MultiMillionaires - Ленина Лена. Страница 17

Однажды один крупный бизнесмен, рассуждая об идеальных взаимоотношениях, сказал мне, что самая крепкая семья – та, в которой жена встает на 15 минут раньше мужа, приводит себя в порядок, а он соответственно видит ее всегда прекрасной и свежей. В этом, по его мнению, и есть залог крепкой и успешной семьи. Я спросила, что думает по этому поводу Михаил.

– Отношения в семье, – сказал он, – должны быть толерантными, без раздражения, такими, которые позволяют твоему партнеру встать утром, как он может и как он хочет.

– А что же делать, – спросила я у Михайла, – если, как это часто бывает в семьях крупных бизнесменов, через несколько лет совместной жизни с бывшей однокурсницей, один из партнеров, чаще всего сам бизнесмен, замечает, что он растет и развивается, а жена остается на том же уровне, стагнирует.

– Да, – согласился он, – это большая проблема.

– У вас нет такой проблемы? – поинтересовалась я.

– Я стараюсь догонять, – отшутился Михаил.

У Куснировича репутация верного мужа и хорошего семьянина – впору тихо завидовать его жене.

Мы разговорились о женщинах, о том, какой тип женщин считается идеалом у мальчиков в подростковом возрасте, и я спросила, выбрал ли он себе, как это часто бывает у мужчин, жену, внешне похожую на свою маму.

– У меня другая проблема, – снова пошутил Михаил, – похожести на тещу.

В общем, с ним весело.

Мы перешли на общечеловеческие ценности, моральные и религиозные принципы. Я затронула десять заповедей строителей коммунизма, оказалось, что вопрос о щеке и правило «око за око, зуб за зуб» – для Михаила спорные.

– Даже если у вас что-то украли? – поинтересовалась я.

– Это наша системная ошибка, – ответил он.

В этой связи я вспомнила, что Кусниро-вич работает в торговле, т е. там, где с советских времен процветали воровство и всякого рода выносы с рабочих мест. Тогда, при общественной собственности, это было весьма распространенным явлением. Попросила рассказать, как при капитализме ему удается противостоять на своих предприятиях этому злу.

– Стараюсь его не допускать. Мы боремся за социализм с человеческим лицом. У нас стыдно украсть, ты рискуешь стать изгоем.

И снова Михаил отшутился, когда я спросила, как он поддерживает свою репутацию в узком кругу близких людей и какие черты характера он старается проявлять в отношениях со своими друзьями.

– Стараюсь их не раздражать, – сказал он.

– Многие состоятельные люди считают, что деньги делают человека зависимым.

– Я обеспечен, – сказал Куснирович, – но вопрос богатства шире, чем деньги. А обеспеченность – это материальные блага. Я могу себе позволить то, что средний человек не может. Но самое интересное, что я могу это себе и не позволить. А другие не могут потому, что это становится защитой.

– Один мой знакомый рассказывал мне, что выносливость в бизнесе и неуязвимость у него выработались от необходимости много раз начинать все сначала.

– Я уже терял, – поделился Куснирович, – и мне приходилось начинать с нуля. Это случилось потому, что я кокетничал и первые два года готов был работать на начальника. В строгом смысле, это не были отношения начальник – подчиненный. Это была хозрасчетная модель с вложенными мною деньгами. А он сказал, что их там нет. Сейчас – он наемный менеджер у своего же бывшего фотографа.

– Желание отомстить – очень деструктивное чувство, но кто из нас его не испытывал?

– Первые дни я горел желанием отомстить. Потом смог дистанцироваться. Я прощаю многим. К тому же быстрее создать новое, чем дергаться, стараясь вернуть старое. Если такое случилось, значит, плохо хранил то, что зарабатывал. Вот и все. До этого вы у меня спрашивали про мое отношение к религии. Я допускаю, что есть другая сила, чтобы наказывать. Почему я должен пачкаться? А еще до этого спрашивали, что я скажу сыну. Что я скажу сыну?

На вопрос, что же такое настоящий мужчина, Михаил опять отшутился:

– А он такой же, как настоящая женщина, только любит женщину.

Куснирович рассуждает как толерантный европеец. Толерантный почти ко всему.

– Я не толерантен к агрессии, я не толерантен к тем людям, которые проявляют воинственную, тупую агрессию. Я не готов быть толерантным к фракции «Родина», к сегрегации.

Перевожу разговор на более приятную для блондинки тему. Прошу его поделиться секретом возникновения люкса в России.

– Я читаю об этом большие лекции во всех странах мира. Вкратце: последние десять-пятнадцать лет менялась страна и с небольшим опережением менялось предложение. Люкс начался с желания демонстрировать принадлежность к другой касте. Во всем – начиная от холодильника и заканчивая галстуком. Формирование люкса бывает либо по образовательному уровню, либо по накопительному. У нас он формировался по накопительному признаку.

– Лично у меня появление люкса в стране ассоциируется с появлением цветной жевательной резинки импортного производства.

– У меня он начался с момента, когда я пересел с «Жигули» на «Сааб».

Высокий уровень люкса в стране отмечается с 1997 года. Это поступательное движение. Вы же пользуетесь зубной пастой, а не зубным порошком. Играет роль ощущение себя, комфорт, а потом привычка. Сначала возник люкс потребления, потом люкс предоставления услуг. Вот мы сейчас говорим о люксе, а подразумеваем только узкую его сферу. В широком понимании люкс – это свобода выбора, все остальное – либо фетиш вещи, либо фетиш себя, либо комплекс. И ничего более. Многие этим живут, и это хорошо. Это здорово. С другой стороны, это ущербно. Они перестают иронизировать. Сегодня можно уже говорить не о люксе, а о культуре потребления. Это проявляется не только в одежде и обуви, но и в часах, самолетах, антиквариате, уже и в домах, в образовании. Люкс на первом этапе был каким-то смешным. И у женщин, и у мужчин – это было стремление внешне походить на модель на картинке. «Я женился на такой девушке, с которой ездил в студенческий стройотряд. Сейчас мне положено выбрать другую» – а потом он стыдится и этой другой. Даже здесь: сначала комсомольская любовь, потом топ-модель и так далее.

Я поинтересовалась у профессионала от люкса, по каким признакам можно отличить хорошо, со вкусом одетого человека.

– Такой человек комфортно себя чувствует. Движения его не стесняют. Очень важно чувствовать себя комфортно и быть уместным.

А что, интересно, определяет сексуальность в женщине и может ли это быть выражено в одежде?

– Сексуальность – она в самой женщине: в походке, в руке, в силуэте. Во всем женщина может проявить свою сексуальность, даже в мешковатой одежде.

А хотел бы Куснирович одевать королевских особ и жен президентов?

– Нет, – отмахнулся Михаил, – это большая ответственность. Мне достаточно того, что я одеваю президента Путина.

– Он что, сам приходит в магазин? – удивилась я.

– Нет, приходит похожий на него человек, чтобы примерить одежду. К тому же у него есть портные, которые могут подогнать все по необходимости. Кстати, новогодние поздравления он произносил в нашем костюме от «Нина Ричи». К сожалению, магазин этой марки закрылся у нас. Это большая потеря для Парижа. Во всем мире считается, что «Нина Ричи» изжила себя. Ее купил Фукс, потом его наследники ничего не делали для развития марки, потом ее перекупила группа Puig. Наш магазин был ее последним оплотом. Потом они постепенно перестали поставлять модели.

Мне понравилось одно выражение короля люкса: «Переодеться – это хуже, чем не доодеться». Постараюсь запомнить.

Если предположить, что Куснирович вдруг совершит историческое преступление против национальных памятников архитектуры и продаст ГУМ какому-нибудь американскому концерну, интересно, сколько это будет стоить?

– Конечно, не меньше миллиарда. Это вопрос сделки. Но, должен предупредить, ГУМ не продается.

Мне хотелось знать, как он начинал свой бизнес.

– Я – москвич, – начал Куснирович, – закончил химический институт, Менделеевский. Со сменой власти менялась страна. Те, кто хотел заниматься туалетами, устанавливали частные туалеты. Те, кто хотел по утрам овсяную кашу, открывали кооперативные кафе. Те, кто не хотел стоять в очередях, открывали магазины. Было много возможностей. Мы открылись 28 марта 1992 года. Нас было двенадцать человек В этот день заработала касса. У меня были уже подчиненные, но я стоял за прилавком. Мне это нравилось. Я и сейчас это готов делать, хотя теперь у нас более 3500 человек.