Золотой осел - Макиавелли Никколо. Страница 3
Не ведал я, как быть, но, слава Богу,
Уже не ждал неведомого зла
И успокаивался понемногу.
Хотел идти к ней — но, тиха, светла,
Сама ко мне приблизилась красотка
И мне: «Добро пожаловать!» — рекла.
Непринужденно глянула и кротко.
Должно быть, приняла она меня
За брата или друга-одногодка.
И дружеская девы болтовня
Сознанье помраченное целила.
И я согрелся, словно у огня.
А дева молвила: «Какая сила
Тебя, скажи-ка, привела тура,
Где поселиться никому не мило?»
А я залился краской — вот беда!
Как будто и забыл я — кто я, где я.
И вновь опомнился не без труда.
Хотел ответить, о былом жалея,
Что суета убогих дум и дел
Вконец запутала меня, злодея.
Но не ответил. То бледнел, как мел,
То от стыда краснел до слез я снова
И все молчал, как будто онемел.
А дева засмеялась: «Право слово,
Не умирай от страха. Глянь: стою,
Не замышляя ничего дурного.
Но в сем необитаемом краю
Мои слова, сам убедишься, вещи.
Услышишь ты историю свою.
Здесь видится отчетливей и резче.
Итак, рассказу моему внемли.
Прелюбопытные услышишь вещи.
Когда владыкой неба и земли
Юпитер не был, с острова родного
Цирцею силы рока унесли.
Но меж людей не находила крова,
За злое волшебство свое молвой
Ославленная, и скиталась снова.
Но тут не сыщешь ни души живой.
Волшебница утешилась и вроде
В сем буреломе обрела покой.
И поселилась мирно на природе,
Дабы подале от мирских сует
О человеческом злословить роде.
Не ведает об этом царстве свет.
Сюда дорога для людей закрыта,
А кто вошел — назад дороги нет.
И в доме, от зенита до зенита,
Пастушки-девы, в их числе и я,
Цирцею охраняют, будто свита.
И вот еще комиссия моя:
По зарослям, расселинам, дорогам
Вожу зверей, питая и поя.
Но это попеченье — о немногом.
И я гуляю средь пещер и скал —
Всенепременно с факелом и рогом,
Чтоб заплутавший кролик иль шакал,
О местонахожденье нашем судя,
По рогу иль огню, тропу сыскал.
И наперед тебе отвечу, буде
Захочешь знать, что за зверье вокруг:
Днесь — звери, ну а прежде были — люди,
Такие ж в точности, как ты, мой друг.
А не поверишь — погляди, как стадо
К тебе спешит угодливее слуг.
Оно приходу человека радо,
На задних лапках перед ним служа.
Твоей тоски, как лакомства, им надо.
Пришли они, как ты, и госпожа
Их палочкой волшебной превратила
Того — в медведя, а сего — в ежа.
Кто смотрит весело, а кто уныло.
И всякого в подобного зверька
оборотить — волшебницына сила!
Ну, говорить достаточно пока.
Не то умрешь в придачу к прочим бедам.,
Пригнись-ка и иди исподтишка.
По счастию, Цирцее ты неведом.
Со стадом, чтобы проскочить тайком,
Ступай безропотно за мною следом.
Согнулся, опустился я, как ком,
И, от натуги потный и багровый,
В компании с теленком и быком
Пошел на четвереньках за коровой.
Оборотивши спину в темный купол,
Как зверь, я поспешал и неспроста
Tо нос я, то макушку щупал.
По-прежнему ли маковка чиста?
И не растет ли у меня на теле
Щетина или кисточка хвоста?
И то сказать: признайтесь, неужели
Строптивую осанку поборов,
На четвереньках этак не пыхтели?