Милое дитя - Маккомас Мэри Кей. Страница 21

— Нет, ты, определенно, самый большой пройдоха, каких только мне доводилось встречать, — сказала девушка, присаживаясь опять на кровать. Ее веселье стихло так же быстро, как и родилось, — дала себя знать усталость.

— Хорошо, — удовлетворенно заметил Брис. — Похоже на то, что это самое яркое выражение твоей любви ко мне. Большего признания от тебя все равно не дождешься.

Эллис посмотрела на него, словно обдумывая то, что он сказал, и наконец ответила:

— В значительной степени это яркое выражение моей усталости и нежелания дальше препираться с тобой.

Ее глаза закрывались сами собой, одолевала зевота, и все чувства притупились. Однако в следующую секунду она вздрогнула, почувствовав на своих плечах тяжесть мужских ладоней. Брис легонько потянул ее к себе на кровать, и вскоре Эллис легла на спину, ощущая, как его пальцы начали массировать ее уставшие, напряженные мускулы. Она всхлипнула от острого, неожиданного ощущения, и мужчина тут же остановился.

— Тебе больно?

— Нет, — прошептала она и вздохнула. Его пальцы разминали одеревеневшие мышцы девушки, изгоняя из ее тела усталость и напряжение; от их круговых движений ее голову стало затуманивать чувство, подобное наркотическому забвению. Эллис блаженно закрыла глаза, мысли постепенно проваливались в черную пустоту. Девушка снова издала легкий всхлип.

— Ложись-ка поудобнее, — донесся издалека до нее голос Бриса, тихий и ласковый. Она почувствовала, как ее переворачивают на живот, и в следующее мгновение она уже лежала лицом вниз.

Эллис едва ощущала его прикосновения, и только когда его руки, прикасаясь к ее бедрам и икрам, вызвали легкую боль в натруженных мускулах, она испытала слабый укол тревоги оттого, что этот массаж больше похож на ласки, чем на физиотерапию. Но девушка проигнорировала этот знак: было легче умереть, чем помешать ему доставлять удовольствие ей и облегчение мышцам.

Брис гладил, ласкал и массировал ее тело так, что она совсем разнежилась. Перед мысленным взором Эллис проплывали картины летних знойных дней и тихих осенних вечеров. Холодная родниковая вода журчала, просачиваясь сквозь песок и гальку, и золотоволосая девчушка тянула в рот лепестки маргаритки. И еще виделось лицо Бриса, его глаза, блестящие, мерцающие, как звезды, ироничные, нежные, страстные.

— Ты сильно ее любил? — спросила она, уткнувшись в подушку.

— Кого? — пальцы мужчины на мгновение замедлили свое движение.

— Лидди Эванс, — напомнила она. Впрочем, когда Брис сразу не ответил, Эллис не очень расстроилась, не вполне уверенная в том, действительно ли задала этот вопрос или только хотела спросить об этой женщине.

— Некоторое время я думал, что люблю ее… Мне хотелось ее любить, — ответил наконец Брис. — Однако, как выяснилось, есть разница между любовью к тому, кто тебе нравится, и любовью к человеку, которому ты нужен.

Ее мозг отметил тот факт, что он прекратил массаж, но ее обнаженные нервы продолжали еще несколько секунд ощущать его прикосновения. Затем Брис улегся рядом с девушкой и, перевернувшись на спину, стал смотреть в потолок. Эллис продолжала лежать на животе, закрыв глаза и повернув к нему голову.

— Это был необходимый для меня урок, потому что я больше узнал о себе… Жаль только, что это случилось за счет Лидди, — добавил он, говоря словно про себя, будто ее и не было рядом.

Эллис скорчила гримасу, стараясь не открывать глаз. Ей, пожалуй, не очень-то хотелось слушать обо всем этом. Вряд ли она желала вмешиваться в жизнь Бриса, но мысли о том, что он мог быть с другой женщиной, заставляли ее испытывать печаль и безотчетный гнев.

— Я был с ней, потому что думал, что нужен ей, — продолжал он. — И она тоже была со мной вначале по этой же причине.

Между нами не было никогда ничего… такого. Ну, мы, конечно, спали вместе, но не было… возбуждения или там… вспышек страсти. Совсем не то… — Он взглянул на Эллис с таким чувством, что она физически ощутила его взгляд. — Совсем не то, что должно было бы быть. И еще, у нее дети — они классные ребята, — и я думал, что я им тоже нужен. Он вздохнул и замолчал.

— Мне всегда было плохо, оттого что я, кажется, никому не нужен так, как нужны мне другие люди. Взрослые, я имею в виду… Бак и мама, они всегда жертвовали ради меня всем, а я только… рос. — Он опять помолчал. — Это был их план — мамы и Бака. Бак, он умный, ты знаешь, и он любил школу и всегда имел хорошие баллы. Ему хотелось поступить в колледж и стать кем-нибудь больше, чем просто рабочим на дробилке. Ну, и когда умер мой отец, они решили, что используют страховку и все сбережения, чтобы послать Бака в колледж, а потом, когда придет моя очередь учиться, он поможет мне. Они все это как следует обсудили. Бак даже соврал насчет своего возраста в анкете, так что смог работать полный день, хотя ему было только пятнадцать, когда он закончил школу. Даже моя сестра внесла свою долю, чтобы осуществить этот план…

— Я не знала, что у тебя есть сестра, — прошептала Эллис, широко открыв от удивления глаза. Сердце у нее учащенно билось от каждого произнесенного Брисом слова. Что-то в его тихом мягком голосе, его тональности заставило девушку, не отрываясь, смотреть на него и вслушиваться в его рассказ.

Боль, печаль и сожаление, наполнявшие его слова, странным образом переплетались с чувствами, которые испытывала Эллис, и связывали ее с мужчиной, создавая ощущение их близости и единства душ.

Он повернулся набок, и его лицо оказалось в одном дюйме от ее глаз.

— Ее зовут Бри — сокращенно от Бриджитт. Она на пару лет моложе Бака и живет с мужем в Ковингтоне.

— А что случилось? — спросила Эллис, сама удивляясь тому интересу, который вызвала у нее эта история, и боясь показать свое любопытство. — Почему Бак остался работать?

— Мама умерла, — просто ответил Брис и отвел глаза в сторону. — Погибла в автомобильной катастрофе. Бак уже поступил в колледж. Бри только-только вышла замуж и уехала. Мне было семь лет тогда.

Эллис ждала, когда он будет продолжать свой рассказ. По тому, как напряглось его лицо, было видно, что ему тяжело говорить. Она хотела дотронуться до него, чтобы хоть как-то облегчить его груз, но ей было ясно, что для нее это невозможно.

— Бак вернулся, чтобы я смог выучиться, чтобы воспитывать меня. Он все бросил ради меня.

— И он потом тебя упрекнул за это?! «О Боже! Как она могла думать, что ей нравится Бак Ласалль!» Брис засмеялся.

— Только не Бак! Он ни разу даже не обмолвился об этом. Он не стал относиться ко мне иначе, чем раньше. Только еще больше заботился обо мне и показывал пример во всем, чтобы я мог вырасти нормальным парнем. Он даже не подал вида, когда из-за меня его бросила жена.

— Так Энн его вторая жена? Брис кивнул.

— Когда он первый раз женился, он был моложе, чем я сейчас. Двадцать, двадцать один год. Его жена бесилась по любому пустяку. Она считала, что ферма далеко от города и дом слишком старый. А Бак очень много работал и часто допоздна… Словом, она заскучала. Казалось, она все время на что-то жалуется, все время чем-то недовольна. Но ее любимой и основной жалобой было то, что она не может со мной ужиться. Мне тогда было лет девять или десять. Кончилось все тем, что в один прекрасный день она просто собрала свои вещи и ушла.

Брис посмотрел в сторону, на стену, словно там, как на экране, отражалось то, о чем он рассказывал.

— Бак всегда говорил, что это к лучшему, но я все время думаю, что, возможно, у них что-нибудь и вышло бы, если бы я не путался под ногами.

— А мне кажется, туда ей и дорога! — сказала Эллис, уже возненавидев эту женщину и возвращая Баку свое расположение и симпатии.

— Ну… — неопределенно хмыкнул мужчина и потянулся рукой к ее густым соломенно-золотистым волосам. — ..Может ты и права. Но мне всю жизнь казалось, что всем приходится отказывать себе во многом из-за меня. Я… Это меня угнетало. И я никогда не мог дать людям ничего взамен. Просто не знал, что можно дать… Пока не встретил Лидди.