Десять ли персиковых цветков - Ци Тан. Страница 39

Когда Е Хуа жил в Цинцю, он вовсе не убирал волосы в пучок – только завязывал их у концов широкой шелковой лентой. Его лицо всегда казалось надменным, но с собранными волосами он выглядел довольно дружелюбно.

Мужчина рассмеялся и передал мне гребень.

– Сегодня мне нужно навестить Небесного владыку. Если буду выглядеть неподобающе, мне несдобровать.

У Е Хуа были очень красивые волосы: мягкие, черные как смоль, густые и блестящие. Гребень легко скользил по волосам, так что мне даже не пришлось прикладывать усилий, чтобы расчесать их. Однако наверх забрать такие гладкие волосы оказалось не так просто. На туалетном столике лежали нефритовая заколка-гуань [69] и шпилька. Я собрала пряди в заколку и закрепила шпилькой.

Хотя мне давно не доводилось заплетать кому-то волосы, умение никуда не делось. В отражении в зеркале я видела, что Е Хуа, улыбаясь, смотрит на меня. Глядя на него, я подумала, что эта прическа подчеркивает красоту принца и величественное выражение его лица. Все было идеально. Очень довольная результатом, я приблизилась к туалетному столику, чтобы положить гребень на место. В отражении я видела, что принц по-прежнему улыбается. Он взял меня за руку, в которой я держала гребень, и шепотом произнес:

– Вы раньше…

В его глазах что-то мелькнуло, едва различимое, будто всегда спокойные воды пруда внезапно тронула рябь.

Он же… он же не сошел с ума?

Наклонившись, я положила левую руку ему на плечо. Моя правая ладонь все еще находилась в плену его рук и покоилась на туалетном столике в очень неудобном положении. Согнувшись в три погибели, я ждала, когда он заговорит снова. Однако Е Хуа отпустил мою руку, больше не сказав ни слова. Мужчина улыбнулся, вытащил из кармана рукава нитку жемчуга и надел ее на мою руку. Он выглядел очень уязвимым. Конечно, я знала, что Е Хуа подарил мне счастливый жемчуг, который обращает несчастье в счастье.

Принц поднялся со своего места и, через силу улыбнувшись, сказал:

– Всегда носите этот оберег. Сейчас вы ничем не отличаетесь от простой смертной. И хотя вы вряд ли столкнетесь с большой бедой, опасность тем не менее может поджидать на каждом шагу.

Сегодня он то радовался, то грустил, что совершенно ему было не свойственно, поэтому я, не осмелившись возражать, молча приняла подарок.

Е Хуа кивнул, протянул руку и, нежно коснувшись моего лица, произнес:

– Мне пора в Небесный дворец.

Мужчина помолчал, затем добавил:

– Вчера ночью я был занят важными делами и забыл кое-что сказать. Когда наступит первый день шестого месяца и придет время изменить судьбу Юань Чжэня, чтобы спасти его от несчастья, вам нужно будет найти того, кто столкнет императора в воду. Тогда император сам спасет ту девицу, а Юань Чжэнь вырвется из рокового круга и при этом не помешает Верховному владыке Дун Хуа познать горечь жизни. Если это сработает, то все будут счастливы.

Сказав это, он повернулся и исчез.

Сначала я задумалась, какими такими важными делами мы с ним были заняты прошлой ночью, и, поразмыслив, пришла к выводу, что ничего из случившегося не заслуживает слова «важный». Затем я принялась размышлять над словами, которые он произнес перед тем, как уйти.

А ведь это действительно отличное решение! Все-таки хорошо, когда кто-то со стороны свежим взглядом посмотрит на возникшую проблему. Я билась над ней так долго, что в конце концов окончательно запуталась. Найдя решение столь важного вопроса, я почувствовала себя так, будто камень с души свалился, и во всем теле появилась приятная легкость.

Я подошла к окну и долго возилась с мимозой, глядя на то, как съеживаются ее листья, стоило мне только к ним прикоснуться. Затем я уселась, чтобы выпить чаю. Опустошив половину чашки, я вспомнила о своих ночных мыслях.

Кажется, случилось кое-что ужасное. Ми Гу говорил, что Фэнцзю отправилась в мир смертных, чтобы отблагодарить кого-то за благодеяние. Тогда я подумала, что некий смертный оказал ей услугу и она перенеслась в мир смертных, желая отблагодарить его. И не придала этому значения. Только сейчас я поняла, что Фэнцзю всего тридцать тысяч лет и единственный, кто оказал ей большую услугу, – это Верховный владыка Дун Хуа!

Когда они оба были бессмертными, положение Дун Хуа было намного выше, чем Фэнцзю, и, конечно, она не могла отплатить ему за доброту, даже если бы очень хотела. Теперь она спустилась в мир смертных, чтобы отплатить ему за спасение жизни. Наверняка она пытается найти переродившегося Верховного владыку! Ей с таким трудом удалось избавиться от любовных страданий. Двум бессмертным снова придется страшно мучиться, чтобы с корнем вырвать греховные мысли из головы их дочери… Мой бедный Второй брат и его жена… Как же такое могло случиться?

Подумав об этом, я быстро переоделась и выскочила во двор. Мне непременно нужно встретиться с Юань Чжэнем, хотя общение с ним и сводит на нет три года совершенствования. Необходимо выяснить, не появлялась ли во дворце императора за последние полгода девушка, на лбу которой есть родимое пятно в виде цветка феникса?

Матушка Фэнцзю принадлежит к клану Алых лис. Когда она вышла замуж за Второго брата, я думала, что у них родится наполовину белый, наполовину алый лисенок. Однако я никак не ожидала, что через три года на свет появится ослепительно красный, словно голубиная кровь, лисенок. Лишь вокруг ушей у нее была белая кайма, и лапы покрывала белая шерстка. Это было так мило и одновременно изысканно. Когда лисенку исполнился год, она приняла человеческий облик. Тогда у Фэнцзю на лбу появилось родимое пятно в виде цветка феникса. Хотя это пятнышко и выглядело очаровательно, оно доставляло немало проблем при изменении облика. Какой бы облик Фэнцзю ни принимала, у нее на лбу неизменно оставалось родимое пятно. Второй брат был весьма ленив. Из-за родимого пятна и из-за того, что лисенок родился в девятый месяц, он дал ей это неблагозвучное имя – Фэнцзю [70]. Бессмертные из Цинцю называли меня «тетушкой», но мало кто знал, что по-настоящему называть меня «тетушкой» может только Фэнцзю.

Юань Чжэнь оказался ближе, чем я думала. Не успела я выбежать со двора, как увидела юношу, который с двумя свитками канона в руках как раз шел мне навстречу. Едва только он заметил меня, у него заблестели глаза. Юноша почтительно назвал меня «наставницей».

Юань Чжэнь – очень любознательный молодой человек, и было бы опрометчиво расспрашивать его о Фэнцзю. Еще раз все обдумав, я подвела его к каменной скамье и села. Юноша, прокашлявшись, сказал:

– Что случилось с вашей шеей? У вас… у вас…

Я с удивлением прикоснулась к шее, но ничего не почувствовала. Он вытащил из кармана в рукаве бронзовое зеркальце. Взяв его, я взглянула на отражение и поняла, что моя шея покрыта красными пятнами, как будто меня покусали насекомые. Должно быть, это очень смелый комар, раз он осмелился пить кровь бессмертной. Если, испив моей кровушки, он не умрет сразу, то проживет не меньше десяти тысяч лет, а потом и вовсе обретет бессмертие. Неисповедимы пути небесные! Благословенный комар, не иначе.

Я кивком поблагодарила Юань Чжэня, сказав:

– Такие маленькие пятнышки, а вы их заметили. Кто-то говорил, что вы так добры, что, даже если повстречаете муравья, не сможете задавить его. Это прекрасно.

Юноша, зардевшись, посмотрел на меня.

– Что?

Я продолжила:

– Для того чтобы не раздавить муравья, нужно быть не только добрым, но и внимательным. Доброта и внимательность – это единое целое.

Юань Чжэнь поднялся на ноги и принял вид примерного ученика, внимающего словам учителя. Я дотронулась до подбородка и высокопарно произнесла:

– Коль скоро мы составляем одно, что еще тут можно сказать? Но уж коли мы заговорили об одном, то можно ли обойтись без слов? Единое и слова о нем составляют два, а два и одно составляют три [71]. В изучении дао также необходима внимательность. Сегодня я проверю, насколько ты внимателен.