Кодекс Крови. Книга ХIV (СИ) - Борзых М.. Страница 48

«Гнёзда, — с тоской в голосе пояснил Райо. — Каждая башня — это гнездо ветви семьи». Над замком парили огромные крылатые красавцы, в то время как мелкие играли в догонялки ближе к земле, пытаясь столкнуть зазевавшегося игрока в водопад или озеро.

Небо алело от всех оттенков розового и красного. От этого места веяло состоянием покоя. Идиллия. Умом я понимал, что это чувства и эмоции Райо, но сейчас купался в них, чувствуя себя частью семьи. Я будто бы ребёнком шёл с дедом по коридорам родового гнезда, задирая голову и разглядывая высокие своды залов, украшенные драгоценными фресками. В центре главного зала находится огромный круглый стол с десятком громоздких стульев. Зал окружали колонны из белого и розового мрамора, а пол вполне мог сойти за летопись рода. Столько там было сцен, выложенных мозаикой.

«Зал советов Великого дома», — снова пояснил дед, хотя уже и сам догадался о назначении столь монструозно-помпезного помещения.

— Почему ты показал мне это место лишь сейчас?

Вопрос сорвался с губ быстрее, чем я успел его сдержать. Воспоминания деда стали тускнеть. Башни одна на одной разрушались, а после и вовсе ушли в пески, будто под воду.

— Ты строил собственное гнездо на границе двух миров: человеческого и аспидового. Эсферия — такое же твоё детище, как башни в родовом гнезде. Я никогда бы не стал ограничивать тебя. Там — твой дом, твоя башня, твои люди. Но я хотел бы, чтобы со временем и это место стало для тебя и твоей семьи домом. Когда кладки оживут, я попрошу Вулканию помочь нам восстановить первозданный облик родовых гнёзд Великих домов. В миниатюре, конечно же, для начала, — тут же поправился Райо, заметив мой скептический взгляд. — Будем отстраивать по башне по мере надобности и роста семьи, как в древности.

Сперва я хотел возразить деду. Такое гнездо для нас было чересчур громоздким. Не хотелось бы, чтобы коридоры пустовали и эхом встречали своих редких гостей. У нас будет всего два с половиной десятка аспидов, а не две с половиной тысячи. А потом дал себе мысленный подзатыльник: «Какого хера, собственно? Это дом Райо. Если он хочет вернуть ему первозданный вид, зачем мешать?»

Кроме того, в голову закралась ещё одна мысль:

— Райо, а может, идея с башнями-зубцами не так уж и плоха. Сделай их тринадцать, по количеству Великих домов. Тебе всё равно воспитывать этот детсад. Удобней всего этим будет заниматься в одном месте. А когда они подрастут, тогда и смогут восстанавливать свои родовые поместья.

Кажется, моё предложение понравилось деду, ибо он подвис, мысленно уже руководя стройкой века.

Меня же вдруг скрутило чувство тревоги и страха. Следом пришла волна боли, тут же отпуская. Я потянулся к кровной связи, пытаясь определить, кому грозит опасность, но меня опередила троица моих жён, настоящих и будущей. Практически одновременно от них пришло одно и то же сообщение:

— Начались роды!

Глава 23

Вселенная-таки сумела меня удивить. На нас никто не пошёл войной, не случилось апокалиптического прорыва изнанки, боги не решились уничтожить мою вотчину, и даже ни один наёмный убийца не попытался испортить нам этот день.

Спустя три часа схваток Тэймэй родила мне сына. Не передать словами моих чувств, когда Света отдала мне в руки маленький кряхтящий сверток. За обе свои жизни я не испытывал ничего подобного. Я делился кровью, обменивался клятвами, умудрился даже душу раздробить, но это всё было не то.

Совру, если скажу, что меня накрыло всепоглощающей любовью. Хрена с два. Меня раздирало на части от восторга и страха. Вот оно — продолжение меня, плоть от моей плоти и кровь от крови. Страх же… сделать больно, не оправдать надежд, не увидеть, как он растёт.

Разом привалило стотонной плитой ответственности. Это, наверное, ближайшее по ощущениям сравнение.

Света с улыбкой говорила на фоне важные сведения:

— Поздравляю, у нас совершенно здоровый мальчик. Вес — три пятьсот, рост — пятьдесят три сантиметра. Магический потенциал — вне ранга… Тэймэй чувствует себя хорошо…

Я же всматривался в разумные глаза сына. Я видел многих младенцев, когда рос в приюте. С рождения у них взгляд застывший, будто они слепы. Лишь на второй-третий месяц они прозревают, и в их взгляде проявляется жизнь. Но здесь…

Душа сына, осознавшая себя ещё в утробе, и душа Йордана, прекрасно представлявшего, на что он шёл, — всё смешалось в непередаваемый коктейль. Мы изучали друг друга внимательно, знакомились. В этом взгляде не было заискивания или нарочитой детскости. Нет. Это был взгляд равного. Я вдруг осознал, что во что бы то ни стало хочу видеть, как он вырастет, как войдёт в силу и заставит с собой считаться. Почему-то перед глазами стоял образ, где мы плечом к плечу стоим на вершине одной из башен гнезда Великого дома Эсфес и наблюдаем за полётом двух маленьких дракониц: розовой и белой.

Видение исчезло так же быстро, как появилось. Я так и не понял, что это было: морок или иллюзия. Но если же каким-то чудом это было будущее, то я очень хотел до него дожить.

Я удобнее перехватил сынишку, поддерживая головку, и вошёл вслед за Светой в покои Тэймэй. Та выглядела слегка уставшей, но счастливой. По щекам её потекли слёзы при взгляде на нас с сыном.

Там же в покоях была и Ольга. Удивительное дело, все три женщины, которых я выбрал себе в спутницы жизни, не просто не ревновали и не пытались соперничать, они искренне поддерживали друг друга. В глазах эмпатки к сыну сейчас светилось не меньше любви, чем во взгляде Тэймэй. Светлана же и вовсе фонтанировала радостью и спокойствием.

Света и Ольга тактично дали нам с Тэймэй побыть наедине.

— Спасибо! — я поцеловал жену в губы и передал ей сынишку. Тот зашевелил ручками, сжатыми в кулачки, и переводил взгляд с меня на мать и обратно.

— Как назовём? — тихо спросила Тэймэй, высвобождая грудь и прикладывая к ней сына. Выглядело это столь естественно, что я невольно залюбовался. Сын сразу же с аппетитом принялся сосать, изредка причмокивая.

Признаться, вопрос застал меня врасплох. Слишком во многих культурах, странах и даже мирах предстояло жить сыну, чтобы можно было обойтись одним именем. Моё молчание Тэймэй восприняла своеобразно.

— Я понимаю, что старший наследник — твоя прерогатива…

— Цыц, дорогая! — притворно грозно шёпотом перебил я жену. — Я в растерянности с учётом наших жизненных реалий, вот и всё. В голове сумбур полнейший, и последнее, что я сейчас хочу делать, это рыться в семейных хрониках трёх родов, чтобы найти единый приемлемый вариант.

— Тогда есть предложение! — Тэймэй улыбнулась, поглаживая сына по пушку тёмных волос на головке. — Пусть будит Юрий, как в семейной традиции Комариных. Тогда у аспидов он будет Юрданом Эсфесом, заодно и с Йорданом созвучно, а у меня на родине будем использовать местный аналог имени Яритэ.

Женщины — такие женщины. Когда только они умудряются думать обо всём и сразу? Не удивлюсь, если этот вариант имени она придумала уже давно, но хотела услышать мои варианты.

Я же решил пойти по пути наименьшего сопротивления и делегирования полномочий в части выбора.

«Сына, тут мама предлагает назвать тебя Юрий-Юрдан в честь двух дедов Юрия Комарина и Йордана Эсфеса. Тебе нравится?»

Сын оторвался от груди и вполне осознанно моргнул, будто соглашаясь с предложением.

— Мне кажется, он не против, — поцеловал я жену, — а я тем более. В конце концов, если я даю ребёнку фамилию и отчество, то мать имеет полное право дать имя. Будет Юрий-Юрдан-Яритэ.

Оставив Тэймэй приходить в себя, я забрал наевшегося сына и вышел из покоев. Там меня двумя коршунами уже встречали Ольга и Света, планируя забрать у меня сынишку. Пришлось самую малость остудить их пыл:

— Дамы, как бы вам не хотелось затискать этого красавчика, но я вынужден украсть его у вас. Кое-кто очень жаждет познакомиться с ним.

— Кто? — хором возмутились лекарка и эмпатка.