Золушка и Мафиози (ЛП) - Беллучи Лола. Страница 42

Интересно, это то, что люди имеют в виду?

Я беру с вешалки платье, но останавливаюсь, когда оно все еще висит в воздухе. Я слегка наклоняю голову. Могу ли я это надеть? Синьора Анна всегда одета так, словно собирается на какое-то мероприятие, и даже Габриэлла, даже дома, выглядит хорошо одетой.

Я смотрю на остальную одежду и прикусываю губу. Не похоже, чтобы у меня были лучшие варианты. Мой взгляд падает на платье, которое Тициано подарил мне на поминки Марсело. Это мой лучший повседневный наряд, и на мгновение я задумываюсь о том, чтобы надеть его, но чувствую себя не в своей тарелке.

Я откладываю выбранную вешалку и решаю надеть желтое платье с маленькими белыми цветочками. Если оно неуместно, думаю, я очень скоро об этом узнаю.

Я одеваюсь и расчесываю волосы, решив дать им высохнуть естественным путем. В животе урчит, когда я уже готова выйти из комнаты, хотя мне этого совсем не хочется.

Что же мне делать? То есть я точно знаю, какими должны быть обязанности жены, но они как-то не вяжутся с тем, что мне нужно делать. Ну, мне определенно нужно что-нибудь съесть, иначе мой желудок покинет мое тело в знак протеста. Начну с этого.

Передвигаться по дому легко и до странности естественно. Но, конечно, это естественно, ведь последние несколько недель я работала здесь каждый день. Я прекращаю идти, когда дохожу до гостиной и вижу на одном из сервантов две огромные подарочные коробки. Обе черные, с красным бантом, так что нет никаких сомнений, что это свадебные подарки. По традиции их всегда присылают в упаковках в цветах Святой, чтобы принести удачу новобрачным. Однако беглый взгляд на открытки заставляет меня оставить коробки на месте. Обе адресованы Тициано и только ему.

Знают ли люди вообще, на ком он женился? Я очень сомневаюсь. Скорее всего, если бы я открыла дверь особняка одному из тех людей, которые так вежливо прислали подарок, они бы все равно обращались со мной как с экономкой.

Я поворачиваюсь, чтобы идти на кухню, но звук шагов на лестнице заставляет меня оглянуться через плечо. На площадке появляется Луиджия с небольшой папкой в руках и в сопровождении Анализы, которую, судя по ее униформе, повысили из камердинеров в экономки.

Я поворачиваюсь к ним лицом, не зная, как себя вести, но Луиджия спасает меня от выяснения отношений.

— Синьора Катанео, — здоровается она, и я почти оглядываюсь, ища глазами синьору Анну. Почти. Но мой мозг снова срабатывает как раз вовремя, чтобы избавить меня от неловкости. Со мной. Она говорит со мной.

— Доброе утро, Луиджия. Доброе утро, Анализа.

— Я пришла представить вам вашу новую экономку, мадам, — говорит Луиджия, и, возможно, я слишком рано поздравила свой мозг, потому что к такому выводу я пришла не сама.

— Мою новую экономку, — повторяю я.

— Да, вы уже знакомы с Анализой. Она будет присматривать за вашим крылом.

— Даже после возвращения Марты?

— Марта не вернется, мадам. Она решила навсегда остаться с сестрой.

Я опускаю голову, ошеломленная новостью, затем поворачиваюсь лицом к Анализе, которая теперь сложила руки перед собой и смотрит в пол.

Она всегда была застенчивой. Ее карие глаза, кажется, испытывают какое-то фатальное влечение к земле с тех пор, как я встретила ее после возвращения в Италию. Не нужно быть великим гением, чтобы понять, почему Луиджия выбрала именно ее для управления моим новым домом: скорее всего, она одна из немногих сотрудниц, которая не ложилась в постель моего мужа. А если и нет, то я доверюсь Луиджии. Она всегда все знает.

— Что ж, добро пожаловать, Анализа.

Мои слова прозвучали почти как вопрос, потому что я не знаю, что сказать. Ради всего святого, мне нужно научиться вести себя хорошо, и побыстрее. Женщины семьи будут стремиться уничтожить меня при первом же признаке слабости, а я не хочу давать им такую возможность.

— Я... Я... — Анализа запинается, поднимая глаза. Она дважды переводит взгляд с меня на Луиджию и с Луиджии на меня, прежде чем снова заговорить. — Спасибо. И поздравляю со свадьбой.

— Теперь, когда тебя представили, ты можешь заняться своими делами, Анализа, — Луиджия отстраняет ее, и темноволосая миниатюрная девушка практически вылетает в коридор.

— Она действительно застенчива, не так ли? — Говорю я скорее себе.

— Да, это так, мадам.

— О, Луиджия, ради Бога. Мадам? — Я жалуюсь, потому что очень странно слышать это от нее. Теперь я понимаю жалобы Габриэллы.

— Теперь ты такая — она меня ругает. — И тебе лучше привыкнуть к этому.

Я смеюсь, провожу руками по лицу и опускаюсь на диван.

— Если у тебя есть инструкция, я возьму ее.

— Для начала не надо так бросаться на мебель. — На этот раз мой смех искренний. — Разве ты не собираешься открыть свои подарки?

— Они не для меня, — говорю я, откидывая голову на спинку дивана и поднимая глаза.

— Это свадебные подарки.

— На них нет моего имени.

Строгое лицо Луиджии проникает в поле моего зрения и становится всем, что я вижу, когда она наклоняется ко мне.

— Ты провела достаточно времени в этом доме, чтобы знать, что у здешних стен есть уши, юная леди. Так что будь осторожна в своих словах. И если ты не будешь вести себя так, как подобает, мадам, никто не будет относиться к тебе подобным образом.

От этого предупреждающего тона мои плечи напряглись, и я села прямо.

— Все произошло слишком быстро.

Я снова потираю лицо, чувствуя усталость, хотя еще нет и девяти утра.

— Но все уже случилось. Привыкай к этому. И тебе лучше привыкнуть к этому до того, как закончится ваше изгнание.

— Изгнание?

Я встаю и смотрю на Луиджию, нахмурив брови.

— Разве Тициано не сказал тебе?

— Похоже, мой муж очень торопился избавиться от меня, Луиджия. На светские беседы не было времени.

— Мадам!

— У моего мужа вероятно сегодня напряженный день, Луиджия. К сожалению, у нас еще не было возможности поговорить.

— Лучше, — похвалила она, несмотря на развратный тон, которым я поправила себя. — Вы не сможете посещать семейные ужины и любые мероприятия Саграды до дальнейшего уведомления.

Я отворачиваюсь, моргая. Сухой смех застревает в горле.

Мы под домашним арестом? Это все синьора Анна?

Не то чтобы я действительно расстроилась, что мне не придется иметь с ней дело в ближайшее время, эта женщина ненавидит меня и наверняка отравит при первой же возможности. Быть вдали от нее, значит быть в безопасности. Но как долго она намерена меня прятать? Пока Тициано не овдовеет и не сможет заключить брак, которым она будет гордиться?

— Изгнание — я повторяю это слово.

— Временно.

— Могу я видеть Габриэллу?

— Да, на это нет никаких запретов. Даже если ты выйдешь куда-нибудь, ну, не знаю, за покупками, может быть, — отвечает она, и последнее предложение сопровождается взглядом на мое простое платье. — Из-за стремительности событий у нас не было времени оформить новые документы и банковский счет, но заместитель босса распорядился, чтобы ты пользовалась этой временной картой. Средства будут перечисляться с общего счета дома.

— Луиджия протягивает мне папку, которую держала в руках. — В ней также находится копия твоего свидетельства о браке. Твоя мать попросила о встрече с тобой. Она ждет ответа.

Я снова отворачиваю голову, моргая еще сильнее, чем в первый раз. Очень много информации. Тициано, сам устроил, чтобы у меня была карточка? Он вообще о чем-то договаривался?

Я удивлена этой новостью.

— Она спрашивает?

— Она спросила, синьора, — Луиджия делает ударение на втором слове, и у меня в горле вырывается искренний смех, потому что я уверена, что такого развития событий мама не ожидала. — Не нужно торопиться с ответом. Когда захочешь дать ответ, просто сообщи об этом Анализе.

— Знаешь, Луиджия? — Говорю я, улыбаясь ей. — Думаю, теперь, когда ты больше не мой босс, ты мне нравишься больше.