Ваал - Маккаммон Роберт Рик. Страница 33

— Мое имя это… мое имя. Меня всегда звали и будут звать Ваалом. А жестокость и жертвоприношения, дражайший доктор Вирга, в этом мире — причастие истинного Бога.

— Кто же этот истинный Бог?

Ваал опять улыбнулся, словно был причастен тайне, которую Вирге было не постичь.

— Вы же не слепой. Вы не могли не заметить действия определенных сил в этой стране — да и во всем мире. Следовательно, вы сами можете ответить на свой бессмысленный вопрос: кто истинный Бог?

— Я вижу людей, которые все становятся все меньше похожи на людей. Я вижу жестокость, насилие, убийства и хочу знать, какова ваша роль во всем этом. Чего вам надо? Политической власти? Денег?

Угроза во взгляде Ваала стала более явственной. Виргу охватило желание отступить на несколько шагов.

— Я располагаю любыми деньгами, какие мне требуются. Политическая же власть ничего не стоит. Нет. Моя власть — власть насаждать волю подлинного Вседержителя этой юдоли. И будет так! Меня слушают — слушают. Люди устали от того, что их учат и школят, как неразумных детей. Настоящие люди должны жить в настоящем мире, а настоящий мир учит одному — выживанию. Выживи, даже если тебе придется пройти по трупам тех, кто надеется сломать твой хребет. Это мир живых и мертвых, умных и дураков.

— Плоды вашей философии, философии пауков в банке — то, что здесь творится. Город сошел с ума. Я видел вещи, невообразимые для цивилизованной страны!

— Напротив, город пришел в себя.

— В таком случае, — сказал Вирга, — безумны вы. Вы проповедуете смерть и разрушение, пожары и ненависть. Вы прекрасно выбрали себе имя! Ваш тезка и предшественник был подлинной язвой на теле Иеговы.

Ваал сидел не шевелясь. Вирге показалось, будто что-то холодное и твердое сдавило ему горло. Ваал чрезвычайно медленно поднял голову; с белого лица смотрели глаза змеи.

— У меня не было ни тезки, ни предшественника, — промолвил он. — Я знаю Иегову, — он выплюнул это имя, как гной, — вам и не снилось, как хорошо я его знаю. Вефиль, Гай, Иерихон, Асор… все эти славные города обратились в золу. — Его лицо неожиданно исказилось, голос из бархатистого превратился в утробный вой бури. — Война, — выдохнул он. — Война — вот власть моего Бога, и он отлично знает, как ею распорядиться. Назваться Иеговой и склонять людей предать их главную суть — грех. Извращая мир ложью, Иегова сам роет себе яму. Ему хочется скрыть правду.

Глаза Ваала сверкнули.

— Довольно игр, — сказал он.

— Боже мой, — в ужасе прошептал Вирга. — Вы и в самом деле хотите хаоса и смерти. Кто вы?

— Я — Ваал, — ответил тот с другого края шахматной доски, и Вирге почудился мимолетный пугающий промельк красного огня в его глазах. — А вот вы — у меня в пальцах.

Взмахом руки он смел фигуры с доски, рассыпав белых по полу у ног Вирги. У Вирги тяжело застучало в висках; он подумал, уж не получил ли он сотрясения мозга, ударившись о ворота. Да, но ощущение, что кто-то держит его за горло? Теперь профессор не сомневался: чьи-то ледяные бесплотные пальцы сдавливали ему шею. Он приложил ладонь ко лбу. Лоб был потный и горячий, словно у Вирги начиналась лихорадка. Он пошатнулся и тряхнул головой, чувствуя на себе горящий взгляд Ваала. О Боже, жжет, жжет… как больно… больно…

— Да, — негромко подтвердил Ваал. — Больно.

В голове у Вирги клубился черный дым: горел мозг. Дым мешал видеть, мешал дышать. Профессор затряс головой, чтобы прийти в себя, но это не помогло. Спотыкаясь, он попятился от Ваала и чуть не упал.

— Вы здесь не случайно, — сказал Ваал. — Мы вас ждали. Вас привело сюда письмо Нотона.

Вирге казалось, что Ваал говорит сразу несколькими голосами. Они то сливались, то дробились на сотни отчетливых звуков, пробивались сквозь калейдоскоп дыма, щипавшего Вирге глаза.

Ваал сказал:

— Вы — уважаемый теолог, у вас репутация трезво и логически мыслящего, разумного человека. Я найду вам дело. Вы будете…

Стук в висках не прекращался. Вирга никак не мог его унять. Голос оглушал его, он не слышал ничего, кроме этого голоса, кроме приказов, кроме Ваала.

— …приводить ко мне других. Рассказывать о том, как мне, нищему американскому мальчишке, во сне явился Бог и приказал повести людей по лабиринту знания. Вы сделаете это. Вы сделаете больше. Намного, намного больше. Вы публично заявите, что верите в меня и отрекаетесь от иудейской заразы. Я — огонь очищающий.

— Нет, — пробормотал Вирга, стараясь удержаться на ногах. Он закрыл глаза, но безжалостные голоса не смолкали. — Нет… не… буду…

— Да-аааа, — зашипела тысяча голосов, и эхо, отраженное от стен библиотеки, прошило его, словно пули, летящие со всех сторон. — Да— аааа…

Вирга, сопротивляясь, затряс головой. Черный дым душил его. Нет. Нет.

— Да, — простонал он, падая на колени. — Да. Больно. Больно.

Ваал поднялся. Он обошел вокруг стола, и Вирга увидел, что к нему, неестественно медленно, как в кошмаре, тянется тонкая рука с растопыренными пальцами.

— Да-а, — сказал Ваал в самое ухо профессору. — Да-аааа.

Вирге стало нечем дышать, он задыхался в этой вонючей комнате. Судорожно разевая рот, он, дергая, распустил узел галстука, рванул ворот рубашки, и солнце блеснуло на маленьком распятии.

Ваал не шелохнулся.

— Снимите это, — очень тихо велел он. — Вы слышали, что я сказал? — Его голос был как острие ножа.

Вирга пошевелился, чувствуя, что бесплотные пальцы на его горле чуть-чуть ослабили хватку. Он попытался встать, но не смог.

Ваал по-прежнему не двигался с места.

— Снимите это. — Его глаза расширились и покраснели.

— Нет, — ответил Вирга. Внутри у него все горело. — Нет.

— ПРОКЛЯТЫЙ ПЕС! ШЛЮХИНО ОТРОДЬЕ! — прорычал Ваал сквозь стиснутые зубы. — БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! БУДЬ ЖЕ ТЫ ПРОКЛЯТ!

Вирга отчаянно замотал головой, чтобы в ней прояснилось. Ваал замахнулся, но отпрянул; он не мог подойти к распятию ближе. Вирга рванул цепочку и простер руку к Ваалу: на ладони дерзко блестел золотой крест.

Он слишком поздно заметил, что двери распахнулись и в библиотеку ворвались двое мужчин, темноволосый и белокурый. Ваал сделал знак рукой, Вирга обернулся и получил сильный удар кулаком в висок. Застонав от боли, он повалился ничком, сжимая распятие слабеющей рукой.

— ЗАБЕРИТЕ ЭТО У НЕГО! — приказал Ваал, не сходя с места.

Оба ученика взялись за стиснутую руку Вирги так, словно она была из раскаленного железа, и стали разжимать ему пальцы. Вирга, плохо сознававший, что происходит, сопротивлялся, понимая, что, если он лишится распятия, он погиб. Тогда его, беззащитного, поглотит чудовищная утроба вааловой власти.

Пальцы Вирги не желали разжиматься. Темноволосый в сердцах выругался и наступил профессору на руку. Захрустели кости, и Вирга потерял сознание. Человек, сломавший ему руку, увидел распятие и носком ботинка отшвырнул его в темный угол.

— Сволочь, — шепотом выругался Ваал над самой головой Вирги. — Ты думал, это будет легко. Нет, мой друг, это нелегко. Ты научишься любить меня и презирать это. Его прикосновение, один только его вид будет жечь, как те воспаленные кишки, откуда оно вывалилось, слабый ты ублюдок. — Ваал умолк и поглядел на искалеченную руку Вирги: на ладони показалась кровь. Ваал грубо расправил сломанные пальцы и впился взглядом в рану на том месте, где башмак темноволосого вдавил в ладонь золотую безделушку.

Рана повторяла очертания распятия.

Ваал с громким проклятием выпустил руку профессора и отпрянул.

— РУКА! — вскрикнул он. — Закройте ее! Закройте!

Белокурый ученик приподнял Виргу за воротник и вновь бросил на пол, так что отвратительная для Ваала рана оказалась под телом профессора, и тоже попятился, дрожа.

— Мы многого добились, — промолвил Ваал, — и все же этого мало. Когда-нибудь мы сможем справиться и с этим , но не сейчас… не сейчас. Наш добрый доктор Вирга — наш мерзкий ублюдок доктор Вирга — должен был проторить нам дорогу. Но теперь… — он прищурился. — Есть иной путь. Есть иной путь.