меняются местами. В особой мере это относится к событиям революции.
История призвана способствовать самопознанию человечества. В известном смысле это «предупреждение о будущем». Но как быть, если наука подсказывает, что путь к нему лежит через кризисы и революции, драмы и трагедии, а не через материальный прогресс? Возникает соблазн отбросить дурную часть прошлого, препарировав его соответственно текущим обывательским вкусам.
В своем недолгом мирном бытии человеку относительно комфортно, его жизнь кажется предсказуемой, хотя и не всегда счастливой. Но что он почувствует, оказавшись в бездушном пространстве большого исторического времени с его бесконечной чередой войн и революций? Вероятно, ему захочется разглядеть в нагромождении «случайных» событий обнадеживающую закономерность, отыскать вдохновляющих кумиров, – в общем, сделать прошлое оптимистичным. Из благих побуждений испокон веков складывались лживые мифы.
Однако человеческая мысль пытлива до безрассудности. Так, было замечено: французскую революцию сделали либертены (последователи маркиза де Сада), русскую – футуристы. Действительно, под влиянием идей Просвещения во Франции вызрел настоящий «бунт телесности» против религиозного ханжества. Но народ понял суть происходящего шире: как восстание против короля, церкви, понимая это как путь к свободе, равенству, братству.
Нечто подобное сопровождало русскую революцию. А. Блок в свое время заметил: «Русский футуризм был пророком и предтечей тех страшных карикатур и нелепостей, которые явила нам эпоха войны и революции; он отразил в своем туманном зеркале своеобразный веселый ужас, который сидит в русской душе и о котором многие „прозорливые“ и очень умные люди не догадывались». Действительно, тяготы войны спровоцировали революционный бросок из казенного застоя в неведомый социализм. Историю всегда подталкивали сумасшедшие идеи, которые бездумно подхватывались, а затем равнодушно отбрасывались косными массами. Между тем еще К. Маркс протестовал против «старой истории религий и государств». Возражал он и против того, чтобы его «Капитал» стал «универсальной отмычкой в виде какой-нибудь общей историко-философской теории». Увы, его эпигоны попытались сделать именно это. Результат известен.
Если человеческая мысль может быть непреклонной, то массовое сознание склонно к конформизму. До недавнего времени исходным пунктом российских исторических представлений о бурном XX веке являлась «Великая Октябрьская социалистическая революция». Сегодня очевидно, что мы пребывали во власти надуманного идеологического клише, призванного подменить тягостную реальность. Убогий симулякр развитого социализма лишь ускорил конец «большого мифа». Но старые идеологические подпорки из области социально-экономической и политической истории сохранились, продолжив свое обособленное существование. С их помощью продолжается оболванивание обывателей и стимулирование очередных сочинителей конспирологических сказок и страшилок. Разглядеть реальный ход событий 1917 года стало еще сложнее.
Между тем мировой общественной мыслью подмечены универсальные факторы, незримо подтолкнувшие мировую войну и революцию в России: демографический бум привел к омоложению населения; промышленный прогресс породил веру во всесилие человека; информационная революция усилила иллюзорный компонент его сознания. Увеличивалось количество людей с замутненным сознанием и спутанными страстями. Возросла «стадная» эмоциональность, а заодно и безрассудность человека толпы. Таков результат эмоционального перегрева всей европейской культурной среды – относительно сытой, старающейся мыслить рационально, но остающейся социально и эмоционально неустойчивой. В ход истории впервые вмешалась психика «маленького человека». Mass media сумели довести его до социальной истерии. Эмоции – от фантастических надежд до агрессивного отчаяния – вторгались в большую политику.