Благословенный. Книга 5 (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 31
Но сделать уже ничего было нельзя. Не скажешь же испанцам «верните наших шлюх обратно»!
— Извините, ребята, но, как говорят лягушатники, à la guerre comme à la guerre! — отвечал О’Хара, если кто-то из солдат осмеливался спросить его на этот предмет. — Ваша безопасность для меня важнее всего. Потом мне же спасибо скажете, хотя бы за то, что ваши шиллинги остались целее, а носы не ввалились внутрь!
Конечно, было странно выслушивать нравоучения от такого распутного старого сатира, как сэр Чарльз; но затем пронеслась весть, что в числе изгнанных из города были и четыре испаноязычные любовницы О’Хары, которым «старый петух» не сделал никаких поблажек, и ропот умолк. Злые языки, конечно, шептались, что губернатор просто воспользовался случаем избавиться от надоевших ему и дорого стоивших пассий; ведь в городе осталось еще три женщины, — две испанки и еврейка — пользующиеся его благосклонностью. Но кто будет слушать такую гнусную клевету?
* * *
— Ещё раз утверждаю, Дон Кутуззо, ваш двор не исполнил принятых на себя обязательств!
Годой, «Князь Мира», был недоволен. Его лицо перезрелого вечно пьяного херувима побагровело и буквально тряслось от гнева. А всё потому, что Гибралтар всё ещё оставался у англичан, и несмотря на все усилия и затраты, гарнизон его совершенно не показывал признаков слабости.
— Со всем почтением к Вашему Высочеству, — льстиво улыбнулся Михаил Илларионович, — хочу напомнить, что при обсуждение планов осады я особенно указывал на необходимость активных действий испанского флота. Блиндированные батареи — без сомнений, смертоносное оружие; но их одних было недостаточно для достижения общего успеха. Блокада должна подкрепляться активными действиями канонерок и Армады, перехватывающей английские транспорты уже вдали от Гибралтара! Никто не может гарантировать, что в иные дни его бухту не накроет туман, и под его покровом англичане не проникнут в гавань. В отсутствие видимости наши батареи не могут вести прицельную стрельбу!
— Это понятно — нетерпеливо ответил Годой, — Ну как же получилось так, что две батареи попросту затонули?
— Увы, Ваше Высочество! Они оказались недостаточно надёжно поставлены на якорь. Зимние шторма сорвали их и разбили о прибрежные камни.
— И что вы полагаете с этим делать?
Михаил Илларионович туманно закатил долу единственный глаз.
— Я снёсся со своим правительством и получил на этот счет некоторые указания! Мы могли бы поставить вам ещё шесть плавучих батарей усиленного типа, тридцать шесть канонерских лодок и двести тысяч бомб, показавших себя самым разрушительным оружием. однако это потребует некоторых дополнительных жертв со стороны вашего двора…
— Что именно? — быстро спросил Годой, любуясь цветом прекрасной мадеры в хрустальном бокале, поднесённом им к пламени свечи.
— Общаясь некоторое время с высокопоставленными грандами вашего двора — вкрадчиво начал Кутузов — я не мог не обратить внимание на постоянные жалобы, касающиеся финансового положения вашей великой империи. Мы с вами государственные люди, и прекрасно понимаем, что деньги есть главный нерв, главное топливо любой войны, и от бесперебойного снабжения армии и флота финансовыми средствами зависит очень многое…
— Если вы заново толкуете о сделке по вывозу серебра из Новой Испании, то в этом нет нужды! — твёрдо ответил Годой. — Наш двор вполне удовлетворён опытом нашего сотрудничества в этой сфере. Мы совершенно согласны на доставку нашего серебра на прежних условиях!
— Прекрасно! Но я имел в виду не это. Вашей империи имеется прекрасная провинция Луизиана. Обильная всяческими произведениями природы, она страдает от недонаселённости, отчего приносит вашей великой империи одни убытки, доходящие, как я слышал, до двух с половиной миллионов талеров в год. Мы бы хотели принять эту колонию в аренду на условиях, аналогичных калифорнийским.
Водой поставил бокал на стол и задумчиво начал перебирать роскошные жемчужные чётки.
— Это будет трудно обосновать кортесам… — наконец произнес он. — Такая сделка сразу же вслед за Калифорнией может вызвать недовольство!
— Но мы говорим всего лишь в аренде на определённое время! Вы сэкономите огромные средства на содержание этой убыточной колонии, получите средства для ведения войны, а по окончании срока аренды вернёте её себе в цветущем состоянии!
Князь Мира, поморщившись, продолжал перебирать жемчужины. Заметно было, что процесс этот для него — скорее успокаивающе-медитативный, чем религиозный. Так фавориту проще думалось…
— Вернуть в цветущем состоянии через 35 лет? Извините, дон Кутуззо, но это будет через 35 лет! Ни вы, ни я этого уже не увидим. А вот то, как ваши люди овладевают принадлежащими нам землями — о, это увидит и узнает распоследний захудалой идальго где-нибудь в Эстремадуре! Такой же это будет повод им всем вновь перемыть мне кости!
— Возврат Гибралтара тоже увидят все, и восславят мудрость Вашего Высочества!
— Но вы уверены, что нам удастся добиться падения этой неприступной крепости?
— Определённо! Вы видели, что наше оружие очень эффективно. Я абсолютно уверен в успехе! Если не голод, то жажда должны сломить их!
— И вы можете мне гарантировать, что должный результат будет достигнут? — прямо спросил Мануэль Годой, оставив наконец в покое свои чётки.
— Могу! — твёрдо пообещал Кутузов. — Единственным затруднением может быть, что для облегчения принятия господом англичанам правильного решения сдать крепость нам следует предложить им до окончания войны и ожидания решений мирного конгресса передать её некоей нейтральной стороне… Ну, например, России.
— Всё-то у вас должно быть передано России! И Калифорния, и Луизиана, и даже сам Гибралтар! — со смехом воскликнул Годой.
Фаворит так развеселился, размахивая руками в восторге от собственной шутки, что случайно выронил драгоценные чётки. Описав жемчужно-белую дугу в воздухе слабо освещённой залы, они с тихим костяным стуком исчезли где-то под диваном, на что, впрочем, никто не обратил ровным счётом никакого внимания.
— О да, Ваше Высочество! Едва начав собирать несметные богатства, очень трудно остановиться! — улыбнулся Кутузов.
— Главное чтобы при дележе этих «несметных богатств» мы всегда находили взаимопонимание между собой! — со смехом ответил ему Князь Мира, и высокие переговаривающиеся стороны, придя к полному удовлетворению, подняли бокалы с превосходной малагасийской мадерой.
А через пару часов, убираясь в комнате, Диего Помпоне, старый слуга Годоя, нашёл эту связку жемчуга и припрятал себе, дабы купить приданое для засидевшейся в девках дочери. В общем, день был удачен для всех… кроме гарнизона Гибралтара.
* Гуири — презрительная кличка англичан.
** агуардьенте — испанский самогон.
Глава 14
Приближался заключительный день первой в мире международной научной конференции. Василий Севергин произнёс доклад о получении металлов путём электролиза расплава; английский химик Уильям Хайд Волластон — о порошковой металлургии. Приезд в Пеллу этого господина оказался особенно ценным: Волластон был пионером порошковой металлургии, совершившим уже множество опытов и нашедшим способ получения химически чистой «ковкой платины». Секрет получения этого материала меня особенно интересовал: из платины можно было изготавливать очень качественную посуду для химических опытов, великолепный хирургический инструмент; платина применима как катализатор химических реакций, ну и, разумеется, в ювелирном деле! А у нас на Урале обнаружены весьма значительные её запасы, да и поставки из Колумбии, где платину рассматривают как отходы выплавки серебра, вполне себе перспективны. Однако Волластон категорически отказывался делиться найденными им секретами.