Почти идеальная жизнь - Дентон Лорен К.. Страница 32

– Джефф сказал, что у тебя трудности.

Бриз с залива в сотне ярдов перед ними взъерошил волосы и пощекотал кожу. Прядь волос Кэт застряла в ее ресницах. Не думая, Мак протянул руку и отвел ее.

Кэт задержала на нем взгляд, затем перевела его обратно на воду.

– Он ничего обо мне не знает.

– То есть у тебя нет трудностей?

– А если и так? Что ты с этим сделаешь?

Он пожал плечами:

– Выслушаю тебя.

– Что, если я не хочу об этом говорить?

– Ты не обязана.

– Хорошо.

Она сделала большой глоток своего напитка и встряхнула лед на дне стакана.

Некоторое время Джефф, Дэйв и еще несколько парней кружили возле них, пытаясь заманить Кэт потанцевать, выпить текилы или заняться еще чем-нибудь идиотским, чего она явно не хотела. Но когда в бар вошла компания девушек в коротких шортах и лифчиках от бикини в поисках общества любого, кто купит им выпить, они забыли про Мака с Кэт, к счастью, оставив их вдвоем.

– Знаешь, я все еще жду рассказа, почему ты приехал на побережье на лето.

Она поставила стакан на пол около своих ног.

– О, значит мы можем говорить обо мне, но не о тебе?

– Ага. Именно так мне обычно нравится.

– Вот что я тебе скажу. Я расскажу кое-что обо мне, если ты расскажешь кое-что о себе.

– Справедливо. – Она склонила голову набок. – Ты первый.

– Ладно. – Мак выдал первое, что пришло в голову: – Я не уверен, что хочу быть врачом.

Кэт распахнула глаза:

– А ты не мелочишься.

Он повел плечом:

– Твоя очередь.

Мгновение она молчала.

– Я не хочу работать на лодке всю жизнь.

– Чем ты хочешь заниматься?

– Не-а. Твоя очередь.

Он прикусил губу.

– Я разочарую обоих родителей, если не пойду в медицинский вуз.

– В смысле, типа если ты решишь, что хочешь работать в марине всю оставшуюся жизнь? – усмехнулась она.

– Поверь, я уже думал об этом.

– Поверь, ты не хочешь этого. Ты не создан для этого.

– Спасибо.

– Это не плохо. Возьми Джеффа… ты не хочешь быть Джеффом. Он создан для этого. Даже Карла. Можешь представить, чтобы она занималась чем-то другим, кроме как курить сигареты пачками, разъезжать на подъемнике для лодок и командовать всеми?

Мак засмеялся:

– Да, эта работа идеальна для нее.

– Поэтому она занимается ею десятки лет. Поэтому Джефф и через двадцать лет по-прежнему будет здесь, работать над лодочными двигателями и бегать за девушками во «Флорабаме».

– Но ты не хочешь быть здесь через двадцать лет?

– Если бы я занималась этим через двадцать лет, думаю, я бы убила себя. – Кэт покачала головой. – Я не знаю, чем хочу заниматься, но не этим.

Она откинула голову и уставилась на звезды.

– Я чувствую то же самое. – Он почувствовал, что она повернула голову к нему. – Не то чтобы я не хочу быть врачом. Хочу, но такое ощущение, как будто кто-то другой дергает за веревочки, заставляя мое тело двигаться так или иначе. Ходить на занятия, получать оценки, встречаться с девушкой, следовать по уже проложенному маршруту. – Он размял шею. – Что, если я хочу выбирать собственный путь? Самому решать, чего хочу?

– Так не следуй по маршруту. Что в этом сложного?

Он фыркнул и взъерошил волосы.

– Понятия не имею. Я не хочу через двадцать лет оглянуться и понять, что так и не рискнул попробовать что-то другое. Сделать собственный выбор, какой хочу видеть свою жизнь. Чтобы она не была такой, как у моих родителей.

– А какая у них жизнь?

– Идеальная. На вид идеальная. Он уважаемый кардиолог, она президент городского совета. У нас дома почти вся стена завешана их наградами и грамотами. Статьи из газет и журналов в рамках. Никакого давления, да? Наш дом показывают в весеннем хоум-туре, моя мама внештатный профессор английского, а папа каждую субботу играет в гольф с мэром. Они много сил отдают всем этим людям и всем этим делам, но мне кажется, что друг для друга они чужие. Когда у обоих получается провести вечер дома, они даже не сидят в одной комнате, а потом они идут спать, просыпаются и повторяют все по кругу.

Сердце быстро билось от напряжения, от признания трещин в домашней жизни семьи.

– Мне это не кажется идеальным, – тихо заметила Кэт.

– Мне тоже. Однако так это видят все остальные.

Смех и шум гулянки пробивался с нижнего этажа вверх по деревянной лестнице к тому месту, где они сидели в тишине. Невидимые волны накатывали на пляж. Между глазами начала пульсировать головная боль.

– Значит вот почему ты здесь, – произнесла Кэт через мгновение.

– Что?

Его голос был сиплым, как будто тело только сейчас осознало, что уже поздно. Мышцы болели, а горло пересохло.

– Почему ты приехал сюда. Ты приехал выбрать следующий шаг. Каким бы он ни был.

– Наверное. Только хотелось бы знать, как сообразить, что это за шаг.

– Это придет. В нужное время ты поймешь, что надо делать.

Мак взглянул на нее, удивившись ее мягкости. Доброте ее слов.

– Надеюсь, ты права.

– Поверь мне. – Она накрыла его руку ладонью и сжала, после чего встала. – Мне уже давно пора спать. Если останусь дольше, превращусь в тыкву.

Мак встал рядом с ней и обернулся, разглядывая столпотворение на танцполе.

– Нам придется пройти сквозь все это, если хотим добраться до выхода.

Она усмехнулась и протянула руку.

– Идем. Я покажу дорогу.

Глава 16

Лето 2000 года

«Дорогая Эди,

С радостью узнал, что почта здесь все-таки работает. Твое письмо сегодня вечером показало, что наш почтальон не только зависает в закусочной „Потерянный ключ“, где я вижу его всякий раз, когда хожу туда. У них там целая компания: почтальон, пара полицейских, парень в форме „Макдоналдса“, хотя тут нет „Макдоналдса“ на много миль вокруг, и парень в плавательных шортах с цветами, соломенной шляпе и со свистком на шее. Интересно, чем он занимается целыми днями и кому свистит.

Я также рад, что тебе нравится Нью-Йорк. Я однажды был там – кажется, я тебе не рассказывал. Несколько лет назад папу нанял его старый друг построить ему дом на Лонг-Айленде, и он взял меня с собой в одну из поездок. Дни я проводил на стройплощадке, а по вечерам мы выходили в город. Мы не ходили куда-то конкретно, просто гуляли – от Всемирного торгового центра до Центрального парка. Я влюбился в него, как и ты, судя по всему.

Ты просила присматривать за Маком, и я присматриваю. Он в порядке, за исключением того, что по вечерам возвращается домой, пропахнув рыбой и лодочным топливом. Он передает привет. (Шучу. Не то чтобы он не передавал привет, но я не говорил ему, что мы переписываемся. Я подумал, что ты захочешь, чтобы я держал нашу тайную любовную переписку в секрете. Хотя если я ошибаюсь, скажи слово, и я все ему расскажу.)

Жду ответа,

Грэм»

«Дорогой Грэм,

Как я могу не ответить быстро на тайное любовное письмо? Безусловно, пожалуйста, держи это в секрете. Не нужно причинять никому неудобств нашей страстной любовью и обожанием.

Посмотри еще раз на фото на этой открытке. Давай я подожду.

Та маленькая зеленая скамейка слева от центра одно из моих любимых мест. Оно находится в стороне, прячется в укромном уголке Центрального парка, даже с трудом верится, что кто-то еще счел его стоящим запоминания, как я. Хотя в таком городе, наверное, безумно думать, что ты можешь быть первым человеком, который что-то видит или делает. Все уже увидено и сделано.

В любом случае, на днях я сидела на этой лавочке с блокнотом и планировала свои следующие несколько лет. Это просто предположения (потому что кто знает, что случится), но в одиночестве и все же среди всех этих умных, креативных людей я много думаю о том, какой может быть жизнь и где я буду. Может, я буду здесь. Разве это не здорово?

С любовью,