Фонтан тайн - Литтон Джози. Страница 38

Он переступил с ноги на ногу.

– Мне как-то ни к чему.

– А вот Атреус, видимо, рассудил по-другому, иначе он не сказал бы тебе про испытание.

– Ты придаешь его словам слишком большое значение. Мы просто разговаривали.

– Атреус любит болтать попусту?

Все знали, что за ванаксом такого не водилось.

– Конечно, нет, но у нас происходила самая обычная беседа.

– И он сказал тебе, где проходит испытание перед выбором ванакса. О таком факте знают многие?

– Нет, – нехотя ответил Гейвин, – вряд ли. О нем не принято говорить.

– Однако тебе рассказал сам ванакс.

– Ну и что?

Он встал и подал ей руку.

Она тоже встала, воспользовавшись его помощью, но не захотела ставить точку в начатом разговоре и спросила нарочито небрежным тоном:

– Тебе известно, что некоторые ванаксы заранее знали, кто станет их преемником?

Он остановился и уставился на нее:

– Что ты сказала?

Она сделала невинное лицо.

– Я читала подобные упоминания в книгах. Подробностей там не описывалось, но я поняла, что у человека, ставшего ванаксом, часто во время испытания бывает видение, из которого он узнает, кто будет его преемником.

– Похоже на легенду, – усмехнулся Гейвин.

– Почти вся наша история легендарна.

– Я имею в виду другое. Когда у людей нет реальных фактов, они начинают выдумывать небылицы. Атреус никогда не говорил мне ни про какие видения.

– И понятно. Разве ты не знаешь, что ванаксы по большей части оставляли свою должность не потому, что умирали, а потому, что выходили в отставку?

Он резко обернулся и взглянул на Персефону:

– Что? Я не знал. Ты уверена?

– Вполне. Не забывай, что я располагала большим количеством свободного времени, которое посвящала чтению. А читала я в основном об истории Акоры. По крайней мере две трети ванаксов спокойно вышли в отставку, передав свой пост преемникам.

– Атреус стал ванаксом, после того как умер его дед.

– Он исключение из правила. Ну подумай сам: если бы все ванаксы умирали на посту, наша история изобиловала бы периодами неопределенности и даже нестабильности. Нам приходилось бы ждать, пока новый преемник подвергнется испытанию. Однако в истории Акоры очень мало таких периодов. А все потому, что обычно один ванакс еще при жизни передает власть другому.

Он заглянул ей в глаза.

– Я ничего не слышал о таком. Я уже говорил тебе, что мое предназначение – служить Хоукфорту. – Он привлек ее в свои объятия. – Пойми, Персефона, я знаю, как сильно ты любишь Акору, но мир гораздо шире.

Его объятия и пристальный взгляд внесли сумятицу в ее мысли.

– Тебе понравится Англия. Хоукфорт – красивое место. Когда утреннее солнце озаряет галечный берег перед домом, пейзаж становится очень необычным. А когда все вокруг скрывается в тумане, кажется, будто само время остановилось.

– Ты любишь Хоукфорт, – медленно проговорила Персефона, пораженная своим открытием.

– Да, наверное. А почему мне его не любить? Он родина моего отца и его предков, которые жили там на протяжении тысячи лет. Конечно, никто не любит Хоукфорт так, как мой отец…

– Никто?

– У меня есть брат.

– Я слышала. Говорят, что он редко сюда приезжает. Как его зовут?

– Дэвид. Он младше меня на два года. Дэвид знает Хоукфорт лучше, чем кто бы то ни было, если не считать нашего отца, – каждый холм, каждую долину, каждый камень и каждое деревце. Просто поразительно! В юности мы с ним исследовали окрестности. Дэвид показывал мне вещи, которые я даже не замечал.

– Неужели тебе никогда не приходило в голову, что в Хоукфорте должен жить Дэвид?

К ее удивлению, Гейвин ответил:

– Я часто думал, что Дэвиду следовало родиться первым. Но первым родился я.

Наверное, судьба.

Персефона помолчала. Сейчас, когда стране грозила серьезная опасность, не стоило терять время на обсуждение посторонних вещей, но она тоже отличалась упрямством. И тоже обладала чувством долга.

– Да, ты первый ребенок принцессы Кассандры, которая взяла на себя обязанности ванакса и возглавила Акору в тот момент, когда Атреус стал недееспособен. Она помогла Акоре выстоять во время величайшего испытания, выпавшего на ее долю после катаклизма.

– Моя мама первая сказала бы тебе, что ты преувеличиваешь.

– Пусть так. Но задумывался ли ты когда-нибудь, что ты не только сын своего отца, но и ее сын тоже?

Гейвин засмеялся:

– Если бы ты знала мою маму, ты не задавала бы мне таких вопросов.

Протянув руку, она коснулась его тяжелого подбородка и мягко проговорила:

– Мне известен ответ на мой вопрос, Гейвин. Я хочу донести его до тебя.

Он вдруг застыл, словно ее слова повергли его в ступор. Персефона подумала, что он опять собирается ей возразить, но он промолчал, и вдруг пол в пещере задрожал, а по коридору потекла лава.

Глава 17

– Беги!

Не дожидаясь ответа, Гейвин схватил ее за руку и потащил из храма. Они пересекли пещеру с кристаллами, пронеслись мимо статуй и добрались до лестницы, которая вела наверх, во дворец. Не успели они преодолеть несколько ступенек, как еще один мощный толчок чуть не сбил их с ног.

Персефона вскрикнула и крепко вцепилась в Гейвина. Не медля ни секунды, он подхватил ее на руки и продолжил восхождение. Они поднялись на площадку первого этажа и, пошатываясь и кашляя, вышли во двор.

Там началось настоящее столпотворение. Люди метались из стороны в сторону, пытаясь увернуться от тяжелых каменных глыб, которые сыпались с фасада дворца. По счастью, пострадавших не наблюдалось, однако в толпе царила паника.

Персефона заметила мужчин из гарнизона, достаточно напутанных, но боевая выучка помогала им обуздывать страх. Воины направляли людей и следили за порядком, привнося спокойствие в массы.

Увидев Гейвина, они собрались вокруг него, чтобы выслушать распоряжения. Гейвин взял Персефону за руку.

– Землетрясение не закончилось, – мрачно предупредил он. – Скорее всего толчки будут усиливаться.

Проследите, чтобы люди продолжали работу. У нас еще есть немного времени.

Когда мужчины разошлись, Гейвин обернулся к Персефоне.

– Мне надо идти, – сообщил он, не отпуская ее руку.

– Я понимаю… – пробормотала она, с трудом поборов желание броситься ему на шею и умолять остаться.

– Но сначала скажи мне, где твоя лодка.

– На якоре в гавани. В доках не осталось места, и я поставила ее немного дальше. Но до лодки легко добраться.

– Сегодня вечером ты пойдешь туда и будешь спать в лодке, готовая отплыть в случае необходимости.

– Нет.

Все ее существо восставало против его идеи.

– Персефона…

– Я серьезно, Гейвин. Не знаю, сколько времени мы пробудем вместе, но без тебя я никуда не поеду.

Она удивлялась себе – независимая женщина, которая так гордилась своим одиночеством! Если бы стремительный поток событий оставил ей хоть немного времени на размышления, она поразилась бы тому, как круто изменились ее представления о счастье, причем всего за каких-то несколько дней.

– Глупо. Скоро здесь начнется хаос, и ты не узнаешь, уехал я или нет.

– Узнаю.

Он погладил ее и сомкнул пальцы на ее плечах.

– Я должен убедиться в твоей безопасности, иначе я не смогу спокойно заниматься делами.

– Тогда пообещай мне, что ты меня отыщешь. Мы выйдем в открытое море вместе.

– Не жди меня, Персефона. Когда поймешь, что пора ехать, поезжай.

– Нет.

Она знала, что спорить глупо. Он волновался о ее безопасности, и она могла успокоить его простым обещанием.

Он крепче сжал ее, и на какую-то долю секунды его лицо отразило чувство, которое она никогда не замечала в нем прежде, – страх. Отважный мужчина боялся – боялся за нее.

– Черт возьми, Персефона, ты должна меня послушать!

«Черт возьми, принц Атрейдис, призванный служить Хоукфорту! Зачем ты увез меня с Дейматоса? Зачем нарушил мое блаженное уединение? Я никогда не испытывала желания влиться в беспокойный мир людей!»