Проклятие Энтаны - Брюс Алина. Страница 14

– Ты такой же, как твой отец, – слабый, предсказуемый. Достаточно было сказать ему, – выражение ее лица на мгновение стало задумчиво-печальным, а в голосе появилось придыхание: – «Альвион без кораблей – мертвый город», и тут же влюбился в меня: как же, еще одна альвионская душа, жаждущая приключений!..

Кинн казался оглушенным. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произнес.

– Вы… Зачем вы вышли за Ронса Террена замуж? – не удержалась я. – Чтобы найти осколки? Но у него же их не было…

На лице даэрры Немеи застыла ледяная улыбка.

– Как будто вы способны понять… – Ее ноздри раздулись, и она заговорила – каждое ее слово так и сочилось ненавистью: – Когда твоя мать исчезла вместе с осколками и дочерью, мы искали ее по всему Альвиону, опрашивали стражу на воротах… Но никто не ожидал, что Мирия сбежит одна, бросив дочь. На то, чтобы выяснить это, ушло немало времени. И когда я наконец прибыла в Зеннон, ее след был потерян.

Сжав губы в тонкую полоску, Карательница уставилась куда-то в сторону. Потом повела плечами, словно стряхивая наваждение, и ее серые колючие глаза впились в меня.

– Возможно, ты считаешь, что тебе досталась сложная задача – найти в заброшенном городе камень-сердце, – но на самом деле ты и не подозреваешь, что значит «сложно». Сложно – это когда месяцами ищешь человека, который не хочет, чтобы его нашли. Сложно – это когда наконец ты совершенно случайно сталкиваешься с этой женщиной, но понимаешь, что не можешь к ней подобраться, потому что в этом городе ты никто, а она теперь жена известного камневидца и невестка Советника. Сложно – это когда она вдруг умирает, а ее муж пробуждает камни, защищающие от Теней, и становится героем, а ты по-прежнему – никто. А потом, спустя год, ты видишь камни, которые его прославили, и осознаёшь, что это и есть нужные тебе осколки, – голос Карательницы перешел в свистящий шепот. – Вы даже вообразить не можете, что я пережила, увидев муляжи «эрендинов» в Музее Зеннона…

Даэрра Немея шагнула ко мне, и я непроизвольно отступила. Она же усмехнулась и посмотрела на Кинна.

– Мне стало плохо, и твой отец пришел ко мне на помощь, а услышав, что я из Альвиона, разговорился. Так я узнала, что он работает в Музее, и поняла, что Предки дают мне второй шанс. – Она снова повернулась ко мне. – Каким бы гениальным камневидцем Эрен Линд ни был, он не мог пробудить оба осколка камня-сердца – это было бы невероятно. Поэтому я решила во что бы то ни стало узнать, куда делся второй осколок. Но для этого мне нужно было обрести статус, который бы позволил приблизиться к тем, кто обладал нужными сведениями. Я посчитала, что Ронс Террен способен помочь, поэтому позволила ему за собой ухаживать. А когда он сделал мне предложение – приняла его. Если бы я только знала, чем это всё обернется…

Кинн, бледный, напряженный, через силу произнес:

– Значит… ты его использовала?.. А я… был для тебя всего лишь помехой? Поэтому… Ты поэтому так мало со мной общалась? Я-то думал… Я всё списывал на твою работу…

Лицо женщины некрасиво исказилось.

– Ты хоть представляешь, каково это – притворяться чьей-то матерью? Делать вид, что тебе есть дело до чужого ребенка? Я ненавидела каждый день той жизни. Насколько проще было бы, будь Ронс бездетен.

Кинн отшатнулся, а я гневно воскликнула:

– Прекратите! Зачем вы так?..

Карательница резко повернулась ко мне.

– Прекратить? Кажется, это ты потребовала объяснений – я всего лишь рассказываю, как всё было.

Я проглотила колкие слова и, тяжело дыша, спросила:

– Как вы узнали, где второй осколок?

– Благодаря Ронсу – точнее, его совершенно бездумно брошенной фразе. Я уже не помню, о чем именно была речь – мы говорили о Музее, – только он вдруг сказал что-то вроде: «А представляешь, если бы эти камни были настоящими?..» У меня словно глаза открылись. Столько лет я искала любые зацепки, любые упоминания того, где мог бы находиться оставшийся осколок, – и всё впустую. Каждый раз нить обрывалась. И тут… Кто бы мог подумать!.. – Она мрачно рассмеялась, но ее смех резко прервался, и она посмотрела на Кинна. – Я бы забрала камень, ушла и стала бы наконец свободна от вас двоих, но нет! Ронс начал задаваться ненужными вопросами в самое неподходящее время. Его друг из Музея, смотритель Зала славы, заметил, что я проявляю повышенное внимание к этому месту. И Ронс, который ни разу за годы совместной жизни не проявлял подозрительности, вдруг во мне засомневался и едва не разрушил все мои тщательно продуманные планы.

– Как тебе удалось?.. – начал Кинн и сбился. – Нет… Почему он ушел с тобой?

– Потому что полез не в свое дело. Я так надеялась, что празднование твоего дня рождения его отвлечет и он отпустит меня к моей «умирающей матери» безо всяких вопросов… Но ошиблась. И тогда я потеряла терпение. Быть в одном шаге от того, чтобы наконец заполучить желаемое, и дать кому-то встать у себя на пути? Нет! И я спросила Ронса, на что он готов ради спасения твоей жизни.

– Что?.. – одновременно спросили мы с Кинном.

– За годы, которые я провела в Зенноне, у меня появились… союзники – в том числе среди наших слуг. И я дала понять Ронсу, что одно мое слово – и тебя не станет. – Словно не замечая нашего потрясения, она продолжила: – Возможно, тебя порадует, с какой необычайной готовностью твой отец согласился стать преступником – ради тебя. И всё же я его недооценила.

Черты ее лица заострились от гнева.

– Я лично следила в тот день за каждым его шагом, не позволяла ни с кем общаться, чтобы он не успел никого предупредить. А он, оказывается, продумал план и передал записку – тебе!

Ее брови взлетели вверх, и она покачала головой.

– Он помог выкрасть осколок из Музея и заменить его муляжом, а потом без вопросов покинул со мной город. Он даже поддержал мою идею отстать от каравана до ночевки. Рассказал, где в Черном лесу можно скрыться. Да уж… – Даэрра Немея на секунду прикрыла глаза, а потом резко сказала: – Ронс был бы сейчас жив, если бы не его упрямство. Он отчего-то вообразил, что имеет какие-то права на этот осколок. Именно поэтому он меня обманул. И за это поплатился жизнью. – Она заговорила быстрее и злее: – После того как мы два месяца плутали по этому проклятому лесу, скрываясь, как затравленные животные, мы наконец-то добрались до Альвиона. А там нас арестовали из-за обвинений зеннонцев. Нам еще повезло, что о нашем аресте сразу же доложили Главе Карателей.

Женщина часто задышала, лицо ее пошло пятнами, а взгляд помутился от ненависти.

– Я отдала этой миссии больше семи лет жизни – и сделала то, ради чего отправлялась в Зеннон, то, что никому больше не оказалось бы под силу, но Ронс… Ронс лишил меня всего. Разве вы можете представить себе, что я испытала, когда наконец-то преподнесла осколок Имроку, а он сказал, что это подделка?.. Подделка!.. – прошипела она. – Этот проклятый камень – его ведь не отличить от муляжа в неразбуженном виде!.. Имрок смог, потому что хорошо его изучил до этого, а я… – Она запнулась, потом отрывисто произнесла: – Почти восемь. Лет. Жизни. И всё ради чего?..

Кинн вцепился в решетку так, что побелели костяшки пальцев.

– Так это из-за тебя?.. – спросил он. – Нам сказали, что отец был при смерти, когда попал в Квартал Теней… Это из-за тебя? Что ты с ним сделала?!

Лицо даэрры Немеи превратилось в маску.

– Ронс лишь получил то, что ему причиталось. Жаль, что нельзя умереть дважды, иначе я бы ему это устроила.

– Ты!.. – свирепо прорычал Кинн.

Она презрительно усмехнулась.

– Что – я? Хочешь мне отомстить? Не в том ты положении, разве еще не понял? Ты должен на коленях благодарить меня за то, что жив.

– Как вы можете так говорить? – не выдержала я, чувствуя, что грудь сдавливает от боли и ярости. – Что плохого вам сделал Кинн? В чем его вина? Только в том, что он сын своего отца? Как вы можете его за это наказывать?

Выслушав меня с непроницаемым лицом, даэрра Немея отчеканила: