Атлантида. Страница 27

— Ну, мы уж оставим лучше эти рассказы при себе, если только нам посчастливится выбраться отсюда, — заметила мадам Каудаль. — Рене, Патрис, скажите же ваше мнение. Выйдем мы отсюда или нет? Только не обманывайте меня; я хочу знать правду!

Рене в эту минуту возвратился вместе с Кермадеком, с которым он осматривал нижнюю водяную комнату, оставшуюся открытой.

— Дорогая матушка, — проговорил Рене, — я считаю вас достаточно мужественной для того, чтобы предпочесть самую горькую правду лжи. У нас есть только очень слабая возможность выйти отсюда, если удастся поднять судно, заграждающее нам путь. Вы не имеете понятия об его тяжести, но она громадна. Среди нас пять сильных мужчин (на Харикла, конечно, нельзя рассчитывать) и три женщины, но одними этими силами нет никакой физической возможности сдвинуть судно хотя бы на один сантиметр.

— Значит, все кончено? Мы заживо погребены здесь? — воскликнула мадам Каудаль.

— Нет, это ничего не значит, так как мы можем прибегнуть к механическим силам, которые находятся в нашем распоряжении в этом дивном жилище. Наше счастье, что мы попали к таким удивительно умным и развитым людям, как атланты.

— Прекрасно! Так приступим тотчас к делу. Через сколько времени мы можем выбраться отсюда? Признаюсь, каждая минута мне кажется вечностью.

— Увы, матушка! — проговорил Рене печально, — запаситесь терпением. Какое ужасное мученье сознавать, что вы попали в эту могилу только из-за меня!

— Как! — воскликнула мадам Каудаль, бледнея, — так это продолжится долго?

— Очень долго!

— Неделю, две?

— Потребуются месяцы, а может быть, годы! Подумайте, сколько труда придется приложить, чтобы поставить машины, а затем выстроить новую комнату для воды около старой. Это страшный труд. И только надежда на успех может поддержать наши силы.

— Месяцы или годы! — прошептала мадам Каудаль в ужасе. — Значит, все кончено: я не увижу больше Франции! Простите мне мое малодушие, но это известие леденит во мне кровь. Ужасно подумать: целые годы!

— О, тетя! — воскликнула Елена, — не отчаивайтесь; может быть, они и скорее добьются успеха. Во всяком случае, мы все вместе; ведь это большое утешение, которое никто не может у нас отнять.

— Кроме смерти, которая не замедлит явиться в эту могилу, — прошептала мадам Каудаль. — Ты помнишь, Елена? — прибавила она дрожащими губами, — какой ужас я испытывала при мысли быть погребенной заживо… Это было моим кошмаром с самого детства, и мне кажется, что он исполнился… Я задыхаюсь…

— Умоляю вас, матушка! — воскликнул Рене с отчаянием, — не предавайтесь этим мрачным мыслям! Будем надеяться и работать! В этом все наше спасение!

Но напрасно Рене и Патрис старались вдохнуть мужество в бедную женщину: она была убита горем, и даже Елена утратила на нее свое влияние. Монте-Кристо был в таком же жалком состоянии: он лежал в кресле с тусклым взглядом, с беспомощно повисшими вдоль туловища руками, тогда как Сакрипанти, потеряв всякую способность думать, стоял около злополучного судна и употреблял всевозможные усилия, чтобы поднять его.

Между тем Атлантис, следившая за всеобщим волнением, удалилась быстрыми шагами, но вскоре вернулась и громко воскликнула:

— Рене, Елена! Я рассказала отцу о вашем горе, и он зовет вас к себе!

Это неожиданное вмешательство нарушило всеобщее тягостное настроение; все направились к больному, причем Рене должен был вести мать под руку, так как она совершенно ослабла от пережитого ею потрясения. Все общество сгруппировалось в ногах постели Харикла и вокруг кресла, придвинутого Атлантис для мадам Каудаль, которая тяжело опустилась в него. Старик сидел на постели, поддерживаемый подушками, и встретил вошедших ясным, спокойным взглядом, который невольно произвел на всех успокаивающее впечатление.

— Как вы хорошо выглядите! — воскликнул Рене. — Будем надеяться, что скоро наступит полное выздоровление!

— Не обманывай себя напрасно, сын мой, — возразил Харикл. — Мои минуты сочтены: лампа жизни догорает за недостатком сил; это ее последняя вспышка. Но прежде чем умереть, я должен сообщить вам важную тайну. Атлантис, дай мне выпить подкрепительное лекарство моих предков, а то у меня не хватит сил рассказать все до конца.

Атлантис поднесла ему чашу с каким-то напитком, и старик сделал из нее несколько глотков.

— Я надеялся умереть, — снова начал он, — открыв эту тайну только дочери с тем, чтобы она передала ее впоследствии своему сыну, как это велось у нас из поколения в поколение. Однако отчаяние моих гостей, которые заменят вскоре меня для моей дочери, столь сильно, что ради них я не колеблясь изменю завету предков. Рене был совершенно прав, предположив, что для поднятия подводного судна пришлось бы потратить много лет, и то с сомнительным успехом. К счастью, есть другой способ выбраться из волшебной области Амфитриты.

Этот способ таков.

Одним из моих предков, прожившим всю жизнь на глубине Атлантиды, был мудрый Улисс. У него сложилось убеждение под влиянием различных прочитанных им книг, что счастья не существует на земле, а возможно только вдали от мира, вследствие чего у него никогда не появлялось желания покинуть Атлантиду. Когда ему исполнилось двадцать лет, отец женил его на красавице Эхарис, которая с детства отличалась какой-то странной меланхолией. Она была подвержена временами каталептическому сну и просыпалась каждый раз все более и более мрачной и печальной, устремляя безнадежный взгляд на расстилавшийся над ней стеклянный свод тюрьмы. Когда она вышла замуж за Улисса, то под влиянием его нежных расспросов открыла ему причину своей постоянной грусти: ей смертельно хотелось побывать на земле, подышать чистым воздухом, погреться под живительными лучами солнца. Во время каталептического сна ей представлялась всегда земля; она видела себя простой смертной, играющей в лугах и лесах или собирающей цветы. Это были единственные счастливые часы ее жизни, с каждым пробуждением стены тюрьмы становились ей невыносимее: она чувствовала, что задыхается в них, и умоляла Улисса найти возможность пробраться на землю, дать ей насладиться красотами природы, без которых она не в состоянии была жить.

В то время не был еще известен способ подниматься на поверхность океана, однако Улисс, тронутый горем своей молодой жены, решил во что бы то ни стало исполнить ее желание и прорыть туннель, который вывел бы их из подводного царства. Но Эхарис не дождалась окончания работ: она скончалась во цвете лет под влиянием угнетавшей ее тоски. Улисс горько оплакивал ее и, несмотря на то, что по желанию отца вступил в новый брак с очаровательной Лалажэ, сохранил на всю жизнь воспоминание о своей первой, безвременно погибшей жене.

Не желая, чтобы какая-нибудь другая девушка погибла такой же смертью, он довел до конца постройку туннеля, который существует до сих пор и соединяется с одним из Азорских островов, известных под названием Санта-Мариа. Этим путем вы можете выйти отсюда в какое угодно время.

Трудно описать радость мадам Каудаль и всего остального общества при этом неожиданном известии. Сакрипанти уговаривал немедленно отправиться в путь, но мадам Каудаль, несмотря на свое пламенное желание выбраться поскорей из подводного царства, не пожелала покинуть умирающего в последние минуты его жизни. Она попросила только указать ей вход в туннель.

— Он находится недалеко отсюда, — отвечал Харикл со спокойной улыбкой, — в стене соседнего грота, и скрыт под цветником. Вам нужно идти по туннелю все прямо, пока не дойдете до хрустальной двери, запертой золотым замком, которая выходит в одну пещеру на берегу острова Санта-Мариа. Этот туннель имеет только тридцать стадий длины. Он весь усыпан мелким песком, а стены украшены дивными растениями. Дочь моя, — обратился он к Атлантис, — подай мне ящик, стоящий у меня в голове: там находится ключ от двери туннеля.