Одна душа, два тела - Лорд Джеффри. Страница 41

«Уходят, — сказал Дракула. — Злые! Уходят. Боятся».

— Отбой, моя красавица, — произнес Блейд и погладил ата по мохнатому боку. — А сколько их было, парень?

Дракула всерьез задумался. Он выучил числительные только до десяти и сейчас, видимо, соображал, как бы поточнее обозначить число врагов.

«Ты спрашивать серый, рыжий?» — поинтересовался он.

— Давай по порядку, — предложил странник. — Сколько было серых с зубами и хвостами?

«Десять и два. Три теперь умереть».

— А рыжих без хвостов?

«Два. Живой! Остались живой».

Ага констатировал это с явным сожалением; ни волки, ни их Повелители симпатий ему не внушали. В первые дни он пытался поговорить с ними, но ничего не вышло. Впрочем, даже харр не позволил связаться с этим странным волосатым народцем; как с удивлением выяснила Сари, у Повелителей была идеальная телепатическая защита. Вероятно, они общались лишь с теми, с кем желали — с волками, например. Эти серые бестии были их главной боевой силой.

Наверное, неприятно расстаться с жизнью в их зубах, подумал Блейд. Последнее время он все чаще размышлял над тем, какой из способов отделаться от старой плоти был бы наименее болезненным. Он не боялся боли; боль являлась постоянной спутницей его странствий. Боль от ран, смертельная усталость, жуткие страдания, связанные с процессом перехода в иную реальность… Нет, боль не страшила его, но ему не хотелось выскользнуть из своей телесной оболочки каким-нибудь особо мучительным способом. Лучше всего было бы заснуть и не проснуться… Но такое относилось к разряду пустых мечтаний.

Уже две недели они блуждали в лесах, забираясь все дальше и дальше к северу. Странствия эти казались Блейду несколько хаотичными, но Сари уверяла его, что взяла след. У нее имелось некое устройство, что-то вроде детектора, способного на огромном расстоянии определить большую массу металла, и этот приборчик уверенно показывал на северо-северо-запад. Если ратонские карты были точны, там начинались горы, поросшие все тем же хвойным лесом, довольно невысокие и не слишком крутые; вероятно, Тарн мог преодолеть их склоны. Но действительно ли там находился корабль селгов? Возможно, детектор Сариномы вел их к рудной жиле?

Она утверждала, что этого не может быть; ее устройство позволяло различить рудное месторождение и искусственно обработанный металл. Скорее всего, она была права; приборы паллатов отличались дьявольским совершенством. Если так, думал Блейд, то их маршрут верен до последнего шага. В этих диких местах, на краю света, никто — ни северяне, ни ратонцы — не стали бы строить крупное металлическое сооружение. Кроме того, обитателям Хайры или Ксайдена это было не под силу, а ратонцам просто не нужно… Так, методом от противного, он убеждал себя, что их маленькая экспедиция движется верным курсом.

С каждым днем ему становилось все ясней, что без Сариномы он мог бы блуждать в этих дремучих лесах до скончания веков. Тут не было аборигенов — если не считать волосатых рыжих монстров, не желавших идти на контакт; следовательно, не у кого справиться о дороге, выбив нужную информацию силой или хитростью. Безбрежную тайгу, что простиралась на севере Хайры, не сумели бы подробно изучить и тысячи пеших или всадников; эта задача требовала совсем иной техники. Скорее всего, Блейду-младшему пришлось бы прислать сюда флаер… если только к тому времени плоть его старшего собрата не очутилась бы в волчьих желудках.

Нет, появление Сариномы поистине стало Божьим даром! Даром светлого Айдена, если учитывать местную специфику. Она не только любила его и вела к цели, но и сделала оба эти процесса весьма комфортабельными. Чего стоила одна лишь палатка с упругим теплым полом! И силовой барьер, позволявший им спокойно спать ночью после сладостных вечерних хлопот!

Положа руку на сердце Блейд мог сказать, что процедура избавления от плоти тревожит, но не печалит его. Печалило совсем другое — расставание с Сари, надвигавшееся с каждым шагом, сделанным к северу. Впрочем, он ведь не собирался умирать; он хотел лишь утвердиться окончательно в одном-единственном теле, как и положено всем созданиям Божьим. И, поскольку тело это было молодым и полным жизненных сил, новые встречи с Сариномой отнюдь не исключались.

Воспрянув духом при этой мысли, странник прицепил арбалет к седлу и повернулся к своей подруге.

— Что ты собираешься делать, когда мы найдем корабль ттна?

Она недоуменно вскинула тонкие брови.

— Что я собираюсь делать? Смотреть, разумеется!

— Смотреть, и только? Ты не будешь его исследовать, не попытаешься разобраться с двигателями, с их приборами, с энергетическими установками?

Саринома нежно улыбнулась ему.

— Ах ты, мой дикарь… Во-первых, двигатели и приборы — не по моей части… это могло бы заинтересовать керендра, да и то вряд ли… А во-вторых, разве технические устройства, — она скорчила презрительную гримаску, — могут рассказать о главном?

— Смотря что считать главным.

— Твои соотечественники слишком увлечены материальными благами…

— Конечно. У нас их так мало, — ввернул Блейд.

— Только ваша глупость, неуступчивость и жадность мешают иметь больше! Прости, лайо, но это так!

— Не извиняйся, дорогая, это я знаю и сам.

— Истинно разумные существа ищут другие ценности… Любовь, плотскую и духовную… покой и смену впечатлений, украшающих жизнь, словно вышивка — ткань… радости бытия… мудрость, наконец…

— А что ищешь ты? В данном случае? Что надеешься обнаружить в корабле этих селгов, мертвом уже тысячу лет?

На губах Сариномы по-прежнему играла улыбка, как будто ей приходилось растолковывать общеизвестные истины малому ребенку. В сущности, так оно и было, и Блейд не обижался на нее.

— Я хочу понять их взгляды на жизнь, лайо. Разве это не самое важное? Ты рассказал мне о селгах все, что тебе известно… все, что слышал в Хайре и Ратоне… Подумай сам, как они отличны от нас! Негуманоиды, покрытые шерстью… существа, лишенные инстинкта убийства… создавшие высокую культуру… Казалось бы, они могли достичь счастья в творчестве, в любви, в размышлениях — в том, что кажется столь естественным для нас, людей. Жить в радости на своей планете и, как это делаем мы, отправляться в странствия к звездам… ради любопытства и в поисках новых впечатлений… — Она сделала паузу. — А что мы видим на самом деле, лайо?

— Да, что мы видим? — повторил Блейд; этот разговор интересовал его все больше и больше.

— Они построили корабли и устремились в космос, чтобы помочь другим разумным существам. Это стало целью и смыслом их жизни! В этом они находили счастье!

— Хм-м… — странник нахмурился, задумчиво погладил начавшую отрастать бородку. — Разве нам, людям, не свойственны такие же благородные порывы?

— Отдельным людям, которых вы называете святыми, но не расе в целом. Ты же знаешь нашу точку зрения на этот счет.

Разумеется, подумал Блейд. Паллаты считали, что помогать дикарям — чем бы те ни размахивали, дубинкой или атомной бомбой — бессмысленно. Более того, безнравственно! По их мнению, знания не могли заменить мудрости, и в качестве партнеров по контакту паллатов интересовали лишь зрелые культуры, способные отличить добро от зла. Это прямо вытекало и из Закона о Невмешательстве, и из принятой у них классификации озинра, мыслящих существ.

Но сейчас Блейда интересовало не столько отвлеченное философствование, сколько более конкретные вопросы. Например, как долго Сари будет «смотреть» на звездолет селгов? Сколько времени она еще останется с ним? Он не решался спросить об этом напрямую.

— Итак, ты собираешься понять их взгляды на жизнь… Нелегкая задача! — заметил он. — Возможно, в корабле найдутся записи и что-то вроде книг… Тогда можно изучить их язык… прочитать, услышать…

Не оборачиваясь, он понял, что Саринома отрицательно качает головой.

— Анемо, лайо! Нет! Это слишком долго, и это не дает нужных результатов. Может быть, со временем наши специалисты и сделают это, но без меня. Мне доступно иное…