Тигр в стоге сена - Майнаев Борис Михайлович. Страница 30

– Как там наши шелководы живут?

– Что ты имеешь в виду? – Насторожился собеседник.

– Ничего, – рассмеялся Борис Алкадьевич, – чего это ты нервным стал? Жена на днях говорила о французском шелке, вот я и вспомнил. Ты-то о дефиците все знаешь.

– А-а-а, – неопределенно протянул товарищ, – из Франции мы ничего не получали уже лет пять.

Поговорив еще несколько минут, следователь положил трубку. Он решил по своим каналам проверить серьезность слуха. В это время его милицейский собеседник, известный среди своих сослуживцев умением анализировать ситуацию, доложил по инстанции о предмете интереса службы безопасности. Информация об этом сразу прошла до самого «верха». Через час о ней знал Чабанов. Еще через два – он принял решение закрыть подпольный цех, производивший шелк, отправив его станки на металлолом.

Месяц стпустя первый секретарь обкома партии вызвал к себе начальник областного управления государственной безопасности.

– Я не собираюсь вмешиваться в ваши дела, – сказал он, заботливо посадив полковника напротив себя, – но в городе все еще говорят небылицы о нападении на банк. Надо быстрее осудить бандитов, тем более, что двое из них в ваших руках.

– Пешки, – возразил офицер, – суд над ними может осложнить следствие.

– Уж не хотите ли вы сказать, что у вас под носом орудует целая банда, а вы ничего не делаете?

– Все, что входит в компетенцию управления, мы делаем, – жестко сказал полковник.

– Тогда посадите их на скамью подсудимых и дайте обкому спокойно работать. Дело на контроле самого «верха» и мне звонят каждый день.

– Нам спешить нельзя, – полковник сжал зубы, – мы не пожарная команда.

– Я в этом не уверен, – Моршанский поднялся из-за стола, прошелся по кабинету, потом снова вернулся к столу.

– Извините, – в голосе секретаря звучало сожаление, – я погорячился, но и вы поймите меня. Я не знаю, что ответить столице, от меня требуют скорейшего суда.

Вернувшись в управление, полковник вызвал к себе следователя.

– Скажите, майор, вы видите пути выхода из этого «подвала»? Я имею в виду нападение на банк.

– Как это ни страшно звучит, – ответил офицер, – но теперь я уверен, что у нас в области действует серьезная подпольная организация. Нападение на банк, инкассаторы, расстрел приисковой машины – это все звенья одной цепи. Я понимаю это, но не могу положить вам на стол ни одного, сколь-нибудь серьезного следа. На мой взгляд, какой-то интеллигент организовал подпольную бандитскую сеть из глубоко законсперированных звенья. Работать против него сложно. При малейшем сигнале об опасности он, без сожаления, уничтожает целые ячейки своей организации. Это умный и серьезный противник, против которого придется вести длительную и кропотливую работу.

– Тогда сделаем так, – полковник протянул своему подчиненному документы о нападении на банк, которые до этого просматривал, – вы подготовьте их к суду. Бумаги и налетчиков передайте по инстанции, но обложите их так, чтобы мы знали кто, когда и что им принесет. Может быть, нам удасться нащупать их след. А сами, не спеша, продолжайте работать по этому делу, используя наши каналы.

– Я все понял.

– Держите меня в курсе дела, – полковник пожал руку следователю и кивнул ему, прощаясь.

ГЛАВА 10

Прапорщик Березняк дослуживал последние полгода своего пятилетнего договора и серьезно подумывал над тем, чтобы оставить армию. За пятнадцать лет, проведенных на границе, он порядком устал. Особенно трудно дались ему три года после демобилизации Зангирова. Муса уехал и не подавал о себе вестей. Вначале Березняк считал это необходимостью строгой конспирации, потом стал бояться, что его бросили одного. Его даже не устраивали систематические переводы денег на открытые им счета в Сочи и Сухуми. Теперь прапорщик больше всего боялся, что о его предательстве узнают его товарищи по службе. Дело дошло до того, что он несколько раз пытался застрелиться. Один раз пистолет из его рук вынула Оксана. После этого она целый месяц не оставляла его одного. Она даже ходила с ним в штаб, чем вызвала множество шуток. Только после того, как они доняли Березняка, он поклялся жене оставить саму мысль о самоубийстве. При этом он постоянно носил с собой заряженный пистолет и один патрон, для себя, в часовом карманчике брюк. Как-то раз, стирая его галифе, Оксана наткнулась на патрон. Она долго рассматривала его, потом подошла к мужу, обняла его и прошептала на ухо:

– Не кисни, скоро у нас будет девчонка.

Сейчас их Ланке уже полгода. Их детям не нужно будет думать о будущем. Березняк приготовил им все для хорошего старта – деньги, машину, особняк на берегу Черного моря.

Сегодня ночью прапорщика мучили кошмары. Вечером с почты принесли открытку от сержанта Яковенко, уехавшего домой в прошлом году. Юноша скучал по границе и часто писал в отряд. Рядом с подписью бывшего пограничника стояла волнистая закорючка. Это означало, что завтра через границу опять пойдет караван, который необходимо сопроводить.

При одной мысли о том, что ему снова надо идти на предательство, Березняка прошиб пот. Вечером, придя домой после службы, он долго сидел на высоком крыльце барака, курил и смотрел в высокое звездное небо. Странные мысли тревожили пограничника. Он думал о том, что когда жил бедно, собирая и откладывая каждую копейку, тогда и спал хорошо, и каждый праздник встречал с радостью, и каждой солдатской шутке смеялся от души. Сейчас у него было все, кроме душевного покоя. Покоя, который не принесли ему большие деньги. Так стоило ли менять нищету на страх и ненависть к самому себе?! Спрашивал себя Березняк и не мог ответить на этот вопрос. Он слышал мелодичный голос жены, что-то напевавший по-украински. До него доносился и яростный спор мальчишек, вечно препиравшихся в это время из-за того, кому из них держать Ланку на руках, когда мама будет купать сестренку. И жена, и дети жили нормальной человеческой жизнью, а он?..

В семнадцать часов прапорщик встретил знакомую вереницу верблюдов. Они уже были в пяти километрах от границы. Березняк, не обнаруживая себя, пропустил мимо караван и незаметно пошел вслед, держась в метрах семистах позади. Каждый раз, провожая от границы или к ней контрабандистов, прапорщик ломал голову над тем, почему ему необходимо быть рядом с ним. Тропа была выбрана так умело, что одна из ее петель проходила в двух километрах от крепости, но, тем не менее, была безопасна. Да и что можно было сделать для спасения людей и груза, если бы их обнаружили пограничники?!

«Вот бандит, – подумал с некоторым уважением о старике-контрабандисте Березняк, – его не перевоспитали даже десять лет лагерей.»

– Стой! – Послышался откуда-то боку зычный окрик.

В тишине пустыни он прозвучал, как разрыв гранаты. Березняк упал на песок и, не замечая его палящего зноя, пополз на вершину бархана. Караванщики уже положили верблюдов кольцом, внутри которого не было видно ни одного человека. Только время от времени между животными мелькала белая чалма проводника.

«Кто кричал?!»

Березняк осторожно поднес к глазам бинокль, осмотрел местность и чуть не вскрикнул. Между границей и караваном лежали старшина Белкин и рядовой Исмаилов.

«У Белкина сегодня день рождения, – вспомнил прапорщик. – Вот он и решил воспользоваться свободным временем, чтобы поучить молодого бойца, который должен его сменить, ориентироваться на местности. И, к моему несчастью, решил сделать это не на пологоне, а вблизи от крепости, а тут – мы.»

Березняк видел резко обозначившиеся скулы старшины и его прищуренные глаза и понял, что солдат скорее умрет, чем пропустит нарушителей к границе.

«Может, ради этого случая мне и платят деньги?»

Прапорщик отложил бинокль и подтянул к себе карабин. Белкин был хорошо виден, но едва Березняк поднес приклад к плечу, как старшина перекатился на новое место. Он поднял голову и что-то приказал Исмаилову. Тот вскочил и побежал к крепости. Прапорщик повел за ним ствол и выругался вслух.