Золушка и Мафиози (ЛП) - Беллучи Лола. Страница 71

Стыдливый стон вырывается из моего горла. Но в мою защиту скажу, что он у меня между ног!

Тициано смеется и целует меня в подбородок.

— Я жду...

— На сладости — признаюсь я. — Реклама Maison Gâteau, французской кондитерской, которую я всегда хотела посетить. Она появилась на автомобильном сайте. На этой неделе я просматривала их Instagram, так что, возможно, именно поэтому.

Мои слова все еще выходят немного запыхавшимися, и Тициано щелкает языком, но прежде, чем я успеваю ответить, звонит его мобильный телефон. Он лезет в карман шорт и берет его, не отрываясь от моих ног.

— Да? — Я не слышу, что говорит человек на другом конце линии, но вижу, как с каждым словом морщины на лице Тициано меняются, пока его лицо не искажается в напряженном выражении отвращения.

— Я буду через десять минут, — говорит он, прежде чем повесить трубку, и я не могу сдержать разочарование в груди.

— Мне придется уехать, — говорит он с таким же разочарованием, как и я, и я качаю головой в знак согласия. — Я вернусь, как только смогу.

Я снова киваю, и Тициано вздыхает. Его губы встречаются с моими, и я обхватываю его за шею, пока он целует меня медленно и восхитительно, оставляя меня мягкой и теплой ватой в считанные секунды. Я хнычу, когда он встает.

— Обещаю, мы закончим это, когда я вернусь, — шепчет он мне на ухо, прежде чем исчезнуть в коридоре, вероятно, чтобы переодеться.

Я лежу на диване, глаза закрыты, в голове хаос. Тициано возвращается, целует меня в лоб и прощается. Я смотрю, как он спускается по лестнице, и кривлю губы из стороны в сторону. Я думаю о том, чтобы позвонить Габриэлле, но не знаю, ушел ли Дон, и в конце концов решаю, что мне все равно не нужна компания. Через несколько минут я встаю, иду в гостиную, которую использовала в качестве кабинета, и включаю ноутбук. Я открываю видео-платформу, которую указал учитель французского.

С компьютером и блокнотом, чтобы делать заметки, я позволяю времени идти, пока я поглощена "Ui's" и "Mercys".

Спустя несколько часов Анализа прерывает меня, входя в комнату с огромной светло-голубой коробкой в руках.

— Мадам?

— А?

— Это только что прибыло от Тициано.

Я хмурюсь, но машу рукой, прося ее передать. Когда она подходит и я читаю два слова, напечатанные на коробке, мои глаза расширяются от недоверия, а сердце бешено колотится.

— Спасибо, Анализа, — отстраняю ее, и экономка как можно быстрее покидает комнату. Даже спустя несколько месяцев она все еще ведет себя застенчиво.

Я прикусываю губу, глядя на коробку и чувствуя себя нелепо из-за того, что боюсь открыть ее. Он ведь не стал бы этого делать, правда?

Тициано должен был быть ненавистным, мужем, который ведет себя на грани допустимого. Такова была его роль, а не роль заботливого мужа, который занимается подобными вещами.

Я снова прочитала название, выбитое на розовой коробке: "Maison Gâteau".

Я развязываю черный бант, обвивающий коробку, и открываю прикрепленную к ней открытку.

"В следующий раз, когда ты съешь одно из них, я буду рядом".

Не может быть, чтобы он послал кого-то во Францию только ради этого. Нет? Я открываю коробку и понимаю, что да, именно так он и поступил. На меня смотрят три ряда различных сладостей, каждая из которых выглядит вкуснее предыдущей. Но ничто не сравнится с тем чувством, которое обнимает и согревает мою грудь так, как, я знаю, не должно быть. Я не могу его чувствовать, не могу.

— Черт возьми, Тициано!

РАФАЭЛА КАТАНЕО

— Я влюбилась! Я никогда в жизни не видела ничего настолько красивого! — Восклицаю я, обследуя каждый сантиметр мотоцикла, который только что прибыл в гараж Тициано.

Он пришел домой в середине дня, сказав, что должен мне что-то показать, и когда он сказал мне надеть джинсы и кроссовки, прежде чем мы спустимся в гараж, я точно знала, что это новая вещь - машина. Может быть, даже mini cooper для наших уроков вождения, потому что именно так глупо пошутил бы мой муж. Я практически слышала, как он говорит: "Хочу посмотреть, как ты теперь будешь оправдываться за то, что заехала на бордюр". Но вместо этого я наткнулась на новый мотоцикл. Да, у Тициано их несколько, но это скорее для коллекции, чем для удовольствия.

Его настоящий порок - автомобили. Определенно, если бы я могла выбирать игрушки для взрослых, я бы начала с мотоциклов. Потом ножи.

Я практически пускаю слюни на металлическое произведение искусства, а Тициано наблюдает за мной, изогнув бровь. Он скрещивает руки перед грудью.

— Надеюсь, ты не включаешь меня в этот список.

Я смеюсь, на мгновение оторвав взгляд от мотоцикла.

— Конечно, о чудесный муж, — насмехаюсь я. — У тебя своя категория.

— В которой я единственный участник?

— Никакой конкуренции, Тициано? И что в этом веселого?

Он одаривает меня опасной улыбкой.

— Убить любого, кто посмеет соперничать со мной за твое внимание.

Я закатываю глаза, но не могу не улыбнуться, потому что мы оба знаем, что он говорит серьезно. Я качаю головой и снова поворачиваюсь лицом к мотоциклу, моя рука скользит по нему, восхищаясь яркими оранжевыми и черными деталями.

— Это Ducati Panigale V4, — говорит Тициано, подходя ближе. — Двигатель V4 мощностью 214 лошадиных сил, способный разгоняться до 300 километров в час. А этот цвет - специальная, эксклюзивная серия.

Я впитываю каждое слово, каждую цифру, впечатленная. Сочетание завораживает.

— И как мне убедить тебя подарить мне такой же? — Спрашиваю я, полушутя, полусерьезно. Во взгляде, которым я смотрю на Тициано, смешивается множество чувств.

Я хочу, чтобы он видел мое волнение. И чтобы он почувствовал вызов. Когда речь идет о моем муже, вызов ему всегда помогает.

Тициано лезет в карман и достает ключ от мотоцикла, зажав кольцо с ключом между указательным и большим пальцами, а затем протягивает его мне. Мои глаза расширяются, а мышцы лица напрягаются.

— Это для тебя, куколка. Твоя собственная игрушка.

Я перевожу взгляд с ключей на мотоцикл, и сердце вдруг бешено колотится. Улыбка размером с весь мир вырастает на моих губах, и я прыгаю к Тициано на руки. Он обнимает меня так, словно его руки – это мое место, и смеется. Я покрываю его лицо поцелуями, обвивая руками его шею, а талию ногами.

— Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо... — говорю я с каждым поцелуем. — Ты научишь меня летать!

— Ты закончила благодарить меня? Потому что это прозвучало как требование. — Говорит он.

Я прижимаюсь ртом к его уху.

— Я поблагодарю тебя еще, как ты захочешь, позже. Но обещаешь ли ты научить меня летать?

Он смеется, и этот звук разносится по гаражу и согревает что-то внутри меня.

— Я обещаю, куколка.

Его зубы сомкнулись на моей нижней губе, дразняще потянув ее. Его руки лежат на моей попке, не обращая внимания на движение персонала и солдат вокруг нас. Я тоже не возражаю. Что такое маленький поцелуй для того, кто кричал и стонал так, что слышал весь особняк?

— Я хочу показать тебе кое-что еще, — говорит он, прижимаясь своими губами к моим.

— Еще один сюрприз или что-то, что я уже видела и что мне действительно нравится?

Улыбка на моем лице столь же интригующая, как и мои слова, и Тициано хрипло смеется.

— Еще один сюрприз.

— Ты очень удивляешь в последнее время.

Он пожимает плечами.

— Что скажешь, если мы окрестим твою новую игрушку?

Я прижимаюсь губами к его губам.

— Я никогда не ездила на мотоцикле, — говорю я, и Тициано слегка наклоняет голову, наблюдая за мной, как будто он заинтригован.

— Мне нравится владеть всеми твоими первыми разами, Рафаэла, — шепчет он, и я качаю головой вверх-вниз, потому что мне тоже нравится дарить их ему.

Я спускаю ноги и ступаю на пол. Тициано отпускает меня и идет к стенду, где выставлены шлемы, и только когда он подходит, я понимаю, что там тоже есть что-то новое.