Благословенный. Книга 5 (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 44

Но тут земля задрожала под поступью могучих коней, и на батарее Ермолова оказалось три эскадрона русских кирасир. Обрушившись на нестройных, неспособных встать в каре пруссаков, кирасиры рубили их с высоты своих сёдел. Затем загремело «ура», и на поле боя оказались русские егеря, телегами переброшенные на помощь Костюшко из Второй армии. Всюду бой тотчас же переходил в рукопашную, что не давало пруссакам реализовать главный свой козырь: быстрый (хоть и неточный) залповый ружейный огонь. Вновь войска смешались в рукопашной, где русские чувствовали себя как рыба в воде, а пруссаки, напротив, не в своей тарелке. И уже через четверть часа случилось неизбежное — прусские солдаты побежали; полковник фон Вартенбург, командовавший немецкими егерями, был ранен и оказался в плену.

В этот момент подоспела на помощь гвардейская кавалерия Депрерадовича. Два полка — Кавалергардский и Конный, заняли оборону на правом фланге, а Уланский и Драгунский полки подкрепили левый фланг.

Кульминации сражение достигло к 5 часам вечера. Две дивизии пруссаков атаковали левый фланг Костюшко, прорвали оборону и вновь захватили Остров. Но их дальнейшее продвижение было остановлено яростной штыковой контратакой батальона Костромского полка.

Воспользовавшись замешательством противника, устремились в атаку лейб-гвардии Уланский и Драгунский полки. Их повел на врага граф Остерман-Толстой. Одна из дивизий пруссаков бежала в близлежащий лес, вторая — вступила в бой и была разгромлена, только пленными потеряв более 500 человек.

Следующая атака была предпринята пруссаками в час дня. Гогенлоэ, видя неуспех своих войск, в этот раз попытался было разгромить левый фланг союзников, но атака пруссаков была легко отбита: подвижная артиллерия Ермолова совершенно спокойно перекатилась с левого фланга на правый, открыв столь же убийственный огонь. Одновременно Костюшко ударил по врагу на обоих флангах, а два полка казаков послал в обход левого фланга противника. Это вынудило Гогенлоэ прекратить атаку и искать другого решения.

К четвертому часу дня бои стали утихать. Ни одна из сторон не добилась перевеса. Но тут на левом фланге прусской армии затрещали выстрелы: это подошли основные силы армии Бонапарта. Не разворачиваясь даже из походных колонн, они сразу же бросались в бой, проминая тонкие линии прусских построений.

С подходом второй русской армии ситуация резко изменилась. Если в первый день битвы армии Гогенлоэ численностью 60 тысяч солдат противостояли 35 тысяч поляков и 16 тысяч русских, то теперь у союзников был двукратный численный перевес. Измотанный и поредевший в сражении прусские силы были окружены 80-тысячной русско-польской армией. Колонна под командованием Милорадовича заняла Ружаны, где находилась главная квартира Гогенлоэ. Принцу пришлось бежать на юг, оставив свои войска без командования. В наступающей темноте прусским войскам не оставалось ничего лучшего, как скрываться в холодных лесах к востоку от деревни Остров. Весь лагерь и обоз прусской армии оказался в руках победителей.

Командование русско-польской армией принял прибывший старший по чину генерал-поручик Бонапарт. Около 10 часов утра следующего дня русский главнокомандующий приказал войскам строиться в боевые порядки. Тем временем пруссаки, проведшие ночь в сыром лесу под проливным дождём, совершенно утратили волю к сопротивлению.

Отрезанные от путей к бегству, в час дня они начали сдаваться в плен. Вместе с 42 тысячами солдат и офицеров сдался и весь находившийся при войсках командный состав. Значительной части пруссаков удалось разбежаться по окрестным лесам и горам, но они больше не представляли собой организованной военной силы.

Глава 19

Надворный советник Николай Петрович Резанов с грустью всматривался в расстилающийся перед ним бесконечный горизонт. Позади у него осталась долгая и трудная дорога через всю Россию и Сибирь — одиннадцать тысяч вёрст! Успел уже побывать и на Камчатке, и на Алеутских островах, и в Ново-Архангельске… А теперь так и вовсе занесло его в южные широты — совместно с капитаном Ратмановым прибыл он к Сандвичевым островам!

После смерти Екатерины Великой жизнь Николая Петровича, как и многих других дворян, резко переменилась. Несколько лет Резанов служил при дворе Екатерины IIв канцелярии Гавриила Державина, дружившего с его батюшкой, Петром Гавриловичем. Казалось бы, вот тебе торная дорога: служи и служи! Но увы; затем судьба направила его совсем по иному пути: в 1794 году Николая Резанова послали в Иркутск — инспектировать Северо-Восточную компанию, торговавшую пушниной. Там он познакомился с владельцем промысла Григорием Шелиховым, а вскоре и женился на дочери купца Анне. После смерти тестя Резанов стал совладельцем компании, а после воцарения императора Александра и объявления «компанейской свободы», сиречь беспрепятственного создания разного рода компаний и обществ, объединил дело с другими купеческими фирмами и создал в Сибири мощное торгово-промышленное общество: Российско-Американскую компанию. Однако государственной службы Николай Петрович не оставил, и был направлен на Тихоокеанское побережье сразу в двух ипостасях: как государственный чиновник, имеющий дипломатические и административно-хозяйственные поручения, и как служащий компании — в целях ревизии её работы. За несколько месяцев он успел посетить побережье Охотского моря, Камчатку, Курильские острова, берега Аляски, остров Кадьяк. Результаты ревизии были… противоречивы. И вот это всё надобно изложить в письменном виде, а с чего начать — даже и не поймёшь; слишком много всего произошло!

Огромное багровое солнце быстро проваливалось в бескрайний Тихий океан. Николай Петрович тоскливо проводил его взглядом и вновь взял в руки перо: так или иначе, а отчёт сам себя не напишет! Задумчиво макнув перо в «непроливающуюся» чернильницу, Резанов принялся каллиграфическим почерком выводить:

' Милостивые государи!

Доношу до вашего сведения, что пришел я 31-го июля числа на Кадьяк благополучно, хоть и не без приключений. Жестокий ветер, накануне случившийся, показал нам всю недоброкачественность Судов местной постройки. На судне, коим мы следовали, «Св. Марии», свежим ветром отломало бушприт, так что мы насилу попасть могли в гавань в Кадьяке. Такое построение Охотских судов здесь в обыкновении: невежество судостроителей и бесстыдное грабительство местных приказчиков Компании доставляют ей суда дороже, нежели где-либо, и притом никуда негодные. Побыв на Кадьяке три недели за починками сего судна, почитаемого как лучшее и новейшее во всей Компании, компанейского судна, вышел я 20-го августа и пришел в Ново Архангельск благополучно того ж месяца 26-го числа, но токмо благодаря удаче. Все пять дней плавания нам сопутствовал устойчивый фордевинд, и я думаю, ежели б и на плоту из Кадьяка вышли, то и тогда бы достигли здешнего места.

Как вам прекрасно известно, порт Ново-Архангельск заведён нашим директором, г-ном Барановым, по своему усмотрению и инициативе. Я нашел здесь Александр Андреевича благополучно водворившегося. Место здесь исключительно богатое. Всю губу окружают хребты превысочайших гор, покрытых до вер шины строевым лесом. Место для Ново-Архангельской крепости избрано на высоком камне, вышедшем в губу полуостровом.Здесь устроены добротные, огромные казармы с двумя бастионами и башенками. На одном из прилежащих островков поставлена башня с маяком. Подле казарм имеется большой и добротный корпус, содержащий в себе две лавки, магазин и два подвала. Подле него амбары и цех для производства работ компанейских. Напротив крепости устроен преогромный сарай для поклаж с рубленным к морской стороне магазином, а между ним и крепостью пристань. Имеются также кухня, баня и казарма для служащих в компании; живем мы все очень тесно, но всех хуже живет наш приобретатель мест сих, господин Баранов, в какой-то дощатой юрте, наполненной сыростью до того, что при здешних сильных дождях она со всех сторон течёт, как решето. Чудной человек! Скажу вам, милостивые государи мои, что г. Баранов есть весьма оригинальное и притом счастливое произведение природы. О себе он не заботится нимало, радея лишь о сотрудниках своих. Имя его громко по всему западному берегу до самой Калифорнии. Бостонцы почитают его и уважают, а дикие народы, боясь его, из самых дальних мест предлагают Компании свою дружбу. Признаюсь вам, что с особливым вниманием штудирую я сего человека. Важные от приобретений его последствия скоро дадут ему в России лучшую цену. Истинно скажу вам, милостивые государи мои, что господина Баранова надобно вам беречь, ибо по нынешнему устройству края новый человек не скоро найдется здесь, да и пока будет ознакамливаться, компания уже почувствует великие и невозвратные потери. Таково-то ненадёжно и безобразно устроение торгового нашего тела.