Скажи, что ты видишь (СИ) - "Vi_Stormborn". Страница 22

Он позволил себе слабость, проявил эгоизм, когда открылся ей там, но иначе он поступить не мог. Он пропал в ней. Безвозвратно, бесповоротно. И теперь расплачивается за свою слабость суровой реальностью, потому что он не может с ней так поступить.

Не может забрать ее молодость.

Она слишком молода.

И чиста.

Северус взмахивает палочкой и без зазрения совести ментально использует легилеменс, проникая в ее сознание. Он пользуется заклинанием иначе, меняет ход ее мысли, и Гермиона замирает.

Она видит, как он показывает ей воспоминания ее дружбы с мальчиками с самого начала. Ее первое неловкое рукопожатие с Роном, их прогулки по Хогсмиду, посиделки в гостиной старост. Северус показывает ей моменты ее близости, словно подталкивая, заставляя откликнуться на зов прошлого.

Гермиона машет руками и закрывает лицо ладонями.

— Перестаньте, — глухо произносит она.

Гермиона вскакивает с места и усаживается в кресло, обхватывая свои ноги и опуская голову на колени. Девушка жмурится, чувствуя нестерпимую грусть. Зачем он так делает? Зачем так поступает? Он же не слепец. Он все видит. Он все, черт возьми, видит.

«Я не могу украсть твою жизнь. Это эгоистично, я уже прожил свою»

Гермиона думает о том, что лучше бы она все же уснула.

Уснула и больше никогда не просыпалась.

Северус понимает, что причинил ей боль тем, что сделал. Клялся себе, что такого не произойдет, и вот оно. Он хмурится, злится сам на себя, думает, что же предпринять. Ему ее касания кислород открывают. Каждый ее взгляд, каждое прикосновение — пытка для него.

Держать ее на дистанции с каждым разом все сложнее, ему больно от одной только мысли, что он отталкивает от себя человека, которого любит. Ради которого он сам готов поступиться своими желаниями.

Только бы она была счастлива.

Северус поднимается на ноги и подходит к старому проигрывателю, крышка которого вся покрыта пылью. Он поднимает ее, вынимает пластинку и ставит на нее иглу, нажимая кнопку.

Комната постепенно наполняется звуками. Сначала проигрыватель лишь потрескивает, затем мелодия плавно начинает литься из него, заполняя пустынное пространство комнаты. Гермиона наблюдает за тем, что он делает.

Северус плавно подходит к ней и протягивает вперед руку. Грейнджер чуть колеблется, а после, прогнав слезы, вкладывает свою ладонь в его руку и поднимается на ноги. Северус делает несколько шагов назад, утягивая ее за собой и останавливаясь посередине комнаты.

Гермиона мнется на месте, не зная, что ей делать. Он так часто ранит ее, так часто оказывается холоден, что она боится.

Боится в очередной раз обжечься.

Поэтому Северус все делает сам. Он плавно кладет руку ей на талию, осторожно притягивая к себе. Гермиона почти задыхается, когда врывается в его личное пространство. Почти задыхается и боится лишний раз пошевелиться.

Кто знает, что случится в следующую секунду?

А затем он кладет ее ладонь себе на шею и обнимает ее за талию обеими руками, начиная плавно покачиваться. Гермиона обнимает его шею второй рукой и медленно, беспокоясь о последствиях, кладет свою голову ему на грудь, закрывая глаза.

Их атомы вновь сталкиваются, и Вселенная послушно замирает.

Она прижимается к его груди, вдыхая родной сердцу запах, а он позволяет себе сделать это. Прикасается кончиком носа к ее пышным волосам, замирая в этом мгновении. Предоставляя себе последнюю возможность дышать ею.

Северус привык быть один.

Однажды он уже потерял любимую и жил с этим.

Он готов пережить это дважды.

Гермиона плавно качается в такт песни, ее пальцы пылают от прикосновения к его коже на шее, ее волосы пылают от его дыхания в них, все ее тело в огне, потому что окутано Северусом. А он обнимает ее, трепетно прижимая к себе, обнимает своего ангела, который горит, чтобы избежать его холода.

В эти прикосновения он вкладывает всю свою печаль, всю свою любовь, привязанность. Все то, что он не может сказать ей вслух, потому что знает: стоит ему это произнести, и он не выдержит. Он никогда и ни за что ее больше не отпустит.

Только бы она справилась. Только бы пережила это, переболела.

Он справится, всегда справлялся.

Вот только…

— Северус, — поднимает она взгляд.

И в нем столько надежды, что перехватывает дыхание. Столько любви, что сжимается сердце. Она смотрит на него, и ее глаза мерцают.

— Скажи мне, что ты видишь, — предпринимает она последнюю попытку.

Ее голос, ее взгляд, ее тепло — ломает это в нем. Все рушится, обваливается градом вниз. Вся его выдержка, все стойкость, хладнокровие. Плавится под ее взглядом, вырывается наружу. Северус сдается.

Она победила.

Проклятье, она победила.

— Снова доводите меня своими вопросами, мисс Грейнджер?

Ее свет заливает весь мир. Гермиона замирает, расширяя глаза, не верит словно, боится, что послышалось, и слезы застилают ее теплые карие глаза. А он понимает, что не может больше. Пусть мир рушится, пусть ему ломают кости — лишь бы видеть ее свет.

— Северус, — на выдохе произносит она и поднимается на носочки.

Гермиона склоняет голову и целует его. Целует так, что внутри все взрывается сотней фейерверков, заставляя ноги подогнуться. Обхватывает его лицо, растворяясь в нем без остатка, прижимается ближе, прогибая поясницу.

Сердце лупит по ребрам грудной клетки, как сумасшедшее, того и гляди — остановится, не заведешь обратно. Гермиона поверить не может в случившееся, ее переполняют чувства.

— Ты, — разрывает она на мгновение поцелуй, почти укоризненно глядя на него, — ты…

Хочет разозлиться на него за то, что он так сделал…

— Я знаю, — на выдохе произносит он, закрывая глаза, и притягивает ее к себе снова, — я знаю.

… но не может.

Ему так хочется дышать ею. Этой бесконечной жизнью, сосредоточенной в этом маленьком теле. Она сделала свой выбор, он сделал свой. Нет никакого смысла противиться Вселенной, когда атомы среди миллиардов, сотен миллиардов других находят друг друга.

И в этот поцелуй он вкладывает сотни просьб о прощении за то, что попытался изменить то, что было предначертано.

Она для него — всё. Он для нее — абсолютно.

— Мне столько нужно тебе рассказать, — на мгновение оторвавшись, на придыхании произносит она и снова мягко целует его в нижнюю губу, — у меня столько вопросов…

Северус обхватывает ее лицо ладонями и смеется.

— Ты ничего не ела с момента пробуждения, — мягким баритоном замечает он.

— Я, — не может устоять она на месте, обхватывая его запястья пальцами, чтобы чувствовать его пульс, — да…

Гермиона впервые за очень долгое время ощущает чувство голода. Бонус серотонина, о котором она раньше не знала.

— Голодна?

Он так смотрит. Мерлин, так смотрит.

— Да, — соглашается она. Гермионе кажется, что сейчас она готова согласиться на что угодно.

Так сильно она горит счастьем.

— Только, проклятье, холодильник пуст, — активно соображает она и загорается новой идеей. — Паста! — восклицает она. — Как ты смотришь на пасту с морепродуктами? Я так хочу пасты, — тараторит она.

И Северус думает: «Мерлин, если бы ты знал, как я ее люблю»

— Паста, — повторяет он и улыбается. — Звучит превосходно.

Гермиона устоять на месте не может, снова тянется к нему, оставляя короткий, теплый поцелуй.

— Тогда я в магазин, — тут же срывается она с места.

— Постой, — ловит он ее за руку, — уже поздно, стемнело.

Гермиона смотрит на мгновение на улицу и машет рукой.

— Брось, — улыбается она, — это совсем рядом, не беспокойся.

Она поднимается на второй этаж со скоростью света, быстро переодевает домашний костюм на плотные темные джинсы, розовую толстовку с капюшоном и джинсовку, после чего хватает с собой сумку, зная, что где-то там валяется как минимум пятьдесят фунтов, и спускается вниз.

Гермиона даже не останавливается, сразу тянется за новым поцелуем. Мерлин, как она скучала по нему. Как скучала.