Одна душа, два тела - Лорд Джеффри. Страница 42

— Что? — спросил Блейд, затрепетав. Вдруг он понял, что вот-вот узнает о загадочном таланте своей возлюбленной.

Сари смолкла, и ему странным образом стало ясно, что размышляет она не о том, достоин ли доверия некий Ричард Блейд, дикарь с планеты Земля, а всего лишь о форме изложения своей мысли. Как сделать ее понятной человеку, чей разум был не столь гибок и совершенен, мозг — не так развит, жизнь коротка, а опыт таким ограниченным…

Внезапно она произнесла:

— Я попытаюсь войти в душу ттна… Понимаешь, милый? Попробую войти в нее, ощутить себя причастной к их расе, к их культуре…

— Как такое возможно? — Повернувшись, Блейд удивленно уставился на нее. — Я знаю, что можно проникнуть в сознание другого существа… подавить его или, возможно, слиться с ним, на время или навсегда… Но твой ментальный партнер должен быть живым! По крайней мере — живым! Тогда как селги…

Саринома прервала его, легонько коснувшись плеча.

— Не обязательно, милый. Видишь ли, когда я окажусь на корабле, среди стен, где они провели половину жизни, среди предметов, окружавших их, рядом с вещами, которыми они пользовались, в той привычной для них атмосфере… я… я… смогу как бы совершить путешествие во времени… не без помощи харра, конечно… Не надо думать, что я в самом деле вернусь в прошлое — я всего лишь сумею его как бы оживить… только для себя самой. Это очень нелегко, лайо, и отнимает массу энергии, но я умею делать такие вещи… Правда, нечасто.

— Это опасно?

— Да, если не знать меры своих сил. Но я знаю… Сай! Я знаю. Мое странствие к ним будет недолгим.

— Недолгим — это сколько?

— От рассвета до полудня, или от полудня до заката. Больше не смог бы выдержать никто.

Над ними сомкнулась тишина. Тарн неслышно ступал по мягкому мху, золотистые стволы гигантских сосен застыли, словно колонны, поддерживающие голубой свод небес, не шелестела трава на солнечных прогалинах, воздух был теплым, недвижным, напоенным ароматом смолы. Дракула, прижавшись пушистым боком к щеке хозяина, как будто бы задремал, прикрыв темные глазки, вероятно, сканировал лесную чащу на многие мили в поисках опасности.

— Значит, ты будешь находиться в их корабле лишь несколько часов? — спросил Блейд после долгого молчания.

— Анола, — сказала Сари. — Да.

— И потом мы расстанемся?

— Анола…

— Узут! Плохо…

— Не огорчайся, лайо. Я вернусь, и еще не раз… Чужую душу нельзя понять сразу, тем более, если речь идет о таких странных и чуждых существах… Я установлю там маяк, чтобы можно было вернуться… а уж тебя я сумею отыскать! Ты — тоже маяк! — Она взъерошила ему волосы.

Блейд перевел дух.

— Мне всегда приятно тебя видеть, лайя. Но может случиться так, что со мной будет другая женщина…

— Ах, милый! — легкомысленно заметила Саринома. — Я надеюсь, она одолжит тебя мне на пару ночей?

«Следят, — вдруг напомнил о себе Дракула. — Хотят есть. Злые! Черные!»

Блейд вздохнул и потянулся к арбалету.

Через пару дней лес поредел, местность начала повышаться, и вскоре путники очутились в предгорьях. Воздух тут был прохладен и свеж, живописные гранитные скалы тянулись к небу изрезанными вершинами, напоминавшими то островерхий воинский шлем, то пару бычьих рогов, то неровный трезубец. Меж утесов извивались ущелья с водопадами и ручейками, на их берегах, в скудной каменистой почве, росли сосны, но не такие стройные неохватные великаны, как в лесу, а искривленные, перекореженные, с причудливыми кронами. Блейду казалось, что они походят на подсвечники, куда вставлены четыре, пять или шесть свечей — смотря по тому, как ветвился основной ствол. Сосны эти, как и скалы, были чрезвычайно живописны, их коричневая кора великолепно гармонировала с красным и тускло-багровым гранитом.

Волки и странные волосатые существа, повелевавшие серыми стаями, исчезли. Вероятно, горы не относились к их охотничьей территории, тут было холоднее, чем в тайге, и совершенно не попадались олени и лоси с двойным рядом широких разлапистых рогов, которых Блейд видел южнее. Зато на скалах и в ущельях он заприметил горных баранов — не совсем таких, как на Земле, более мелких, тощих и поджарых, но на первый взгляд совершенно съедобных. Он подбил из арбалета ягненка, и вечером они с Сариномой жарили мясо на вертеле.

Это было развлечением, но никак не насущной необходимостью. В небольшой сумке Сари, кроме дюжины весьма любопытных устройств, хранился контейнер размером с ученический пенал, заполненный крохотными таблетками. Сверхсублимированный питательный концентрат, по вкусу напоминавший то мясо или хлеб, то грибной пудинг, овощное или фруктовое желе, адсорбировал влагу прямо из воздуха, рос, набухал, за пять минут увеличиваясь в объеме в тысячи раз. Блейду припомнилось, что такой же способ консервирования пищи использовали в Большой Сфере Уренира; вероятно, подобный метод являлся достаточно универсальным.

Дракула, принявший самое активное участие в охоте на ягненка (в качестве главного следопыта, разумеется), мяса не ел. В северной тайге не было привычных для него фруктов, но он и тут не остался голодным, пробавляясь не только щедротами Сариномы. Он умел находить огромные шишки с орехами, грибы и первые, самые ранние ягоды; пару раз ему попадались дупла с запасами местных белок, которые он безжалостно разграбил. Блейд, наблюдая за ним, успокоился; теперь он был уверен, что его зверюшка не умрет с голоду на долгом пути к Батре, Ильтарову городищу.

За ягненка он премировал ата пятью унциями своей крови. Дракула лакомился очень деликатно: прокусил вену на предплечье у самого локтя и отпил нужную порцию. Вероятно, его слюна обладала целебными свойствами, так как ранка тут же закрылась и не кровоточила. Глядя на прильнувшую к его руке мордочку, Блейд невольно пожалел, что Дракуле так далеко до настоящего вампира: будь тот размером с теленка, он позволил бы ему высосать всю кровь и почил бы с миром.

Еще через день, миновав лабиринт извилистых каньонов, путники выбрались на пологий склон конусовидной горы, уходившей к небесам тысячи на три футов. Вершина ее была ровно срезана и окольцована широким карнизом, добраться до которого оказалось совсем не трудно; Тарн, уверенно ступая меж камней огромными копытами, поднял трех своих седоков наверх за половину дня. Кольцевая терраса имела явно искусственное происхождение — камень под ногами казался расплавленным и, несмотря на бездну истекших лет, еще хранил следы шлифовки.

Смеркалось, и Блейд с Сариномой, несмотря на охватившее их нетерпение, решили обождать до утра. Они лишь объехали верхом вокруг титанического каменного цилиндра с ровными стенами, поднимавшимися над кольцевым карнизом на сотню футов. Страннику показалось, что путь их составил около мили, и значит, диаметр этого столба равнялся пятистам или шестистам ярдам. Впрочем, он был уверен, что перед ним не столб, а гигантская труба, в стенах которой было пробито с десяток широких проходов квадратного сечения. Справившись с желанием немедленно ринуться в один из них, путники разбили лагерь и уселись ужинать.

— Завтра… — произнес Блейд.

— Завтра… — эхом откликнулась Саринома.

Голоса их звучали печально; оба знали, что «завтра» означало не столько постижение тайн селгов, сколько грядущую разлуку. И в эту последнюю ночь они любили друг друга с неистовством юных любовников, впервые разделивших ложе.

Они поднялись с первыми лучами солнца. С кольцевой террасы было видно далеко: к югу тянулись пологие увалы с торчащими над ними утесами, причудливая паутина ущелий и каньонов, зеленые канделябры сосен, за которыми где-то у самого горизонта вставала темная полоса тайги. На севере маячили горы, довольно высокий хребет, чьи каменистые вершины, озаренные лучами светила, отливали коричневым и розовым.