Леди, леди, это я! - Макбейн Эд. Страница 18

– Наконец-то, – сказала она, как только Карелла показался в дверях. – А вот и ваш папаша собственной персоной.

– Папка! – закричал Марк и помахал отцу кулаком, которым он как раз собирался дать тумака сестренке. Он стремглав помчался через газон и прыгнул к отцу на руки. Эйприл не столь быстро среагировала на его появление, поскольку она как раз раздумывала, как бы умудриться дать сдачи еще до получения тумака. Поэтому она сделала что-то вроде маленького разбега на месте и только после этого помчалась по траве, стремительно набирая скорость, подобно маленькой торпеде. Близнецам было почти два с половиной года. Будучи двойняшками, они умудрились соединить в себе лучшие черты отца и матери, хотя, несмотря на некоторые различия, все-таки были очень похожи друг на друга. Оба унаследовали от Кареллы чуть раскосый восточный разрез глаз. У обоих были черные волосы и полноватые губы Тедди. В данный момент Марк исхитрился ухватить отца удушающим приемом за шею, в то время как Эйприл во что бы то ни стало старалась оседлать его талию и бодро карабкалась по его ногам.

– Папаша с персоной, – верещала при этом Эйприл, пытаясь повторить слова Фанни, у которой она в основном и училась разговаривать.

– Да уж действительно – собственной персоной, – подтвердил Карелла. – А скажите-ка, как это получилось, что вы сегодня не встречали меня у входа?

– Ну, знаешь как тут угадать, когда это вы, слуги закона, соблаговолите вернуться домой, – смеясь, заметила Фанни.

– Точно, кто знает шлюх закона, – поддакнула Эйприл, да так серьезно, что Карелла не удержался и прыснул.

– Послушай-ка, папка, – перешел на деловой тон Марк. – Как у тебя дела на работе сегодня?

– Отлично, просто отлично, – сказал Карелла.

– Ты сегодня поймал бандита? – спросила Эйприл.

– Нет, сегодня не получилось.

– А ты поймаешь... – она осеклась и, по-видимому, решила сформулировать вопрос несколько иначе. – А завтра... – решила спросить она поточнее. – А завтра ты поймаешь хоть одного?

– Ну, что ж, если будет хорошая погода, то, может, и поймаю, – сказал Карелла.

– Па, но погода и так хорошая, – заметил Марк.

– Не приставай, он же тебе сказал – если будет хорошая погода, – осадила его Эйприл.

– Знаешь, если все-таки поймаешь, то приведи его домой, – попросил Марк.

– Эту парочку, черт побери, хоть сейчас можно принимать в десантники, – вздохнула Фанни. Она сидела освещенная солнцем, в лучах которого роскошно золотилась ее рыжая грива, и с явным одобрением поглядывала на своих питомцев. Квалифицированная медицинская сестра, она в немалой степени пополняла скромное жалованье Кареллы за счет ночных дежурств. В семье Кареллы она появилась с того момента, когда близнецов привезли из родильного дома.

– Пап, а на кого похожи бандиты? – спросил Марк.

– Да, видишь ли, многие из них здорово смахивают на нашу Фанни, – сказал Карелла.

– Правильно, правильно, подучивай их, – сказала Фанни.

– Значит, бывают и девочки-бандиты? – спросила Эйприл.

– Разные бывают, бывают и девочки, бывают и мальчики, это уж точно, – сказал Карелла.

– А дети не бывают банитами, – заявил Марк. Он никак не мог выговорить это слово.

– Бандитами, – Эйприл не преминула и на этот раз поправить его.

– Банитами, – послушно повторил Марк, кивая.

– Нет, детей-бандитов не бывает, – сказал Карелла. – Дети слишком хитры для этого. – Он опустил близнецов на землю. – Фанни, – сказал он, – я тут принес тебе кое-что.

– Что?

– Ругательный сундучок.

– Что еще за дурацкий ящик?

– Я оставил его на кухне специально для тебя. Ты будешь опускать туда штраф всякий раз, как произнесешь неприличное слово.

– Черта с два я брошу туда хоть что-нибудь.

– Черта с два она бросит, – повторила уверенно Эйприл.

– Видишь? – сказал Карелла.

– Понятия не имею, где они только набираются этих слов, – сказала Фанни, с деланным недоумением разводя руками.

– Не согласитесь ли вы, мадам, освободить нас на сегодняшний вечер? – спросил Карелла.

– Да ведь сегодня суббота, правда? А по субботам сам Бог велит молодежи сходить куда-нибудь поразвлечься.

– Это хорошо, – одобрил Марк.

– Что? – с недоумением обернулся к сыну Карелла.

– Мы – тоже молодые.

– Правильно, но вас-то Фанни собирается покормить и уложить в постель, а мама с папой собираются сходить в кино.

– Посмотрите кино про чудище, – порекомендовал Марк.

– Какое?

– Про чудище.

– Про чудовище?

– Да.

– А зачем мне смотреть такие фильмы? У меня ведь дома два своих чудовища.

– Не надо про чудовищ, папа, – попросила Эйприл. – Нам будет страшно.

Он посидел с ними еще какое-то время, пока Тедди принимала душ. В городе начало смеркаться. Он почитал им еще “Винни-Пуха”, а потом наступило время отправляться в ресторан. Они отлично поужинали, да и фильм оказался очень интересным. Вернувшись в свой старый дом на Риверхеде, они улеглись в постель и занялись любовью. А потом он сел, опираясь на подушку, и выкурил сигарету.

Этот мирный семейный день, а вернее – вечер, заставил его еще глубже прочувствовать всю невосполнимость потери, выпавшей на долю Клинга.

Глава 8

Дом № 728 по Петерсон-авеню располагался в самом центре Риверхеда, где в основном проживали представители среднего класса. Район этот был застроен невысокими доходными домами и двухэтажными каркасными зданиями. Ральф Таунсенд занимал в доме квартиру номер сорок семь. В девять часов утра в воскресный день пятнадцатого октября детективы Мейер Мейер и Стив Карелла позвонили в его квартиру. Накануне вечером Клинг сказал им, что отец Клер работает ночным сторожем и посоветовал прийти к нему около девяти утра, когда старик уже вернется с работы, но еще не ляжет отдыхать. Так оно и получилось – они застали Таунсенда за завтраком. Он пригласил их войти и, не спрашивая, налил им кофе. Они сели все вместе в маленькой кухоньке, где бьющее в окно солнце яркими бликами отражалось на клеенке стола. Таунсенду было лет пятьдесят пять, но волосы его еще были черными, как и у дочери. У него была огромная бочкообразная грудь и мускулистые сильные руки. Одет он был в белую рубашку с рукавами, закатанными до самых бицепсов. Крутую грудь стягивали подтяжки ярко-зеленого цвета. На нем был черный галстук.

– Сегодня я не собираюсь ложиться спать, – сказал он. – Мне нужно уладить дела в похоронном бюро.

– А прошлой ночью вы ходили на работу, мистер Таунсенд? – спросил Мейер.

– Человек должен работать, – просто ответил Таунсенд. – Я говорю это в том смысле... скажите, вы, наверное, не были знакомы с Клер, но... понимаете, у нас в семье считается... мать ее умерла, когда она была совсем еще малюткой, понимаете, ну и мы с ней... ну, мы... мы как бы договорились между собой, что наш долг перед Мэри... так звали мать Клер... мы решили, что ради ее памяти мы просто обязаны жить, понимаете. То есть продолжать все так, как было раньше. Просто жить, понимаете. Так вот... я считаю, что такой же долг у меня перед Клер. Это мой долг перед ней... понимаете, я могу скорбеть о ней всей душой, но я должен продолжать жить. А работа – это часть моей жизни. – Он умолк.

Потом сказал: Вот потому я и пошел вчера на работу. Потом он снова надолго замолчал и принялся задумчиво прихлебывать кофе. – Да, вчера вечером я пошел на работу, а сегодня пойду в морг, где лежит моя дочурка. – Он снова принялся задумчиво прихлебывать кофе. Он был сильным человеком, и горе, застывшее на его лице, было горем сильного человека, как подобало его натуре. Слез не было, но чувствовалось, что горе камнем лежит у него на сердце.

– Мистер Таунсенд, – прервал молчание Карелла, – нам придется задать вам несколько вопросов. Надеюсь, вы понимаете, что...

– Понимаю, – отозвался Таунсенд, – но, если вы не возражаете, сначала я сам хотел бы задать вам один вопрос.

– Конечно, – сказал Карелла.