Закон Арены - Силлов Дмитрий Олегович "sillov". Страница 16

Одного, особо увлекшегося процессом и высунувшего красную рожу из зарослей бурьяна, я подстрелил, но при этом ощутил, как пуля ударила… в то же место, которое выпускающий Арены тщательно залепил пластырем.

Ну твою ж маму, а? Вот и верь после этого армейским байкам про то, что снаряды в одну и ту же воронку не попадают. Про снаряды не знаю, но вот пули в одну и ту же рану влетают запросто.

Насколько серьезна потеря, я осознать не успел – нужно было очень грамотно перемещаться на местности, которую полосовал горячий свинец и периодически прощупывали ВОГи, выплевываемые подствольными гранатометами.

Патронов и гранат вольные захватили с собой изрядно, потому мне пришлось несладко. Группа, несмотря на потери, постепенно отжимала меня к краю разрушенной деревни, за которой было уже хорошо видимое с моей позиции голое мертвое поле, утыканное знаками радиационной опасности. Бывают в Зоне такие проплешины, где из-за высокой степени заражения тупо ничего не растет. Просто голая земля, пустая как сковорода, хотя рядом может расти более-менее нормальный лес, пусть и кривой от жесткого излучения, но, по крайней мере, живой.

В общем, перспективы были не радостные.

Ну, что делать. Зато не один отправлюсь в загробный мир, сопровождающих настрелял себе прилично. Хоть не так обидно уходить, как-никак один против целой толпы бился. И не скучно будет идти по Серой дороге, когда есть с кем потрендеть за жизнь, которая уже осталась в прошлом… На пути в Край вечной войны врагов уже нет, так как делить нечего. А значит, можно будет спокойно пообщаться с бывшими врагами без взаимных претензий и выяснений отношений…

Но тут над развалинами деревни разнесся истошный вопль.

Я даже голову немного высунул из-за остатков сгнившей телеги – интересно же, кого это там из вольных так раздирает? В кучу ктулхова дерьма, что ли, влез и не смог сдержать удивления?

Но причина была не в отходах жизнедеятельности самого жуткого хищника Зоны. Вернее, я раньше думал, что щупломордые самые страшные из них.

Похоже, ошибался.

Видимо, кто-то из вольных влез в один из тех самых клочьев тумана, что тут и там висели на сорняках по всей территории деревни. И теперь этот кусок белесой, полупрозрачной взвеси облепил человека полностью, с головы до ног. Обтянул тонкой пленкой – и принялся переваривать.

Вольный уже не опасался пули – он наверняка надеялся на нее. Встав в полный рост, человек пытался содрать с себя жуткую пленку. Но как ее сдерешь, если она уже вросла в кожу, стала частью ее, постепенно утолщаясь по мере того, как шел процесс переваривания.

И, что самое жуткое, этот процесс был прекрасно виден!

Сейчас вольный был похож на несчастного со средневековой картинки, с которого живьем содрали кожу. Одежду и снаряжение туман мгновенно разложил в пыль, они были ему неинтересны. Его привлекало только мясо, которое он употреблял в пищу довольно шустро: на лице вольного уже не было губ, щек и глаз, только на лбу и нижней челюсти еще осталась кровавая пленка.

Но человек был еще жив.

Еще стоял.

И кричал.

Страшно кричал, так, что кровь в жилах застыла и у меня, и наверняка у вольных…

Всяких аномалий я в Зоне насмотрелся, но такой ужас видел впервые. Не исключаю, что из-за чего-то подобного все жители разом и покинули деревню. Может, до Чернобыльской аварии эта пакость была не настолько жуткой и со временем под воздействием радиации и аномального излучения выросла вот до этого – но деревенским, похоже, хватило сполна и того, что было…

Я первым пришел в себя – и выстрелом прекратил мучения несчастного. Даже если человек – твой враг, умирать он должен быстро. Мучений и так в жизни хватает, еще не хватало и перед смертью страдать.

Пуля ударила в алый лоб, и крик прервался…

Но человек остался стоять!

Как?

Непонятно…

Со сквозным отверстием в черепе люди обычно падают. Но это был не тот случай.

Аномалия продолжала жрать человека, довольно быстро обнажая скелет и при этом утолщаясь. Похоже, кости, скрепленные полупрозрачным туманом, превратились в некую монолитную конструкцию – своеобразный памятник сталкеру, увлекшемуся погоней и позабывшему, где находится.

Видимо, произошедшее до глубины души поразило вольных. И их командира – тоже.

– Валим отсюда, пацаны! – хрипло проорал он. – Быстро, нах!

Никого упрашивать не пришлось.

Вольные повыскакивали из-за своих укрытий и побежали в ту сторону, откуда пришли, нисколько не заботясь о том, что им в затылки может прилететь по пуле.

Но я стрелять не стал. Если превосходящие силы противника бегут, не нужно им напоминать о себе – а то ж вспомнят и могут вернуться…

Через несколько минут на том конце разрушенной деревни раздался многоголосый рев мотоциклетных движков, который сразу стал удаляться.

Свалили вольные.

И я их вполне понимаю.

Смерть от пули в Зоне дело обычное. Привычное, можно сказать. А вот погибать, заживо растворяясь в аномалии, никому неохота. Даже за возможность раздобыть ценный приз в виде головы легендарного Снайпера.

Если честно, мне тоже не улыбалось тащиться через развалины деревни, зараженные эдакой пакостью. Потому я руины Зорьки обошел по краю – и направился на юг.

Появилось у меня осознание, что устал я от всего, как последняя крысособака. И на фоне той усталости возникло вдруг желание выбраться из Зоны и куда-нибудь съездить, отдохнуть немного. В теплые края вряд ли, не понимаю я отдыха в виде лежания на пляже ради загара, который потом сойдет за пару недель.

Может, в город детства рвануть? Походить по знакомым улицам, в музеи какие-нибудь зайти, по ресторанам пройтись, покушать не тушенку с сырым серым хлебом, а то, что нормальные люди едят…

Когда человеку некуда идти и его никто не ждет, ему свойственно придумывать себе цели. При этом он понимает, что фигню придумал, что очень вряд ли развлечет его та фигня, – но когда других мыслей в голову не приходит, сойдет и та, что пришла…

Но ушел я недалеко.

Разрушенная деревня осталась позади – и тут меня осенило, что если идти точно на юг, то я как раз выйду к Стечанке, деревне, крайне щедрой на неприятные сюрпризы.

Потому я свернул налево.

Мне пришлось бы сделать существенный крюк и выйти на дорогу, пролегающую между Стечанкой и Корогодом, местом тоже совершенно не курортным, – в Зоне как ни населенный пункт, так рассадник какой-нибудь нечисти. А дальше, пройдя между этими местными Сциллой и Харибдой, можно добраться до троп, ведущих к известному контрольно-пропускному пункту «Дитятки».

Естественно, через сам пункт сталкеры не ходят, но возле него накопано немало ходов, ведущих на Большую землю. Периодически военные их засыпают по указке начальства, но они очень быстро появляются вновь. Причем нередко их сами вояки и копают по ночам: для них Зона тоже бизнес. Указал знакомому сталкерюге на лаз – заработал денежку в карман. Ну, или подставил незнакомого новичка под арест, получив премию от начальства. Кругом одна выгода…

Правда, незнакомый путь к шоссе оказался с сюрпризами.

По дороге попалось мне изрядно протухшее озерцо, воняющее концентрированной дохлятиной. И пока я обходил его вдоль берега, закрыв нос рукавом, случилась неприятность.

Дорогу мне преградила стая гнилых собак, которых еще «безглазыми псами» называют, так как отсутствие глаз у этих мутантов наиболее распространенная травма, никоим образом им жить не мешающая.

По сути, это собаки-зомби. Сдохшие, наверно, еще во время Чернобыльской катастрофы и благополучно успевшие за это время разложиться. Кто наполовину, а кто и поболее.

Бежит себе такая тварь, издалека кажется, вроде обычная облезлая псина. А поближе увидишь – офигеть не встать. Ладно б просто местами шкура слезла и мясо видно, такое и с обычными бездомными собаками случается. А тут тушка прогнила, местами насквозь. Ребра обнажившиеся торчат, и меж ребер тех, с повисшими на них лохмотьями плоти, видно, как внутри псины что-то осклизло-черное шевелится. То ли сердце протухшее бьется, то ли полусгнивший желудок сокращается.