Десять ли персиковых цветков - Ци Тан. Страница 50

Я замерла.

На самом деле на то была серьезная причина.

В пьесах, которые я смотрела в мире смертных, когда ученый в горах сталкивался на своем пути с шайкой разбойников, ему на помощь являлся оказавшийся поблизости воин. Ученый, приходя в себя от пережитого испуга, всегда мог рассчитывать на появление на сцене жизни молодого и искусного воина. Никогда ни в одной из подобных пьес в самый важный момент вместо воина не появлялся второстепенный персонаж. Ситуация была такова: я оказалась в роли того самого ученого, что в пути столкнулся с шайкой разбойников. Это лучший момент для появления благородного воина Е Хуа, однако вместо него явился персонаж, не имевший никакого отношения к происходившему.

Вот почему я застыла.

Этот второстепенный персонаж долго смотрел на меня, а затем шепотом спросил:

– Как вы себя чувствуете?

Я осторожно передвинулась поближе к стене и ответила:

– После столь продолжительного сна я чувствую себя лучше раз в семь.

Я – высшая богиня, за последние сто сорок тысяч лет мое бессмертное тело пережило много всего, и нет ничего удивительного в том, что раны на мне затягиваются быстрее, чем на простом смертном, но, конечно, я еще не успела оправиться полностью. Я соврала, поскольку между мной и этим уважаемым господином прежде уже возникало некоторое недопонимание. Дай я слабину, и этот господин тут же коварно и злодейски ударил бы по моей ныне немощной тушке, а тогда беда-беда, протянула бы я лапы… Наша история началась с того момента, как Чжэ Янь подарил Четвертому брату птицу бифан.

Бифаном, которого Чжэ Янь отловил в Западных горах, и был тот самый, разодетый в пышные одежды господин, лежащий рядом со мной на кровати.

Когда Би Фан только стал крылатым спутником моего Четвертого брата, мы вполне неплохо ладили. Он мог отвезти меня в персиковый лес, чтобы я наелась до отвала сочными плодами и выпила немного вина. Однако вскоре он перестал катать меня на спине, и я не понимала почему. Спустя восемьсот или девятьсот лет завеса тайны немного приоткрылась. Выяснилось, что он неровно дышал к Фэнцзю, которая постоянно проводила время со мной, и в этом крылась причина его неприязни.

Поскольку ревность Би Фана была беспричинной, я не стала опускаться до его уровня. Однако он воспринимал все слишком серьезно и постоянно ссорился со мной, из-за чего я приходила в ярость. Так продолжалось изо дня в день, так что, когда он исчез, я тайно радовалась возможности больше не встречаться с ним.

Створки окна были распахнуты, и, хотя еще не припекало, мои глаза пронзило болью из-за солнечного света. Би Фан, придвинувшись ближе, спросил:

– Закрыть окно?

Его дружелюбие напугало меня. Я не знала, как себя вести, поэтому просто фыркнула.

Он закрыл створки окна и вернулся, чтобы подоткнуть мне одеяло. Какое-то время мужчина стоял, склонившись над кроватью, а затем ласково спросил, не хочу ли я попить воды. Даже Ми Гу не смог бы сделать это с такой заботой и вниманием.

Меня в самом деле мучила жажда, но поведение Би Фана вызывало недоверие. Когда он отошел, чтобы налить чаю, в моей голове промелькнула мысль, которая очень обрадовала меня.

С грустной улыбкой я спросила:

– Четвертый брат? Ты – Четвертый брат? Недавно мне пришлось сражаться, из-за этого мои магические силы истощились, и я не могу распознать заклинание изменения внешности. Ты нарочно принял облик Би Фана, чтобы разыграть меня? Ха-ха, внешность и вправду изменилась, но нрав же не скроешь. Скорее всего, ты просто не видел, как обычно Би Фан относился ко мне: с безразличием и пренебрежением…

Бессмертный, наливавший мне чай, внезапно застыл. Он обернулся и с озадаченным выражением на лице произнес:

– Я не изменял внешность, это действительно я, Би Фан! Все бессмертные во главе с Его Высочеством отправились по делам в Западное море, а я остался один в персиковом лесу. Мне стало скучно, и я явился сюда, чтобы увидеться с вами.

Я оцепенела, у меня задрожали губы. Выдавив пару смешков, я сказала:

– Ха-ха, вы, пернатые, всегда отличались более спокойным нравом, не то что мы, четвероногие. Не стоит принимать близко к сердцу то, что я сейчас сказала, не стоит…

По его лицу невозможно было понять, что он чувствует. Однако Би Фан все же принес мне чай. Некоторое время он молча смотрел на меня, а затем произнес:

– Если бы я был рядом с вами в момент опасности, я бы не позволил им причинить вам вред. Даже если бы на кону были все годы моей культивации.

Я смущенно ответила:

– Все мы родом из Лисьей пещеры, поэтому совершенно естественно, что и я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе в битве.

Немного подумав, я решила, что моя фраза по сравнению с его словами о готовности рискнуть самосовершенствованием звучит несерьезно. Кашлянув, я добавила:

– Даже если мне придется пожертвовать собственной жизнью.

А вот это заявление звучит гораздо внушительнее, чем его слова. Теперь я была удовлетворена. Говорить можно все что угодно, это так просто. Кто-то скажет одну фразу, другой произнесет что-нибудь в ответ. Словам необязательно быть искренними, но их всем приятно слушать. Однако мои слова, кажется, не произвели на Би Фана никакого впечатления. Он пристально смотрел на меня, однако смотрел иначе, чем прежде. В его взгляде читался гнев.

Меня охватила дрожь. Наклонившись, он сказал:

– Цянь-Цянь, сколько еще будешь притворяться? Ты знаешь, что я тоскую по тебе с тех пор, как оказался в Цинцю, но продолжаешь говорить то, что выводит меня из себя.

Услышав это, я обомлела. Ох, мать моя… Говорят, птицы – самые верные и преданные создания. Если пришелся им не по нраву, что бы ты ни делал, их не переубедить. Однако если полюбят, то будут любить до последнего вдоха. Но ведь Би Фан испытывал нежные чувства к моей племяннице и, как положено у птиц, должен был любить ее до конца своих дней… Когда же он успел положить на меня глаз?

Он продолжил:

– Поскольку ты в то время уже была помолвлена с принцем, мне оставалось только прятать свои истинные чувства. Однако, когда ты оказалась в беде, он даже не смог защитить тебя! Я слышал, что у него уже есть супруга. Меня не было здесь очень долго, и все это время я много думал. У него нет недостатка в девушках, будет ли он относиться к тебе хорошо? Смогу ли я доверить тебя ему?..

Не успел он закончить свою речь, как дверь распахнулась. Бледный Е Хуа стоял в дверном проеме, сжимая в руках чашу с лекарственным отваром, от которого шел пар. Я растерялась: разыгравшаяся сцена из дружеской превратилась в сцену признания в любви. Воистину эта пьеса значительно отходит от традиционного сюжета!

Би Фан искоса взглянул на Е Хуа, но не проронил ни слова. Принц поставил чашу с отваром на стол. Поскольку Би Фан занял место на краю кровати, принц присел на стоявший рядом стул. Внешне он сохранял спокойствие и пока что молчал. В комнате воцарилась мертвая тишина. Благодаря этой заминке я смогла наконец осознать, какой смысл заключается в словах Би Фана. Он только что признался, что был вынужден скрывать свои чувства из-за моей помолвки с Е Хуа. Так глубоко прятал их, что десятки тысяч лет я ни о чем не догадывалась. Хотя я и не испытывала ничего подобного к Би Фану, мне было приятно узнать, что он влюблен в меня.

Из-за того, что Сан Цзи разорвал нашу помолвку и Небесный владыка издал указ, долгие тысячелетия, которые я должна была провести в любви и согласии, прошли для меня в полном одиночестве. Сложно даже представить, насколько скучной была моя юность по сравнению с юностью других бессмертных моего возраста. Я глубоко переживала по этому поводу, хотя никогда не показывала свои чувства. Признание Би Фана перекликалось с моей душевной болью, что я хранила в себе пятьдесят тысяч лет. Хотя я не могу ответить на его чувства, мне следует отказать ему как можно мягче: я не хотела бы ранить Би Фана.

Я долго предавалась раздумьям, прежде чем сказать:

– Видите ли, я помолвлена с членом Небесного клана, и нам с вами… нам с вами не суждено быть вместе. Мне очень приятно, что вы испытываете ко мне симпатию. Однако во всем всегда нужно расставлять приоритеты, не так ли?