Бледно-серая шкура виновного - Макдональд Джон Данн. Страница 26

— А что, если кто-то проверит?

— Номер твоего счета… обожди, где-то тут… ноль три девять семь один один ноль, все в законном порядке. Кто-то открыл его одиннадцать месяцев назад, а потом аннулировал. Небольшая, консервативная, уважаемая контора. Могу тебе сказать, они не стали бы этого делать ни для одного другого человека в мире. Мне пришлось дать немало торжественных клятв, половину которых я уже забыл. Если кто-нибудь спросит клерка по сделкам с маржинальными счетами [23], он ответит, что все законно. Если кто-то попробует копнуть дальше, выйдет либо на Эммета Стиса, либо на Уитсета Гейлора, которые подтвердят.

— А как я с ними расплачивался?

— Всегда чеками банка «Нова Скотия» в Нассау.

Прекрасно. Даже Гэри Санто никоим образом не удастся получить информацию в банке «Нова Скотия». Это система, которую называют Цюрих-Уэст.

Я пролистал бланки. Мне удавалось покупать вовремя. Я преуспевал.

— Что с тобой стряслось? — спросил Мейер.

— У меня все отлично. Просто замечательно.

— То-то ты бодрый, как панихида. Где Пусс?

— Улетучилась навсегда.

— Ах, вот что!

— Что?

— А то, что, по-моему, ты не выставил бы ее. Значит, это ее собственное решение. А она не из тех, кто говорит «навсегда», а потом вдруг возьмет и вернется. Раз она улетучилась, то улетучилась. Тогда я на твоем месте выглядел бы ничуть не лучше, если не хуже. Будь я на твоем месте и кто-нибудь вроде нее улетучился бы навсегда, я чертовски затосковал бы и призадумался, может, она всегда была бы под рукой, если бы я все устроил немножко иначе.

— Ну, хватит об этом. Он вышел из кабинки.

— Когда тебе понадобится цивилизованное общество, я обитаю вон там, на судне «Джон Мейнард Кейнс». Тысяча четыреста сорок в год по особой годовой расценке, минус дисконт при оплате за год вперед. Спросить Мейера.

— Ладно, ладно. Бумаги идеальные. Ты там дьявольски поработал. Ты умный, ловкий, верный, старательный, обладаешь даром убеждения. Независимо ни от какой Пусс, дело движется. Появлялся Ла Франс. Я прокручу тебе пленку. Это интересно. Он обронил название компании: «Кэлитрон». Говорит тебе что-нибудь?

— Знаю только название. Зарегистрирована на Нью-йоркской фондовой бирже. Наращивает эмиссию, доходя до тридцатикратных доходов. Положение неустойчивое. Я проверю. Крути пленку, и я уйду, оставлю тебя сидеть, ломать руки и слегка постанывать.

— Рад, что могу рассчитывать на твое сочувствие, Мейер.

— Какое сочувствие тебе нужно? Это ведь было мелкое мероприятие, правда? Кочующий по морям пострел завел интрижку. Пострел на крючок не попался, она сделала ему ручкой, что проиграно? Не отвечай! Ты считаешь себя проигравшим. Включай запись, пока я не разрыдался.

Я включил. Растянулся на желтом диване. Закрыл глаза. Если б я их достаточно быстро открыл, быстро повернул голову, то увидел бы Пусс, сидящую на полу скрестив ноги, хмуро слушающую Престона Ла Франса.

Запись кончилась, и я выключил магнитофон. Мейер вздохнул.

— По-моему, — заключил он, — у него найдутся сорок тысяч долларов. Даже зная, что слушаю белиберду, я способен тебе слегка верить. Лучше получить сорок тысяч, чем палкой в глаз.

— Ты кое-что упустил. Выяснил, в какую компанию Гэри Санто должен вкладывать деньги?

Первые пять фраз полностью сбили меня с толку. Я его остановил, велел начать сначала и объяснять, как младенцу. Он вздохнул, призадумался.

— Попробую. Компания выпускает на рынок столько-то акций. Некто, купив десять тысяч акций «Дженерал моторе», может поднять их на одну восьмую пункта — на двенадцать с половиной центов за акцию, — просто благодаря влиянию спроса на акции, активно обращающиеся на рынке. Но если он отдаст приказ на десять тысяч акций «Коротыш инкорпорейтед», такой спрос может взвинтить их выше крыши. Они могут вырасти на четыре-пять долларов за акцию. Следишь за мыслью?

— Пока да.

— Каждая газета каждый день сообщает тебе, опуская в конце два нуля, сколько каждых котирующихся на рынке акций было куплено и сколько продано. Люди следят за этим зорче сов. Они делятся на два сорта. Один хочет получить доход от прироста капитала в результате роста рыночной стоимости активов — покупает акции по двадцать долларов за штуку, держит их полгода и один день, продает по сорок, платит Дяде Сэму двадцать пять процентов налога на прибыль, то есть пять долларов, и кладет в карман пятнадцать сверх потраченных. Другой сорт — спекулянты — сидят в брокерских конторах и следят за бегущей строкой. Покупают пакет по двадцать за акцию, через неделю продают по двадцать пять, до которых они упали с двадцати шести, опять покупают по двадцать семь, продают по тридцать, опять покупают по двадцать восемь, продают по тридцать пять и так далее. Они платят прямой подоходный налог с чистой прибыли. Гэри Санто принадлежит к первому типу, ему нужен доход от прироста капитала, ибо все его доходы уже облагаются налогом по максимальной ставке.

— Я еще понимаю, профессор.

— Великолепно! Теперь, когда маленькую компанию ожидает нечто приятное, число проданных и купленных акций с каждым днем растет. Обращение активизируется. Стоимость повышается. Поэтому акции привлекают внимание. Поэтому все больше людей хотят вступить в игру и сорвать куш. Спрос растет еще больше и взвинчивает цену еще выше. В любом виде торговли, Тревис, никто не сможет купить, если кто-нибудь не захочет продать. Чем больше народу хочет зацепиться, тем меньше акций в свободном обращении, тем выше они поднимаются, потому что цена должна дойти до той точки, когда кто-нибудь скажет: ладно, хватит мне этих акций, дай-ка я их продам. Отдам брокеру приказ о продаже на два доллара за акцию выше нынешней котировки. Это и есть большой снежный ком, который начинает катиться с горы. Ясно?

— Еще одно. Что помешает Санто тоже сделать большие деньги?

— Ничего, если он вовремя выйдет из игры. Но посмотри на бумаги, которыми я тебя снабдил. Все отлично ценилось во время покупки. Цены акций росли, потому что компания делала деньги, причем вроде бы сделала больше денег, чем раньше, судя по следующему отчету о доходах. Так вот, у найденных мною акций Санто увидит столь же блестящее будущее, как у тех, на которых ты сколотил капитал. Все они до сих пор высоко держатся. Так с чего ему дергаться? Ну, скажу тебе, он задергался бы, если б знал, что за жуткие, вшивые акции я отыскал.

— Чьи они?

— Одного дерьма собачьего под названием «Флетчер индастрис». Я, наверно, прочитал двести балансовых отчетов и отчетов о результатах деятельности. Начал с двухсот, просеивал и просеивал, охотясь за тем, что снаружи выглядит прекрасно, а внутри одна гниль. Эти акции могут выиграть конкурс на звание наихудших. Выпуск малый. Демонстрируется ежегодный рост продаж и прибыли. Симпатичная валовая прибыль, симпатичный чистый капитал, громкие заявления в годовых финансовых отчетах насчет блестящего будущего и так далее.

— Так что ж в них плохого?

— Этого я даже не возьмусь объяснить. Слушай, у каждого аналитика есть приблизительно восемь абсолютно этичных и законных вариантов расчета прибыли на акцию. Соответственно, с каждым вариантом прибыль становится выше или ниже. Найдутся старые консервативные компании, которые используют эти восемь вариантов, чтобы показать наименьшую прибыль на акцию. Большинство компаний используют один способ так, другой этак, так что в целом они друг друга уравновешивают. А эта маленькая шарашка «Флетчер» хватается за каждый шанс, чтобы прибыль казалась больше. Я пересчитал их цифры. В данный момент акции продаются по пятнадцать за штуку. В сообщении о доходах за последние двенадцать месяцев сказано, мол, на каждой акции они сделали девяносто шесть центов, это сильно побольше, чем семьдесят семь центов в прошлом году. Воспользуйся самым консервативным методом, и знаешь что будет? В прошлом году — гнусные одиннадцать центов, а в этом на четыре меньше. Весь бумажный капитал разлетается в пух и прах. Чистая прибыль — нонсенс. Даже движение денежной наличности сократилось.