Закон Арены - Силлов Дмитрий Олегович "sillov". Страница 15

Однако славу я в Зоне заработал нехорошую, которую только что подтвердил на Арене. Думаю, потому не вся группировка вольных ломанулась на охоту за моей головой. Но человек двадцать самых отважных и безбашенных – точно.

И это был трындец.

Потому что с одним автоматом против двух десятков стрелков воевать, конечно, можно. Но даже при наличии офигенной личной удачи остаться в живых во время такой перестрелки было нереально – кто-нибудь да заденет, а остальные раненого добьют.

Ну, в общем-то, я ничего не имел против. На душе было крайне погано, а мужику после такого, чтоб не свихнуться, путь только один: уходить в глубокий вираж. В отрыв, чтоб эмоции напрочь забили башню, выдавив из нее тоску смертную.

А вот в какой именно вираж – то каждый выбирает по себе.

Мне ближе было то, что сулило для меня приближающееся большое пыльное облако, внутри которого надрывно ревели мотоциклетные движки без глушителей.

Смертельный танец, где есть ты – и твои противники.

Ничего личного, только обмен пулями.

И лишь от тебя зависит, один ты пойдешь сегодня по Серой дороге в Край вечной войны или же в сопровождении тех, кого сумел забрать с собой в качестве твоих провожатых.

К счастью, местность для последней схватки была подходящая.

Я слышал, что в этих местах еще до Чернобыльской аварии находилось село под названием Зорька, по непонятной причине покинутое жителями. Типа, люди в Стечанку переехали. А почему вдруг все сорвались с насиженного места и ломанулись туда, где им вряд ли были рады, – загадка…

Сохранились от села лишь жалкие остатки бревенчатых и кирпичных стен, заросшие полудохлой желтой травой и рыжим мхом, – хотя некоторые сталкеры, проходившие этими местами, говорили, что видели здесь очень неплохо сохранившиеся дома. Но мало ли чего люди набрешут, чтобы внимание к себе привлечь.

Сейчас по правую сторону от дороги виднелись лишь полусгнившие бревна, почерневшие от времени, да травяные холмики, из которых местами выглядывали остатки кирпичных стен. Так себе укрытие, конечно, но всяко лучше, чем ничего.

Под эдакое поганое настроение мелькнула было дурная мысль просто остановиться и подождать, пока из пыльного облака прилетит спасительная очередь. Но это был бы не я, если б позволил себе самоубиться без боя. Если Край вечной войны существует – ну, или Вальхалла, например, – такую легенду Зоны оттуда, пожалуй, пинками выгонят за подобное предсмертное поведение.

И правы будут.

Потому я сдернул с плеча американский автомат и ломанулся в сторону руин, оставшихся от села с коровьим названием Зорька.

Вовремя, кстати.

Мотоциклисты меня заметили и принялись, особо не снижая скорости, лупить по одиночной ростовой фигуре беспорядочными очередями.

Правда, опоздали маленько.

На пару секунд буквально…

Их свинцовый водопад обрушился уже не на меня, а на обломок кирпичной трубы, за который я нырнул рыбкой, чувствительно напоровшись брюхом на какую-то железяку, торчащую из земли. Не было б бронепластины, защищавшей живот, пожалуй, пропорол бы себя от пупка до позвоночника. А так лишь дыхание перебило слегка, что не помешало мне отползти за укрытие, спрятавшись понадежнее.

Снаружи же вольные веселились вовсю. Стреляли от души, поливая руины Зорьки пулевым дождем, орали, ревели движками мотоциклов. Ну а чего бы не отрываться, если жертва, считай, сама себя в капкан загнала? Осталось только смелости набраться, поливая свинцом руины, подобраться поближе и закидать гранатами место предполагаемой дислокации жертвы.

Но со смелостью, видимо, было не очень – больно уж репутация у меня неприятная. Настолько паскудная репутация, что и в двадцать рыл немного стремно соваться туда, где засел этот сталкер, укокошить которого все как-то ни у кого не получается.

Я представлял примерно, что там происходит сейчас.

Все друг друга подбадривают воплями и ревом стальных коней – и при этом каждый на соседа смотрит. Ждет, когда тот, подняв мотоцикл на дыбы, рванет вперед, на штурм развалин села…

Но как-то никто не спешил становиться героем. Конечно, самым отважным всегда достаются самые жирные плюсы – но порой среди них попадаются и березовые. Те, что над сталкерскими могилами ставят, украшая их дырявыми советскими противогазами…

А тут вдобавок я, отдышавшись, подкинул вольным пищу для размышлений.

Извиваясь как уж, я уполз немного подальше и правее от приютившего меня обломка трубы, подлез под бревно, словно рисом усыпанное крупными личинками каких-то насекомых, высунул ствол и одиночным выстрелом прострелил чей-то мотоциклетный шлем, мелькнувший над желтой травой. По ходу, некий герой свой драндулет на дыбки поднял, демонстрируя лихость и отвагу, – ну и сверзился с него под хохот корешей, не услышавших выстрела за ревом мотоциклетных двигателей.

Я же, пока они там развлекались, осмотрелся как следует.

М-да…

Так себе место, конечно, для боя с целой толпой вольных.

Там и тут валялись оставшиеся от домов кучи старого мусора, поросшие сорняками. Некоторые из них утонули в клочьях тумана, который частенько встречается в сырой Зоне, где навечно застряла осень. Ладно, будем экспериментировать по ситуации, так как сваливать все равно некуда: на открытой местности догнать и пристрелить одинокого беглеца проще простого.

А вольные тем временем, видать, осознали, что их кореш не просто так с мотоцикла навернулся, ибо над руинами деревни пронесся многоголосый вопль ярости. Разглядели, стало быть, отверстие в шлеме. Ладно, значит, ждем гостей.

И гости не заставили себя ждать.

Слезли с мотоциклов, рассредоточились в линию, чтоб между ними примерно пара метров была, и поперли вперед, прячась за естественными укрытиями.

Способ, конечно, хороший для прочесывания местности, если те укрытия качественные. В данном случае получилось – кому какое достанется, на том и спасибо. У меня же в этом плане было получше, было из чего выбирать.

Я и выбрал пригорок, когда-то бывший углом дома. Залег по науке, максимально спрятав за укрытием левое плечо и остальную тушку. И когда качественно разглядел первые горящие азартом глаза под зеленым капюшоном, неторопливо нажал на спусковой крючок, открыв азартному охотнику на людей третий глаз во лбу. И следующему отважному воину, ринувшемуся в атаку, беспорядочно строча из автомата, положил пулю точно в раззявленный рот – вроде даже зубы не повредил.

После чего поспешил сменить позицию.

Вовремя, кстати.

Со стороны цепи вольных раздалась пара хлопков, и на том месте, где я только что лежал, вздыбилась земля. Понятно. Минимум у двоих зеленых имеются подствольные гранатометы. Учтем.

Пока что все складывалось не так уж плохо: я положил троих, потратив лишь три патрона. Хуже было то, что у врагов все равно было значительное численное преимущество. К тому же они учли полученный опыт: попа́дали на животы и поползли от укрытия к укрытию, стреляя на малейший шорох или шевеление травинки.

Это было уже очень плохо.

Ползком и короткими перебежками такой группе вполне было по силам не спеша прочесать руины деревни, прижать меня к околице, выдавить на открытую местность и спокойно расстрелять. Так бы действовали, например, наемники, для которых понты – пофиг, лишь бы был результат. Может, даже и борги могли бы такое провернуть под руководством грамотного командира подразделения.

Но у вольных с дисциплиной всегда были проблемы.

Кто-то у них там в цепи прочесывающих довольно громко орал, отдавая приказы, но его слушали не особо внимательно. Двое тех, что были умнее командира, пригибаясь, рванули вперед, к более-менее хорошо сохранившемуся колодцу, рассчитывая скрыться за бревенчатым оголовком.

Но не добежали.

Ради них, конечно, пришлось мне раскрыть свою позицию, но оно того стоило. Две короткие очереди по три патрона срезали спринтеров на бегу, но после этого мне пришлось изрядно пометаться между ненадежными укрытиями, пока вольные пытались, в свою очередь, срезать меня.