Дьявола не существует (ЛП) - Ларк Софи. Страница 34

Мне не нравится, что он заглядывает мне в голову.

Такова природа искусства. Вы открываете себя для всех, чтобы они могли их увидеть и судить. Вы вообще не сможете заниматься искусством, если не готовы обнажить себя и рискнуть тем, что последует.

Спутница Шоу задерживается у буфета, передвигая свой вес на высоких каблуках, скучающая и, вероятно, немного одинокая.

Мне хочется подойти боком и прошептать ей на ухо, чтобы она убежала далеко-далеко.

- Тебе не о чем беспокоиться, — говорит Коул.

- Почему нет?

- Он не собирается публично убивать того, с кем встречался.

- Он убил Эрин.

- Только импульсивно. Он был рядом с тобой.

Я представляю, как тяжелая рука Шоу зажимает мне рот, пока я крепко сплю на своем старом матрасе.

Посещение дома Коула той ночью спасло мне жизнь.

Оно потеряет Шоу своего.

Три дня спустя Джемма Чжан публикует обо мне свою статью.

Она хвалит мою работу и шоу в целом.

Но от последнего абзаца у меня сводит желудок:

Я связалась с матерью Мары Тори Элдрич, чтобы получить ее комментарий по поводу автобиографического шоу, в котором затрагиваются темы пренебрежения и жестокого обращения.

Тори сказала:

— Это все ложь. У Мары было идеальное детство, все, чего она только могла пожелать. Ее избаловали. Даже испортили. Она сделает все, чтобы привлечь внимание, она всегда была такой. Я водила ее к множеству психиатров, но они так и не смогли ее вылечить. Я не называю это искусством. Скорее фантастика. Грязная, обманчивая фантазия, призванная оклеветать людей, которые о ней заботились. Мой адвокат говорит, что мне следует подать на нее в суд за клевету.

Это придает новый смысл коллекции якобы личных изображений.

В разговоре с Марой Элдрич она сказала мне: - Детство формирует всех нас — события, которые мы помним, и даже те, которые не помним.

Возможно, Мара сильно опирается на те события, которые мы «не помним».

Я отталкиваю от себя ноутбук, лицо горит.

- Эта чертова сучка! - я срываюсь на крике.

– Джемма или твоя мать? — спрашивает Коул.

- Обе!

- Никто не поверит твоей матери, — пренебрежительно говорит Коул. - Она никто. Это ты с микрофоном.

Я все еще киплю, комната кружится вокруг меня.

- Она не может позволить мне ничего иметь. Она не вынесет того, что это будет значить, если я добьюсь успеха без нее, вопреки ей.

- Ты уже добилась успеха, — спокойно говорит Коул. — И она ни черта не может с этим поделать.

14

Коул

Мать Мары дает интервью.

Если Джемма Чжан сможет ее найти, смогу и я.

Прошло слишком много времени с тех пор, как я использовал свои навыки онлайн-выслеживания. Я провожу день в своем офисе в студии, выслеживая Тори Элдрич и Рэндалла Пратта.

Это то, что я собирался сделать уже некоторое время. Я хочу точно знать, где живут эти двое и чем они занимаются.

Рэндалла на удивление трудно найти.

Я предполагаю, что кто-то кроме меня заинтересован в том, чтобы сломать ему коленные чашечки, потому что его предполагаемым адресом было всего лишь арендованное офисное помещение, а на его имя не было зарегистрировано ни одной машины.

Мне все же удается найти номер телефона, который, я почти уверен, является рабочим.

Он отвечает, когда я звоню во второй раз.

- Алло?

Грубый, как мешок с камнями, катящийся в кузове грузовика – как и сказала Мара.

Голос, который я планирую использовать, чистый и дружелюбный, с легким оттенком Среднего Запада. Голос, призванный обезоружить Рэндалла, но при этом не подражать ему.

- Привет, мистер Пратт. Меня зовут Кайл Уорнер. Я пишу для «Кроникл» и пишу историю о художнице по имени Мара Элдрич. Я хотел бы спросить, могу ли я задать вам несколько вопросов?

Долгая пауза.

— Не интересно, — бурчит Рэндалл, шурша телефоном так, словно собирается повесить трубку.

- Не могли бы вы хотя бы подтвердить цитату, которую я получил от ее матери Тори Элдрич?

Еще одна пауза, еще дольше.

Я слышу его тяжелое дыхание на другом конце линии.

— Вы говорили с Тори?

— Это верно.

- Лично или по телефону?

— Я прилетел поговорить с ней.

- Куда прилетали?

Теперь моя очередь позволить нам помолчать. Сохраняя веселый тон, я говорю:

- Ну, мы можем обсудить это лично. Мне нужен другой источник для этой статьи.

-Заплатите пятьсот баксов, и это займет у вас совсем немного времени.

Дыхание. Дыхание. Тяжелое дыхание. Горячее и влажное в ухе.

— Хорошо, — хмыкает Рэндалл.

- Я в Ла-Кресенте. Вы можете встретиться со мной в пабе под названием «Черный пес».

Улыбка расплывается по моему лицу, и Рэндалл ее не видит.

- Идеально.

Мы с Марой вместе едем в Бербанк. Она собирается дать интервью для утреннего шоу DBS.

- Я не знаю, хочу ли я, чтобы меня показывали по телевизору, — говорит она мне, поднося руку ко рту, затем быстро кладя ее обратно на колени и в тоске сплетая пальцы.

Она сделала маникюр и не хочет его испортить.

- Ты будешь великолепна, — говорю я ей. - Я буду рядом с тобой и все время буду наблюдать.

— Как ты думаешь, что они меня спросят?

- Ничего сложного — это же утреннее шоу, черт возьми. Если бы они не разговаривали с тобой, они, вероятно, брали бы интервью у женщины, которая испекла самый большой в мире пончик.

- Они должны взять у нее интервью, — смеется Мара. - Какое достижение.

- Знаешь, нам нужно быть в студии в 4:15 утра, чтобы сделать прическу и макияж.

- Ты серьезно!?- она плачет. Мара не жаворонок.

— Вот почему они называют это утренним шоу — потому что оно происходит на чертовом рассвете.

- Я так нервничаю. Я не собираюсь засыпать.

- Хочешь Амбиен? Я взял с собой двоих.

Она размышляет, постукивая красиво отполированным ногтем по нижним зубам. - А что, если я не смогу вовремя проснуться?

- Все будет хорошо. Я поставлю будильник.

- Хорошо, — соглашается она, вздыхая с облегчением. - Иначе я не встану.

Мы селимся в отеле «Шато Мармон», где я забронировал для нас номер-люкс с видом на бульвар Сансет. Я думал, Маре понравится его архитектура и история Старого Голливуда.

- Здесь жил Говард Хьюз, — говорю я ей. - Дези Арназ приходил к нам каждый раз, когда дрался с Люсиль Болл. Бетт Дэвис чуть не сожгла его — дважды. А Шэрон Тейт уехала из отеля за шесть месяцев до того, как ее убили. Джон Белуши и Хельмут Ньютон оба умерли здесь.

Я заранее все это просмотрел, зная, что это ее заинтересует. Маре нравится все историческое, трагическое или гламурное.

— Этот отель тоже снимается во многих фильмах, — продолжаю я. « Ла-Ла Ленд… Звезда родилась…»

- Действительно? - Мара задыхается. « Ла-Ла-Лэнд» — один из моих любимых.

— Я знаю, — смеюсь я. - Ты постоянно слушаешь эту песню из этого фильма.

- Правильно, — говорит Мара, довольная тем, что я вспомнил.

Наш номер не такой роскошный, как в некоторых местах, где я останавливался, но Мара никогда не придирчива. Она бегает по комнате, любуясь старомодной мебелью и полосатыми обоями.

Она взволнована интервью, в равной степени кружится голова и напугана.

- Я всегда думаю, что хочу внимания, пока не получу его… Надеюсь, я не скажу что-нибудь странное, что превратится в мем. Например, когда Бретт Кавано сказал всем, что он девственник в школе, и «много лет спустя.

Мара вздрагивает, представляя, как ее лицо забрызгано шаблонами.

- Любая реклама – это хорошая реклама.

— Ты не веришь этому.

— Это когда тебе так жарко, — говорю я, хватая ее и швыряя на кровать, которая скрипит и стонет под ней.