Бледно-серая шкура виновного - Макдональд Джон Данн. Страница 28

Она смотрела на меня снизу вверх, застыв, как восковой манекен в универмаге, вопросительно приподняв одну бровь на два миллиметра.

— У ваших бровей, — изрек я, — точно тот же оттенок, что и у волосатых гусениц. Детские воспоминания. Мы искали их осенью и смотрели, куда они ползут, на север или на юг. Считалось, будто это предсказывает, какая нас ожидает зима.

— Это подтверждает мнение Элизабет о вас как о довольно забавном субъекте. Здесь деловой офис.

— А я просто случайно ворвался с улицы, чтобы побеспокоить таких занятых деловых людей.

Она сделала шаг назад, полуотвернувшись:

— В таком случае, это все.

— Я хочу встретиться с Санто. Что мне надо сказать? Волшебное слово?

— Попробуйте произнести «до свидания».

— Господи, до чего глупая и надутая спесью сучка!

— Это тоже не поможет, мистер Макги. Единственное, что помогло бы, — изложение вашего дела. Если бы мистер Санто не нанимал на работу людей, способных распознавать клоунов, все его время уходило бы на клоунов… на чудаков и неудачливых проходимцев. Хотите получить от него деньги на летающую тарелку? — Она приложила к подбородочку пальчик и наклонила головку. — Нет, судя по виду, вы проводите много времени на воде и под солнцем. Морячок? Тогда дело наверняка связано с чепухой насчет карты острова сокровищ. Или с испанскими галеонами, мистер Макги? Принесли несколько подлинных старинных золотых монет, только что отчеканенных в Новом Свете? Доложу вам, у нас ежемесячно появляются в среднем человек десять таких, как вы. Так что либо говорите мне, либо никогда и никому больше. Ясно?

— Хорошо. Я скажу. Ровно столько, чтобы вы открыли мне дверь для встречи с Санто.

— Может быть, будем его называть мистер Санто?

— Но я не намерен стоять здесь и вести разговор, как последний гость на вечеринке с коктейлями. Хочу сесть за стол, а вы можете сесть с другой стороны и выслушать все, что я вам пожелаю сказать.

— Или все, что я пожелаю услышать. — Обернувшись к секретарше, она предупредила:

— Я буду в конференц-зале «Д», Элизабет.

— Благодарю вас, мисс Смит, — смиренно ответила англичаночка.

Я толкнул стеклянную дверь перед маленькой мисс Мэри Смит и последовал за ней вниз по коридору. Она шагала деловой походкой, по всей видимости, сознательно стараясь не допускать никакого покачивания и свободных движений крепкого задика, что удавалось ей только отчасти.

Конференц-зал «Д» представлял собой загородку десять на двенадцать. Однако противоположная двери стена была сплошь стеклянная, с видом на расположенную через Бискейнский залив невероятную архитектурно-кондитерскую мешанину Майами-Бич. Солнце поблескивало и сверкало в потоках машин между Джулиа-Таттл-Козвей чуть к северу и жилыми кварталами рядом с Венириэн-Козвей чуть к югу. Зал был серый, с шестью серыми креслами вокруг красного стола переговоров. У одной стены стоял неглубокий застекленный серый стеллаж, где на красном фоне была выставлена весьма разношерстная коллекция белых пластмассовых шестеренок, зубцов, стержней и втулок разных размеров, похожих на произведения Луизы Невельсон [24].

Я вполне логично предполагал, что Элизабет, как обычно, включила в конференц-зале «Д» систему прослушивания, пока мы шагали по коридору. Выглянув в стеклянную дверь, секретарша могла проверить, в какую комнату мы вошли.

Я вызубрил с Мейером соответствующую терминологию. Мэри Смит села напротив, преисполнившись скептицизма.

— Я биржевой делец, Мэри Смит, но отнюдь не жучок. Моя специальность — максимализация сферы доходов от прироста капитала. Получаю достаточно из некоторых других источников, так что федеральная служба не классифицирует меня как профессионала и не причисляет все это к прямому доходу. Это выше вашего разумения?

— Ни в коей мере! Фактически, вы почти израсходовали свое время, мистер Макги.

— Я не собираюсь сбывать Санто горящие акции. Не хочу привлекать его к каким-либо операциям синдиката. Мне не требуется никаких действий с его стороны, даже осведомленности о деталях, пока он не войдет в дело. Речь идет не о пяти и не о десяти центах. Это ценные бумаги, зарегистрированные на бирже. Ну, я обычно участвую в чем-то вроде неформального синдиката. Каждый сам за себя, но мы одновременно делаем одинаковые шаги. Дела у нас идут так успешно, что какое-то количество уплывает на сторону. Я сейчас откопал одни бумаги, и было бы чертовски здорово не потерять преимущество из-за чрезмерных утечек. Может, мне удалось бы занять позицию по этим акциям, а потом устроить демонстрацию интереса со стороны какого-нибудь агрессивного фонда. Но они работают в открытую и покупают слишком большие блоки.

Я вопросительно посмотрел на нее.

— Я слушаю, — сказала она. — Ваше время еще не истекло.

— Так вот, я там и сям слышал, будто Санто влезает в неплохие на первый взгляд дела. И по-моему, ему хватит ума не влезать слишком далеко, потому что, если действовать чересчур круто и чересчур быстро, все в один миг взлетит вверх по лестнице, и я лишусь шанса использовать покупательную способность маржинального счета для поддержания двойного роста. Ему придется действовать через несколько счетов и приготовиться продавать небольшие пакеты, гася инерцию, если акции начнут расти слишком быстро.

— Вы что-то сказали насчет пяти и десяти центов.

— Все зависит от того, далеко ли Санто пожелает зайти. Если решится, для соответствующего нажима понадобится миллион. Я сказал бы, он может затратить от одного миллиона максимум до четырех. Выше четырех нарушится равновесие, а в долгосрочной перспективе дело привлечет слишком много внимания. Если честно, я буду стоять на подхвате, подгонять, тормозить, используя его покупательское давление для подъема, в надежде, что ему удастся держать подъем под контролем. Я мог бы собрать синдикатные деньги, поскольку дела там у нас хороши, но уж больно опасны утечки. Будь у меня миллион, я бы сюда не пришел. Скажем, он может рассчитывать на триста процентов долгосрочной прибыли, если не угробит все дело. Подобные вещи случаются раз в три-пять лет, когда совмещаются все факторы, как детали в хороших часах.

— Мистер Санто не имеет обыкновения что-либо портить.

— Я думаю так же. Когда гонка кончится, мне не придется валять дурака с синдикатом и с Санто. Я смогу создать собственный рынок.

— Допущенных на биржу акций?

— Одной компании в районе потенциального динамичного роста.

Я впервые увидел намек на улыбку на пухлых губах маленькой девочки.

— Разумеется, абсолютно бессмысленно спрашивать ее название. Но можно ли попросить у вас… банковские документы?

— Дурацкий вопрос. Если ему захочется покопаться и проверить меня — на здоровье. Может, найдет червячка в яблочке. Интерес для него представляют лишь прошлые данные. — Я вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, вынул бланки брокерской конторы и швырнул ей. — Взгляните, если сумеете прочитать и разобраться, а потом можете пересказать Санто на словах.

Сперва она пролистала один за другим ежемесячные выписки о маржинальных сделках. Просмотрев около половины, она вдруг окинула меня зеленым взглядом, как бы совершая переоценку. На последнем, декабрьском, бланке я проставил карандашом напротив стоимости каждой акции ее стоимость на вторичном рынке. Она сравнила цифры с данными в подтверждениях купли-продажи, — не все, лишь несколько на выбор:

— Можно мне взять это на несколько дней?

— Нет.

— Можно сделать ксерокс? Это займет всего несколько минут. Я заколебался:

— При одном условии, причем очень важном. Их увидели вы и увидит Санто, никто больше.

— Это ему решать.

— Тогда передайте великому человеку мою покорную просьбу, милочка.

— Обязательно нужен подобный сарказм?

— А с чего мне смиренно благоговеть перед личностью Гэри Санто? Его имя случайно оказалось первым в списке из трех возможных. Кто бы ни был на его месте, он выставит ряд условий, давая и мне выставить ряд своих. Я не с просьбой пришел, дорогая моя.