Барон Дубов (СИ) - Карелин Сергей Витальевич. Страница 8

Гоблинша дёрнула на себя штурвал в виде деревянного колеса, и нос задрало вверх, а меня потащило вниз. Я неприлично широко раздвинул ноги и уцепился за рейки крыльев. Штаны опасно затрещали в промежности. На что только не пойдёшь, лишь бы не выпасть!

— Работает! Ха-ха-ха! — Агнес радовалась, чуть не подпрыгивая на месте.

Я же обливался потом, глядя, как земля внизу быстро удаляется. Потом гул мотора изменился, с надрывного ослаб до спокойного, и передо мной снова завис обычный горизонт. Как же я ему обрадовался. Далеко внизу таял город с островерхими крышами и золотыми куполами. Елозя задницей, я вполз обратно в пассажирское кресло и спокойно выдохнул.

Агнес обернулась на меня. Очки в этот раз плотно сидели на глазах, прилипая к чумазой мордашке резиновыми прокладками. Из ревущего мотора цедил дымок, тут же срываемый ветром.

— Ой, ты ещё здесь! — крикнула она, перебивая шум ветра. — А я думала, выпал.

— Мне повезло. Не выпал.

— Ну, здорово! А ты ничего, Коля, симпатичный. Только морда страшная, а так симпатичный. Кстати, не знаешь, как управлять этой штукой?

И тут я понял, что с «повезло» малость поспешил.

Глава 4

Биплан летел ровно, слегка покачивая крыльями. Солнце стояло в зените и жалило макушку. А гоблинша Агнес закинула ноги на панель со стеклянными кругляшами приборов и откинулась назад. Раз она так спокойна, значит, нам пока ничего не угрожает. Это радовало. Мне совсем не улыбалось упасть с такой высоты и расшибиться в лепёшку. Кости-то у меня крепкие, а вот всё остальное Нувряд ли, и внутренности превратятся в фарш.

— Что значит «умеешь управлять»? — спросил я. — Ты же пилот! И сидишь на месте пилота, кстати.

Зелёная малявка подобрала ноги под себя и села лицом ко мне, сложив руки на фюзеляж. Из расстёгнутого комбинезона выглянули две сочные изумрудных дыньки.

— Это биплан моего старшего брата. Я внесла пару изменений в конструкцию двигателя и карбюратора, чтобы уменьшить расход топлива и при этом увеличить мощность. Собиралась проводить испытания, пока ты не бросил меня в это кресло, как бордельную шлюшку. На что в определённой ситуации у меня даже возникла бы положительная реакция.

Она пробежала глазами по моему лицу и рубашке, которая расстегнулась, обнажая грудь, и её взгляд подёрнулся туманной пеленой. Озабоченная.

— То есть управлять ты не умеешь? — охладил я пыл гоблинши.

— Нет. Ты, видимо, тоже.

Я помотал головой. Откуда? Я сижу-то в биплане впервые.

— Что ж, — пожала плечами Агнес, — тогда можно расслабиться. Рано или поздно топливо кончится, и мы сядем. Куда-нибудь.

Она развернулась обратно к панели приборов и случайно задела что-то ногой. Самолёт резко качнуло, и я рефлекторно схватился за борта. Меня аж холодный пот прошиб.

— Ладно, расслабиться не выйдет, — пискнула малявка и вцепилась в штурвал. — Фух, пронесло.

Стоп! Так дело не пойдёт. Я её не за этим бросал, как бордельную шлюшку. Да, тут она оказалась права, и похожие действия я уже выполнял. Видимо, привычка сказалась.

— Мне нужно попасть на тот поезд, — я кивнул в сторону чёрной сколопендры, ползущей внизу, в стороне от нас. — Вопрос жизни, смерти и баронского титула.

— Ого! Да ты целый барон, получается?

— Ещё нет. И если не попаду на тот поезд, не стану.

— Ладно, молодому барону и помочь не грех. Вдруг он возьмёт меня в жёны, да? — бросила она через плечо.

Я посмотрел себе в пах. Боже, женщина, ты не знаешь, на какие муки хочешь подписаться.

— Давай сначала научимся управлять этой штукой. Что ты задела, от чего мы чуть не вывалились?

— Кажется, это деревянное колесо.

— Отлично, попробуй покрутить его в разные стороны.

Я хотел, было, успеть добавить какое-то наречие, чтобы уточнить степень, в какой нужно покрутить колесо. Что-то вроде «осторожно» или «аккуратно», может быть, «чуть-чуть». Но всё-таки не успел. Агнес резко крутанула колесо влево, и самолёт завалило в ту сторону. Я видел, как сместилась линия горизонта, а земля начала стремительно приближаться. Гоблинша, заливаясь хохотом, повернула штурвал вправо, и мир вокруг замелькал в зелёно-голубом калейдоскопе. А я понял, что меня сейчас стошнит. Агнес дёрнула колесо на себя и выровняла биплан.

— А-а-а! Как же это здорово! — вопила она, а я вспоминал все молитвы, какие знал. — Слушай, я даже взмокла! И там тоже, симпатяга!

Боже, мне-то это зачем знать?

— Мигом доставлю тебя к поезду!

Она снова ухватила штурвал, самолёт качнул крыльями и устремился к ленте железной дороги. Всё-таки гоблины прирождённые изобретатели. Она мигом разобралась в управлении, и биплан летел теперь ровно и плавно, подчиняясь любому, даже лёгкому, касанию Агнес.

Скорость поезда была около девяноста километров в час, и мы его медленно и уверенно догоняли. Такие дальние составы специально готовили к долгим путешествиям, при этом бронированным вагонам придавали старомодный вид, так полюбившийся аристократам. А в начале и в конце поезда стояло по несколько крупнокалиберных пушек и пулемётов. Мало ли какая тварь нападёт или возникнет нужда быстро расчистить завал.

Расстояние между бипланом и поездом сокращалось. Я заметил на крышах какие-то тёмные бугры, но не придал им особого значения. РЖД постоянно совершенствуют свои системы безопасности, так что это могли быть новые пушки или ещё какие приблуды.

Пока мы подлетали, я решил задать следующий животрепещущий вопрос.

— Эй, Агнес!

— Что, сладкий?

— Почему ты назвала меня страшным, но симпатичным?

Гоблинша пожала плечами.

— Я тебе так скажу, Коля. Лицо у тебя откровенно страшное, угловатое, взгляд угрюмый, зубы крупные, клыки торчат…

Я провёл языком по зубам. Ну, немного клыки выпирают. Ну и что?

— Но это если по отдельности всё рассматривать. А если отойти подальше, то оно невероятно мужественное. Кажется, что ты им каменную стену можешь прошибить, и ничего ему не сделается. А девушкам, вроде меня, такое нравится.

Она повернулась ко мне и подмигнула, закусив губу. Да она сумасшедшая! Но я расхохотался. Такого комплимента мне ещё никто не делал. И я решил не говорить, что действительно пару раз прошибал головой стены. Скажем так, мне не всегда хотелось ночевать у Сергеича в камере…

— Приближаемся к поезду! — крикнула Агнес, снижаясь. — Придётся прыгать!

— Для меня это не проблема!

Я уже стоял ногами на фюзеляже и держался руками за верхнее крыло. Внизу медленно проплывала крыша последнего вагона. И проплывала вперёд. Видимо, на снижении биплан набрал скорость, а вот поддерживать её не мог. В конце-концов, поезд в Российской Империи самый быстрый способ передвижения. Так что времени для прыжка почти не осталось.

— А куда едет этот поезд? — спросила зелёная малявка.

В клубах дыма от паравоза я её не видел.

— В Пятигорскую Академию! — крикнул и прыгнул.

Падая, успел услышать голос моего горе-пилота.:

— Так я могла бы доставить тебя туда!

Вот, блин.

В следующий миг я рухнул на один из тёмных бугров, и подо мной что-то хрустнуло, мявкнуло и испустило дух. Точнее, кто-то. А крыша даже не погнулась. Вот где все деньги идут в дело, так это в РЖД. Пусть попробуют схалтурничать — аристократы их с дерьмом сожрут. Правда, пушки в предпоследнем вагоне на меня никак не среагировали. Ствол из бронированного купола торчал вверх, как телескоп обсерватории.

Меж тем я приподнялся на качающейся крыше вагона и посмотрел, на что упал. Чёрная форма с балаклавой, расплющенная башка с лопнувшими глазами и пара коротких ножей. Что ж, либо я раздавил повара-жонглёра из вагона-ресторана, либо наёмного убийцу. Я вытащил один из ножей и увидел, как лезвие бликует жёлтым. Я лизнул. Сперва почувствовал горечь, а затем язык онемел. Мда, ядовитыми клинками капусту обычно не шинкуют. Или я чего-то не знаю? На меня-то яд не действует — плюсы быть наполовину огром. Нас вообще мало что берёт, даже вирус Саранчи не смог пробиться через защиту огрских организмов.