Грех бессмертия - Маккаммон Роберт Рик. Страница 67

— Он войдет через задний ход, — тихо сказала женщина. — Там есть лестница, которая ведет в его комнату. — Ее глаза блеснули, она перевела взгляд с него на стакан и обратно.

— Спасибо, миссис Бартлетт, — сказал Эван на выходе. — Я высоко ценю ваше гостеприимство.

— Конечно, мистер Рейд. — Женщина встала, поморщилась от боли в ногах и подошла к нему поближе. — Пожалуйста, приходите и посидите со мной как-нибудь еще, хорошо?

— Хорошо, — сказал он и, перешагнув через порог, пошел по направлению к грузовичку-пикапу. Эймс, в промокшей от пота футболке и с обгоревшим на солнце лицом, выбрался из кабины, оглянулся, увидел Эвана и, вытирая следы машинного масла из газонокосилки со своих рук промасленной грязной тряпкой, сказал:

— Добрый вечер. — Под его глазами были темные круги, щеки исхудали и ввалились. Он растирал свое сведенное судорогой правое плечо. — Что вы здесь делаете?

— Жду тебя, — сказал Эван. Он обернулся к дому. Занавеска на окне едва заметно колыхалась. — Мне кое в чем нужна твоя помощь.

— Моя помощь? — он снял очки и протер стекла сухой частью своей рубашки. — Что надо сделать?

— Почему бы нам не пройти к тебе в комнату? Это было бы лучше. — Эван показал на заднюю часть дома.

— Извините за беспорядок, — сказал Нили, когда они поднялись наверх. — Просто отбросьте эту проклятую одежонку со стула и садитесь. Хотите пива? Очень жаль, но оно будет тепловатым.

— Нет, спасибо. — Эван засмеялся.

Нили пожал плечами, вытащил последнюю оставшуюся банку пива «Шлитц» из картонной коробки на ночном столике и открыл ее. Выпив ее, он закрыл глаза, уселся в кресло и закинул ноги на кровать.

— Господи, Иисус Христос Пресвятой, я сжег сегодня там всю свою задницу. Господь Всемогущий! — Он снова отхлебнул пиво из банки.

Эван окинул взглядом комнату. У стены стоял чехол с гитарой; на столе лежали тексты песен, записанные на клочках бумаги; на полу лежал пустой раскрытый чемодан.

— Итак, — сказал Нили. — Что я могу для вас сделать?

— Эта дверь заперта? — Эван показал на нее.

— Да, — он вопросительно поглядел на Эвана. — А зачем?

Эван наклонился вперед, наблюдая за выражением лица Нили.

— Эти зубы, которые ты мне показал, все еще у тебя? Те, которые ты подобрал на свалке?

— Нет. Я их выбросил.

— Ты когда-нибудь рассказывал о них шерифу?

— Собирался. Но решил, что он только выставит меня дураком. Кроме того, я стал думать, что, может быть, для них имеется какое-нибудь разумное объяснение. Может быть, они появились из мусорной корзины какого-нибудь зубного врача; дьявольщина, может быть кто-нибудь разбил себе челюсть и выплюнул зубы. Мне это теперь все равно.

— Это все дерьмо собачье, — сказал Эван. — Ты веришь всему этому не больше чем я. — Он взглянул на чемодан. — Ты планируешь уехать отсюда?

Нили отпил из банки, смял ее и забросил в мусорное ведро.

— Завтра утром, — сказал он. — Сегодня вечером я улажу дела с миссис Бартлетт.

— Она уже знает об этом?

Он покачал головой.

— Как насчет Вайсингера?

— К черту этого ублюдка, — огрызнулся Нили. — Этот сукин сын не принес мне ничего кроме горя, с тех пор как я здесь. Сегодня был день зарплаты. — Он похлопал по своему заднему карману. — Это позволит мне уехать далеко от Вифанииного Греха.

— Куда ты направляешься?

— На север. В Новую Англию. Кто знает. Я собираюсь подыскать себе миленький темный клуб, чтобы играть там свою музыку и петь песни. Конечно, если я еще могу перебирать струны с этими чертовыми волдырями на пальцах. Нет, я сыт этим местом по горло. Я уеду завтра с рассветом.

— Эти зубы со свалки как-нибудь повлияли на твое решение?

— Нет, дьявольщина. Люди выбрасывают иногда всякую всячину. Еще большую пакость, чем вы можете себе представить. — Он замолчал и посмотрел Эвану в лицо. — Может быть, и повлияли. Может быть. Как я рассказывал вам раньше в «Крике Петуха», у меня появилось плохое чувство по отношению к этой деревне. Я хочу выбраться отсюда. Вы, вероятно, не можете понять, о чем я говорю, но я чувствую, словно… словно что-то подбирается ко мне. И я не стесняюсь вам сказать, что от этого по коже бегут мурашки. — Он протянул руку к ночному столику за пачкой сигарет, зажег одну и затянулся. — Я не собираюсь оставаться здесь и ждать.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Эван, стараясь выглядеть спокойно. — Сегодня ночью.

— В чем же?

— Я хочу, чтобы ты отвез меня на свалку и показал, где ты нашел эти зубы.

— Гм? — Нили прищурил глаза, глядя на свою горящую сигарету. — А зачем?

— Потому что я хочу поискать там кое-кого. Пола Китинга.

— Китинга? Того парня, который живет напротив вашего дома?.. — Его голос затих.

— Жил напротив. Жил там. Я уверен, что он мертв и что тело его похоронено на свалке.

Дым струился из ноздрей Нили. Он вытащил сигарету изо рта и уставился в противоположный угол комнаты. — О чем, к дьяволу, вы мне толкуете?

— Ты все правильно понял. Теперь выслушай меня. Я поверил твоему рассказу об этих женщинах, которые напали на тебя на дороге; я считаю, что таким образом убили великое множество других людей. Теперь я прошу поверить моим словам и помочь мне. Я не могу разыскивать его на свалке без тебя.

— Я убираюсь отсюда утром подобру-поздорову, — повторил Нили.

— Хорошо. Прекрасно. Делай что хочешь. Но МНЕ придется остаться здесь. Клянусь Господом, я обязан узнать правду об этом месте. Просто проводи меня туда, вот и все, что я прошу. И помоги мне копать.

— Господи, — прошептал Нили; он сделал затяжку, выдохнул дым и загасил окурок в стоящей перед ним пепельнице. — Вы собираетесь отправиться на розыски тела?

— Или тел, — сказал Эван. Угловым зрением он уловил легкое скольжение тени поперек полоски света под дверью. Он тихо поднялся на ноги и несколькими быстрыми шагами пересек комнату. Нили наблюдал за ним с другого кресла; Эван повернул ручку и открыл дверь.

На лестнице, ведущей вниз, никого не было. Другие двери в коридоре были закрыты. За какой же из них прячется хитрая старая ведьма? — подумал Эван. Он снова закрыл дверь, запер ее на ключ и постоял в течение нескольких секунд, прижав к ней ухо. Но снаружи было тихо.

Нили зажег еще одну сигарету и затягивался так, словно дым мог изгнать страхи, постоянно терзающие его внутренности. Во взгляде Эвана Нили увидел сосредоточенность и спокойствие.

— Ты хочешь мне помочь? — спросил Эван, все еще стоя у двери.

Сигарета жгла Нили пальцы. Он внезапно вздрогнул, потому что ему привиделась фигура с горящими синими глазами, стоящая прямо перед ним и медленно поднимающая топор.

Эван ждал.

Нили пробормотал:

— Не знаю, кто из нас более безумен, вы или я. Во сколько?

— В два часа ночи.

— Что? Христос Всемогущий!

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.

— Хорошо, хорошо, — сказал Нили и поднялся с кресла. — Тогда дайте мне немного поспать. У вас найдется пара лопат?

— Лопата и кирка. Я купил их сегодня днем.

— Хорошо. Это подойдет.

Эван открыл заднюю дверь и снова обернулся к нему.

— Кое-что еще. На твоем месте я бы не стал ничего есть или пить из того, что миссис Бартлетт попытается дать тебе сегодня на ночь. Я жду тебя ровно в два часа. — После этого он отвернулся и стал спускаться по задней лестнице.

Нили проводил его взглядом. Не есть и не пить ничего из того, что предложит миссис Бартлетт? Что, к черту, все это значит? Его внутренний голос вопил: «НЕТ, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!», но он отмел его прочь и отказался к нему прислушаться. Нили закрыл дверь и посмотрел на свой чемодан. Этому человеку нужна его помощь. Что будет для него значить еще один день? Но, ей-Богу, покончив с этим гадким зловонным местом, он наполнит чемодан своими скудными пожитками, возьмет свою гитару, песни и унесет ноги из этой деревни. Как можно скорее.

Он стянул футболку через голову, скатал ее и забросил в чемодан. Он был голоден, но решил не просить миссис Бартлетт сделать ему что-нибудь на обед. Может быть, этот человек и не был таким безумным, как казался. Он осторожно дотронулся до своего плеча, скользнув пальцами по неровной линии царапины, которую впервые заметил несколько дней назад в зеркале ванной комнаты.