Нечто чудесное - Макнот Джудит. Страница 48

– Ерунда! – непререкаемо бросила герцогиня. – Александра и не думает развлекаться, и именно поэтому я послала за вами. Она смеется, улыбается, флиртует, обводит мужчин вокруг пальца лишь по одной причине – доказать Джордану, что она не хуже его может играть в его игры. Если бы все ее поклонники исчезли с лица земли, она и не заметила бы, а если бы заметила, осталась абсолютно равнодушной.

Энтони негодующе выпрямился:

– Я сомневаюсь, что поездка на ярмарку или скачки на лошади Джордана и другие невинные проделки – попытки доказать что-то мужу.

– Тем не менее, – ответствовала герцогиня, не терпевшая возражений, – именно это она и делает, хотя вряд ли сознательно. Вы не согласны?

Поколебавшись, Тони нерешительно покачал головой:

– Нет, вы, по-видимому, правы.

– Еще бы! – почти яростно воскликнула герцогиня. – Надеюсь, вы согласитесь также, что нынешнее положение подвергает репутацию и будущее Александры серьезной опасности и, кроме того, с каждым днем ухудшается?

Чуть поеживаясь под пронизывающим взглядом бабушки И полностью признавая точность ее оценок, Энтони покорно вздохнул:

– Совершенно верно.

– Превосходно! – заключила герцогиня удовлетворенно. – В таком случае вы поймете, если я скажу, что не желаю скоротать свои дни в лондонском доме. осаждаемом поклонниками Александры. Поверьте, я постоянно и с ужасом жду, когда одному из них удастся либо то, что не вышло у Марбли, либо нечто еще более неслыханное! Я хочу провести остаток дней своих в Роузмиде, но не могу этого сделать, поскольку Александре придется ехать со мной, но какое будущее ждет ее там?! Оставить же ее здесь, с вами, покажется верхом неприличия и вызовет неслыханный скандал. – Она замолчала, пристально наблюдая за внуком и ожидая ответа, словно от него зависело все.

– Да, ни одно решение не кажется мне подходящим, – кивнул Тони.

Лицо герцогини осветилось плохо скрытой радостью.

– Я знала, что ваше мнение совпадет с моим. Вы человек, обладающий даром глубочайшего понимания и сострадания, Энтони.

– Э-э… спасибо, бабушка, – пробормотал Энтони, явно застигнутый врасплох столь непривычными похвалами обычно суровой, неразговорчивой родственницы.

– И теперь, когда мы выяснили, что полностью сходимся во взглядах, я должна попросить вас об одном одолжении.

– Все, что угодно.

– Женитесь на Александре.

– Все, что угодно, кроме этого, – быстро поправился Энтони, мрачно глядя на бабушку.

В ответ та лишь подняла брови и уставилась на внука с таким презрением, словно он только сейчас катастрофически упал в ее глазах. Именно таким взглядом она вот уже полвека эффективно усмиряла непокорных, запугивала слуг, заставляла замолчать детей и подавляла мятеж всякого, кто осмеливался выступить против, включая мужа и детей. Только Джордан был способен хладнокровно выдержать этот взгляд. Джордан и его мать.

Однако Энтони не обладал столь счастливым даром и сейчас чувствовал себя тем же двенадцатилетним мальчиком, которому достаточно было этого взгляда, чтобы броситься в классную комнату и приняться зубрить ненавистную латынь. Он вздохнул и в отчаянии огляделся, словно пытаясь найти способ незаметно исчезнуть. Но ничего не вышло.

Герцогиня безмолвно выжидала. Молчание также было грозным оружием ее арсенала. В подобные минуты она всегда к нему прибегала. Это так умно, так мило, гораздо более утонченно и возвышенно – терпеть в вежливом молчании, пока жертва прекратит борьбу, нежели пытаться прикончить ее далеко не всегда необходимым словесным огнем.

– Вы, кажется, не совсем понимаете, чего просите, – рассерженно выпалил Тони.

Его отказ сдаться и выкинуть белый флаг побудил герцогиню поднять брови чуть выше, словно теперь она была не только разочарована, но и раздражена, и все потому, что сейчас ей придется дать предупредительный залп. Однако она сделала это не колеблясь и попала в цель, чего, впрочем, и ожидал Энтони. В словесных баталиях победа обычно оставалась за герцогиней.

– Я искренне надеюсь, – процедила она с едва заметным пренебрежением, – что вы не намереваетесь утверждать, будто не увлечены Александрой? – А если все же намереваюсь?

По виду герцогини стало ясно, что она готова открыть огонь из всех орудий, если услышит еще хоть малейшее возражение.

– Совершенно ни к чему пускать в ход тяжелую артиллерию, – загадочно предупредил Энтони, поднимая руки в знак перемирия. Хотя он не выносил мысли о том, что в любом поединке характеров она по-прежнему способна низвести его до уровня младенца, однако был достаточно взрослым и мудрым, чтобы понимать: спорить с бабкой, которая к тому же права, – дело совершенно безнадежное и не очень умное. – Не отрицаю, это действительно так. Более того, я сам не раз подумывал об этом…

Брови герцогини вновь приняли обычное положение, и она одарила его чуть заметным царственным наклоном головы – жест, означающий, что, возможно, у внука появился крохотный шанс завоевать ее благосклонность.

– Вы очень рассудительны. – Она всегда была великодушна к побежденным.

– Я по-прежнему не согласен с тем, что вы предлагаете, но готов все обсудить с Алекс и оставить за ней право решать.

– У Александры в этом вопросе выбора не больше, чем у вас, дорогой, – объяснила герцогиня, настолько обрадованная, что невольно употребила ласковое слово, не ожидая обычного перерыва в несколько недель, прежде чем простить его за длительную капитуляцию. – И нет никакой необходимости мучиться вопросом, когда и где побеседовать с ней, поскольку я приказала Хиггинсу просить Александру присоединиться к нам… – она осеклась, услышав стук в дверь, – …сейчас.

– Сейчас?! – взорвался Тони. – Но это невозможно! Внизу дожидаются трое, приехавшие просить ее руки.

Однако герцогиня небрежным жестом отмела все возражения:

– Я прикажу Хиггинсу их отослать.

И прежде чем Энтони смог пробормотать хоть слово, она сама распахнула дверь. На пороге показалась Александра, и Энтони потрясенно увидел, как умело меняет тактику герцогиня. Ее лицо мгновенно застыло в недовольной гримасе.

– Александра, – объявила она строго, однако не без сочувствия, – ваше поведение дает нам повод обеспокоиться. Я знаю, вы не хотели бы волновать меня, ведь я уже немолода…

– Волновать вас, мадам? – расстроенно повторила девушка. – Мое поведение? Но что я сделала?

– Я объясню, – пообещала герцогиня и разразилась длиннейшей тирадой, намеренно предназначенной для того, чтобы встревожить, запугать и принудить Алекс броситься в объятия Энтони в ту минуту, как за герцогиней закроется дверь.

– Конечно, мы очутились в этой ужасной ситуации не только по вашей вине, – ринулась она в наступление. – Но совершенно ясно, что, не узнай вовремя Энтони о вашей поездке в Кадбери с сэром Марбли и не успей догнать экипаж, вы оказались бы в Уилтоне, безнадежно скомпрометированная и вынужденная стать женой этого негодяя. Вы больше не можете перепархивать от одного поклонника к другому и беззаботно флиртовать! Все считают, что вы прекрасно проводите время, и только я знаю правду! Вы ведете себя подобным недопустимым образом, желая досадить Джордану. Хотите показать, что можете соперничать с ним, и воздать ему мерой за меру. Но ваши весьма невинные проделки не могут сравниться с тем, что вытворяют некоторые джентльмены, особенно такие, как Джордан. Кроме того, – провозгласила она, повышая голос, – Джордан мертв.

Александра недоуменно уставилась на герцогиню:

– Я знаю.

– Превосходно. Тем более нет причин продолжать эту комедию. – Герцогиня, в крайне редком проявлении нежных чувств, погладила девушку по щеке. – Уймитесь, прежде чем нанесете непоправимый вред собственной гордости и фамильной чести. Вы должны поскорее выйти замуж, дорогая, и я, искренне любящая вас, желаю, чтобы этим мужем стал Энтони. Кстати, Энтони во всем со мной согласен.

Опустив руку, она дала заключительный залп из всех орудий.

– Вам необходимо чем-то занять себя, кроме развлечений, Александра, и нет ничего более подходящего, чем муж и дети. Боюсь, беспечные веселые деньки закончились. Настал час расплаты. Гардероб для лондонского сезона стоил огромных денег, а их у нас не так уж и много. Оставляю вас и Энтони обсудить детали.