Золушка и Мафиози (ЛП) - Беллучи Лола. Страница 70
Рафаэла кричит от этого вторжения, и все мое тело содрогается, яйца сжимаются, а вены на висках бешено пульсируют. Я облизываю ее потную шею, а ее руки хватают меня за плечи, и она сопротивляется моей хватке, желая двигаться.
Я делаю шаг вперед, зажав ее тело между мной и опорной стеной, и, крепко ухватившись руками за ее бедра, начинаю жестко трахать ее, двигая ее вверх и вниз на своем валу, мои губы поглощают ее губы и заглатывают каждый ее крик и стон, пока ничего, кроме них и удовольствия от обладания ее телом, не проникает сквозь мои барьеры.
Наша опорная стена вибрирует, реагируя на удары тонущего несчастного. Это единственный остаток его присутствия, когда женщина в моих объятиях стирает и заглушает мир вокруг нас, не оставляя места ни для чего-то другого.
Рафаэла кончает толчками, которые кажутся бесконечными, но я отказываюсь следовать за ней, не раньше, чем она подарит мне еще хотя бы один оргазм.
Я качусь на ее бедрах, меняя угол проникновения и получая в награду ее хныканье. Ее ногти впиваются в мою шею, погружаясь внутрь и царапая плоть, давая мне больше, чем я хотел, и все равно недостаточно.
Я просовываю руку между нами, нащупываю набухший клитор Рафаэлы и тру его. Она прижимается головой к стеклу, отрывая свой рот от моего, а ее тело выходит из-под контроля, выгибаясь и сотрясаясь еще сильнее.
— Тициано! — Выкрикивает она мое имя в экстазе и взрывается во второй раз, ее киска брызжет на мой член, смачивая мои брюки, бак и пол, истекая восхитительной струей, и я кончаю.
Я кончаю, извергаясь в ее киску, моя жидкость смешивается с ее, и я не прекращаю толчки, пока последняя капля спермы не оказывается внутри Рафаэлы. И мысль о том, что куколка - это мой конец, еще никогда не казалась такой верной.
63
РАФАЭЛА КАТАНЕО
— Двигатель V8 biturbo, 720 лошадиных сил, и она может разогнаться от 0 до 100 км/ч всего за 2,9 секунды, — говорю я, глядя на характеристики на своем мобильном телефоне и стараясь сохранить голос как можно более нейтральным, чтобы не выдать себя никакими намеками.
Тициано, сидящий на другом конце дивана со скрещенными ногами и уверенной улыбкой, даже не моргает, прежде чем ответить.
— McLaren 720S, — отвечает он, как будто это самая очевидная вещь в мире. И для него, вероятно, так оно и есть.
Я испускаю драматический вздох, мысленно засчитывая ему еще одно очко. Мы играем уже почти час, а он до сих пор не пропустил ни одной машины. Что, честно говоря, неудивительно, учитывая его одержимость машинами, но я все же надеялась застать его врасплох хотя бы раз.
— Ладно, ладно, ты молодец, — признаю я, бросая на него косой взгляд, пока пытаюсь найти более сложную машину в своем списке.
Я прокручиваю вниз сайт, который нашла в google, со списком 200 самых роскошных спортивных автомобилей в мире.
— Посмотрим, знаешь ли ты это. Итальянский дизайн, автомобиль известен как Бык из Сант-Агата-Болоньезе.
Он наклоняет голову, его надменная улыбка расширяется.
— Ты все слишком упрощаешь, куколка. Ламборджини Авентадор.
— Как такое возможно? Здесь могло быть как минимум пять разных ответов! — Я возмущаюсь, а Тициано пожимает плечами.
— Ты должна просто объявить меня чемпионом и прийти наградить меня, понимаешь? — Предлагает он, подмигивая мне, и я фыркаю.
Ни за что! Я никак не могу дать ему абсолютно выиграть, он должен ошибиться хотя бы раз.
Если я начну искать концепт-кары или прототипы, смогу ли я стереть улыбку с его лица?
В мгновение ока домашняя обстановка сильно поражает меня. Сегодня воскресенье, мы лежим на диване в повседневной одежде, болтаем и играем в глупую игру, и это уже не в первый раз. За последний месяц Тициано перестал работать по воскресеньям, и эти дни стали для меня своеобразным сокровищем, когда мир за окном кажется далеким и размытым, а компания моего мужа заключает нас в пузырь, который я с каждым днем все неохотнее покидаю.
В тот день, когда он в последний раз отвел меня в башню, между нами изменилось что-то первозданное, и даже спустя несколько недель я все еще не знаю, как относиться к этой перемене, что думать о ней. Я не знаю, хочу ли я думать об этом. Правда в том, что я убегаю от этих мыслей, как дьявол убегает от креста.
Дело не только в том, что Тициано заботится о том, чтобы быть рядом, а во всем. То, как он смотрит на меня, то, как он себя ведет, то, как он постоянно заставляет меня чувствовать себя важной. То, как он целует меня, как прикасается ко мне. То, как он вдыхает мой запах, как будто его легкие нуждаются в нем больше, чем в кислороде.
Страх, что все это лишь фантазия в моей голове, придуманная версия моих собственных желаний, а не реальность, не дает мне уснуть уже больше часов, чем я хотела бы признать.
— Ладно, ты, невыносимый засранец, — говорю я, закрывая приложение поиска на своем мобильном телефоне и поворачиваясь к нему лицом, скрещивая руки. — Еще три! — Бросаю я вызов.
И Тициано складывает губы, молча говоря мне, чтобы я старалась еще больше. Я оставляю сайт открытым и открываю другой, сосредоточившись на автомобилях 2000-х годов и надеясь, что это немного усложнит жизнь засранцу, которого я называю своим мужем.
— Шестицилиндровый боксерский двигатель, 420 лошадиных сил и задний спойлер, который автоматически регулируется для увеличения аэродинамического давления, — говорю я и смотрю на него сузившимися глазами.
— Porsche 911 Turbo, — не моргнув глазом, отвечает он, и в его голосе нет ни намека на сомнение. Черт! Как будто у него в голове целый каталог машин.
— 6,5-литровый V12, 770 лошадиных сил, способный разогнаться с 0 до 100 км/ч за 2,8 секунды. О, и он был снят с производства в 2017 году.
Я прижимаю руку ко лбу, как только заканчиваю говорить:
— Черт возьми! Последняя подсказка была совершенно лишней. — Тициано смеется, зная это.
— Lamborghini Centenario. Ты уверена, что не хочешь попробовать еще раз?
— Нет. Я все равно уже проиграла, но серьезно! Как? — Спрашиваю я, наклоняя голову.
— Дело не в машинах, куколка. Дело в тебе. Очень легко догадаться, какие машины ты бы сама выбрала.
— Это невозможно, — усмехаюсь я, и он поднимает бровь, а я фыркаю.
Неужели он уже настолько хорошо меня знает? Я пугаюсь вопроса и смотрю на свой мобильный телефон, но на экране автомобильного сайта появляется всплывающее окно с рекламой, которую я не могу заставить себя закрыть.
— Почему ты смотришь на экран мобильного телефона так, будто хочешь его облизать? Ты сфотографировала меня голым, когда я отвлекся?
— Нет, высокомерный засранец! К твоему сведению, я смотрю на кое-что гораздо более горячее, чем ты.
Нелепо быстрым движением Тициано растягивается на диване и прижимается своим телом к моему. Я вскрикиваю, протягиваю руку, чтобы он не достал мобильный телефон, и смеюсь, когда его руки касаются внутренней стороны моих локтей, непроизвольно щекоча меня.
— Для того, кто хвастался, что так хорошо меня знает, тебе потребовалось много времени, чтобы понять, что я боюсь щекотки, — поддразниваю я, когда глаза Тициано удивленно блестят.
Но мне хватает секунды, чтобы понять, что это был глупый выбор слов. Очень, очень глупый.
Голубые радужки темнеют, принимая вызов, который я не обдумала, прежде чем бросить, и в следующее мгновение руки Тициано оказываются в самых нужных местах, заставляя меня извиваться, кричать и смеяться до боли в горле и слез, стекающих по уголкам глаз.
— Я сдаюсь! — Кричу я. — Я сдаюсь!
Его руки перестают держать меня за талию, и я, задыхаясь, смотрю на него.
— На что ты смотрела? — Спрашивает он, потому что ясно: хотя он знает, что я не стану протестовать, если он сейчас возьмет у меня из рук мобильный телефон и сам все увидит, этот конкурентоспособный ублюдок не согласится ни на что меньшее, чем полная капитуляция. Я прикусываю губу, откладывая ответ. — Не испытывай меня, Рафаэла. Я могу мучить тебя гораздо хуже, чем щекотка.