Тайными тропами (СИ) - Осипов Игорь. Страница 21

Думать некогда, и женщина подбежала к мужичку, схватила за шиворот и поволокла. Амулет ещё горел, но уже натужно трещал, как перегнутая через меру палка.

Щёлк! И погас. А меж тем странный вой послышался совсем рядом.

Стоило амулету погаснуть, как пламя с дымом хищно бросились с потолка на свою новую жертву, будто змея на птицу. Вроде всего ничего до выхода — была бы одна, успела бы.

— Бездна! — выругалась начальница стражи, подхватила мужичка и закинула на плечо. Благо, сухенький он, лёгкий.

Дым обжёг лёгкие, заставив закашляться, а выход-то всего в трёх шагах.

И в этот миг начальницу стражи окатило водой. Нет, не так, это было подобно водопаду. Упругая струя била из дверного проёма снаружи, едва не сбивая с ног, и огонь стал отступать под её натиском.

Едва женщина выскочила, как люди в странных одеждах отобрали у неё ношу, и засуетились у бездыханного тела.

А горожане стояли и таращились испуганно на что-то.

Начальница стражи снова закашлялась, а потом обернулась: на западной торговой дороге, в полусотне шагов от горящих хибар гильдии стеклодувов стояли две громадные, как амбар, халумарские повозки с бочками. Все красные с белыми полосами. А наверху у них вспыхивали и гасли, как галипосский портовый маяк, синие лампы. Только мерцали куда быстрее.

Именно эти повозки выли навзрыд и протяжно ревели на всю округу. И вокруг них суетились пришлые в странных одёжах, держа в руках длинные тряпичные штанины с чем-то вроде наконечников копий на концах.

— Всё пеплом! — бегала вокруг пожарища, схватившись за голову, смотрительница стекольной гильдии. — О, пылкая Агния, за что ты на нас прогневалась⁈ — вопила она.

А из концов растянутых штанин били струи воды, гася взбешённый огонь, и тот понемногу отступал.

— Живой! — разлетелся по толпе радостный крик, когда мужчина, коего стражница вытащила из огня, закашлял.

Меж тем пришлые тушили огонь. Было страшно, и в тот же миг любопытно. А ещё пожарище обступили многочисленные зеваки, осеняющие себя знаками божеств.

Устало и даже отрешённо засмотревшись, начальница стражи не заметила, как от повозок в сторону толпы быстрым шагом пошёл ярко разодетый халумари в возрасте.

— Аманда да Ка́рла? — вежливо спросил он, встав рядом, и когда начальница стражи кивнула, продолжил. — Приношу глубочайшие извинения за шум и переполох, но нам горящий пригород тоже не нужен. Господин барон, а мы с ним давние друзья, дал на этот счёт строгие распоряжения. И позвольте представиться: эсквайр да Пе́трофф.

Халумари вздохнул и замолчал, уставившись на работу своих соплеменников.

Начальница стражи глянула сверху вниз на мужчинку, затем задумчиво обернулась в сторону городских ворот, потом снова на пришлого и его огнеборцев.

А может прав муж? Настоятельница печётся о бароне. Запретов на то, чтоб с ними общаться не было. И всё вокруг, госпожа маркиза, матушка настоятельница, магистрат, буквально все требуют разбирательства. Всем нужны напавшие.

Аманда скривилась и повела головой, словно отворачиваясь от горькой пилюли. Это же пришлые. А вдруг что-то случится? Та же маркиза без промедления отправит на эшафот, и ведь не в качестве палача. И матушка предаст забвению пред богами.

А если потихоньку? Совсем-совсем потихоньку.

Начальница стражи сжала пальцы на погасшем амулете Агнии, несколько раз качнулась с пятки на носок, не решаясь кинуться в эту пропасть, а потом через силу улыбнулась и наклонилась к эсквайру со своим деликатным вопросом.

— Тащ генерал, — послышалось сквозь дверь.

Пётр Алексеевич прикрыл большим чёрным полотенцем разложенные на столе списки техники, участвующей в учениях, и прокричал:

— Да!

В кабинет вошёл Петров, зам начальника прогрессорской службы базы. Он на этой должности с самого основания, и само странное, что к повышению не стремится. Говорит, и так хорошо.

— Тащ генерал, у нас есть зацепка по напавшим на базу. Из того, что услышал, я понял, что это не герцогиня да Берта. Это вмешивается третья сила.

— С чего решил? — стал совсем хмурым Пётр Алексеевич. Одно дело — ждать удара от герцогини да Берты, подкидывать ей прослушку, ставить наблюдателей с оптикой. А другое — это никому не известный противник, сумевший навести очень много шума и уйти незамеченным.

— На меня с просьбой о содействии вышла начальница стражи. Там очень много деликатных нюансов, и сама просила оставить обращение втайне. В общем, они там ведут параллельные расследования. А вечером прибывает инквизиторша с десятком храмовниц, многие магессы бегут из города, боятся попасть под подозрение, — проговорил Петров.

— Да уж, — протянул генерал и потёр переносицу. — А что с зацепками-то?

— Ну так я и говорю, что Аманда, ну начальница стражи, проводит своё расследование. И она мягко намекнула, что нападавшие — это не совсем люди.

Генерал задумчиво обвёл взглядом стол, остановился на полотенце, под которым документы. Затем тяжело вздохнул и выдал резолюцию:

— Оказывать всяческое содействие. Вызвать спецов с земли. Кто будет ставить палки в колёса, с тем сам буду разговаривать. Возможно, буду доносить смысл сказанного кулаком по роже. Чтоб, значит, дошло напрямую в мозг.

Глава 9

Эталонный березняк

У сестрицы Стефани было неспокойно на душе. Скоро ночь, а рядом Гнилой березняк.

Уже скрылись за верхушками деревьев Небесная Пара. Уже показалась на темнеющем небесном хрустале Лампада. Уже проснулись многочисленные москиты, сбившиеся в тихо гудящие облака, и поздние ласточки протыкали эти тучи, словно торопливые портняжки, работающие при свете тусклой масляной лампы, ткань — иглой.

Прятались для сна лесные птички, которых нельзя разглядеть в густых кронах берёз, но можно слышать их голоса — воробьи, синицы, соловьи, сороки и яблочные попугаи, чьи перья зелёные с розоватыми грудками, и оттого кривоклювые птицы, похожие на так любимые ими плоды.

Шевелились в вытянутых тенях первые ночные духи, пока ещё только просто поглядывающие с ленивым любопытством на суетливо собирающих хворост и разжигающих костёр людей.

Сестрице Стефани предстояло много работы, которую надо сделать до наступления мрака, а почтовые соколы нетерпеливо раскрывали голодные клювы, ожидая вечерней трапезы, и отрывисто клекотали и хлопали крыльями.

Стефани быстро открыла плотную плетёную корзину с мягкими кормовыми черепашками, вытащила три — по числу птиц. Потом взяла из-под лавки молоток, несколькими ударами вскрывала, как орехи, панцири и сунула в клетки. Кто-то возит с собой кроликов, кто-то крыс. Иные — недорогих лягушек, наловленных детьми в речке. Но если предстоит дальняя дорога, то сложно найти что-то лучше, чем неприхотливые черепашки, подолгу не требующих корма и воды. И при храме для оных даже имеется большой черепаший отгородок — туртур клазера.

Соколы сразу же оживились и принялись доставать своими крючковатыми клювами лоскуты мяса и потрохов из-под разломанных панцирей.

Но на этом работа не закончена.

Сестрица накрыла черепах плетёной крышкой, достала большую склянку со святым пеплом и медный черпак и выскочила из своей повозки. Эта поляна хранила следы кострищ предыдущих путников, но пепел в них уже отсырел, и надо брать свежий. И потому солдатки кидали поверх больших поленьев охапку мелких веток — они быстро сгорят, дав больше пепла.

— Сестра, — обратилась одна из солдаток и протянула сложенную лодочкой ладонь, словно предлагала воды. Стефани быстро провела над ладонью рукой, сложенной в знак Тауриссы — рогатой головы. Дав благословение, положила черпак у разгорающегося кострища, а сама стала считать шаги от середины стоянки. Посчитав, что достаточно, откупорила склянку, взяла щепоть пепла и пошла посыпать по кругу, создавая незримую преграду светораздела так, чтоб в неё уместились и люди, и повозки, и скот.

А у халумари, говорят, всё наоборот. У них, говорят, вместо пепла воду брызгают. Возьмут тряпку, обмокнут в посеребрённую воду и начинают размахивать, пока всех не измочат. А ещё говорят, у их жрецов от изобилия этой воды на лице растёт густой лесной мох, свисая до самой земли, и чтоб мох не высох, они почти всё время сидят в темноте или обращают лица на север, чтоб, значит, было, как на толстом дереве в сыром бору.