Саддам Хусейн - Апдайк Робин Дж.. Страница 43

Организованная шиитская оппозиция режиму стала проявляться уже в конце 1960-х годов, когда была образована подпольная шиитская партия. Вдохновленная учением выдающегося иракского аятоллы Мухаммеда Бакира аль-Садра, она была не просто реформистским движением, но скорее революционной партией, проповедующей замену современного светского государства исламским социально-политическим устройством. Эта перспектива совсем не улыбалась Саддаму, который боялся, что распространение религиозного фундаментализма подорвет стабильность баасистского режима. Следовательно, нельзя было допустить, чтобы подобные доктрины укрепились в массах. Их следовало незамедлительно искоренить. Поэтому в службе безопасности был создан специальный отдел для борьбы с шиитской оппозицией, и к середине 70-х гг. западная пресса сообщила, что шиитские религиозные деятели были тайно казнены, дабы ликвидировать организованную оппозицию режиму.

Тем не менее, эти суровые меры не предотвратили нового кипения шиитского котла. В феврале 1977 года во время церемоний Ашура в память о мученичестве Хусейна ибн-Али в святых городах Кербеле и Неджефе произошли бурные демонстрации, руководимые шиитским духовенством. Несколько дней тысячи шиитских паломников вступали в стычки с силами безопасности, посланными для восстановления порядка. Когда яростная конфронтация утихла, тысячи шиитов были арестованы, не уточненное количество шиитов было убито или изувечено.

Реакция Саддама оказалась скорой и безжалостной. В конце месяца был создан специальный суд для процесса над участниками беспорядков. Восемь религиозных предводителей были приговорены к смерти и пятнадцать — к пожизненному заключению. Через несколько месяцев Саддам произнес речь, в которой он яростно заклеймил попытки подорвать стойкую светскую позицию партии в угоду растущим исламским настроениям.

— Что нам следует сделать, — доказывал он, — так это жестко противостоять попыткам придать религии официальный статус в государстве и обществе, а также всеми средствами противиться религиозному мятежу. Давайте вернемся к корням ислама, прославляя их, но не будем смешивать религию с политикой.

— Баас на стороне веры, — говорил он, — но она никогда не примирится с использованием религии в качестве завесы для подрывной деятельности против нашего строя.

Подчеркивая решимость Саддама предотвратить «придание религии официального статуса в государстве и в обществе», в марте 1978 года государство поставило под строгий контроль доходы шиитов. Поскольку до тех пор пожертвования шиитам были не подотчетными государственному контролю, это нанесло удар в самое сердце шиитского сообщества. Хусейн лишил духовенство главного средства общественной и политической власти, успешно сведя их к положению рядовых государственных чиновников. У них больше не было возможности распоряжаться финансовыми ресурсами по своей воле. Теперь государство собирало, распределяло и регулировало расходы шиитов и контролировало материальное содержание всех их святынь. То, что Саддам выбрал кнут в своих отношениях с шиитами, ударило и по нему. Приход к власти фундаменталистского режима в Тегеране сыграл ключевую роль в возрождении антиправительственных настроений среди иракских шиитов в 1979 и 1980 годах. Все же одинаково верно и то, что большая доля ответственности за подстрекательство шиитов к сопротивлению ложится и на самого Саддама. Благодаря своему равнодушию к тому, что его планы развития ухудшали социально-экономическое положение шиитов, непоколебимой антиклерикальности и репрессий против шиитского духовенства, он ухитрился возбудить безграничную враждебность к режиму самого многочисленного сообщества в Ираке задолго до Иранской революции. Поэтому неудивительно, что полуофициальные биографы Хусейна лезут из кожи вон, чтобы снять с него ответственность за выдворение из Ирака в октябре 1978 года иранского духовного вождя аятоллы Хомейни. Этот шаг вызвал серьезное недовольство шиитов. Один из биографов доказывает, что Хомейни был выслан из Ирака вовсе не по просьбе шаха. Напротив, ему предоставлялась полноценная возможность оставаться до тех пор, пока он соблюдал просьбу властей воздерживаться от враждебных действий против Ирана, однако же он решил уехать по собственной воле: «Шесть лет Ирак поддерживал иранские оппозиционные группы; Хомейни разрешалось использовать Ирак как центр своей деятельности и с ним обращались с наивысшим уважением.

После Алжирского соглашения между Ираком и Ираном Ирак приостановил деятельность иранских оппозиционных группировок. Но Хомейни продолжал свою борьбу и умножил свою активность в 1978 году, вызвав жалобы шаха. Власти Ирака не хотели ухудшения отношений с Ираном, поэтому они послали члена Совета революционного командования и попросили Хомейни относиться с уважением к позиции Ирана. Хомейни отказался проявить гибкость и сказал представителю Ирака:

— Я буду продолжать борьбу против шахского режима, и если власти Ирака против, я уеду из Ирака.

Через несколько дней имам Хомейни покинул Ирак и направился в Кувейт, но кувейтские власти отказались его впустить. Он связался с иракскими властями с границы и попросил разрешения вернуться на несколько дней, пока он не найдет себе другое пристанище. Иракские власти немедленно согласились. В тот самый момент, когда имам Хомейни находился в пограничной зоне, иранское посольство попросило от имени шаха, чтобы имаму Хомейни не было разрешено вернуться в Ирак; иракские власти отказались выполнить просьбу Ирана. И тогда имам Хомейни уехал из Ирака во Францию».

Это описание хода событий, которые привели к отъезду Хомейни из Ирака, далеко от реальности. Хорошо известно, что престарелый аятолла оставил Ирак не по своей воле, он был выдворен Саддамом по просьбе иранского шаха. Поэтому, как только Хомейни прибыл в Тегеран и заменил свергнутого монарха, шиитское сообщество в Ираке охватила волна великого энтузиазма, и в результате партия Дава, которая открыто признавала Хомейни своим духовным вождем, усилила борьбу против саддамовского режима.

В феврале 1979 года в ответ на повсеместные демонстрации в защиту Хомейни, Саддам послал войска, включая танки, в Кербелу и Неджеф. В июне 1979 года в двух священных городах снова возникли беспорядки после того, как аятолла аль-Садр, который тем временем стал символом иракской шиитской оппозиции, не получил разрешения возглавить процессию в Иран, чтобы поздравить аятоллу Хомейни. Сообщали, что в южных городах и даже в самом Багдаде был введен комендантский час. Против партии Дава и ее вождей началась жестокая кампания. Принадлежность к партии каралась смертью. Подверглись заключению множество подозреваемых членов организации, включая самого Садра, которого поместили под домашний арест в Неджефе и запретили ему общение с внешним миром.

Однако на этот раз Саддам намеревался предложить шиитам наряду с кнутом и пряник. Он все больше и больше принимал во внимание и глубину отчуждения шиитов, и потенциально разрушительные последствия такого отчуждения для своего режима. Болезненные события, приведшие к Алжирскому соглашению, все еще были живы в его памяти. Он понимал, что если вмешательство Ирана в курдские дела в начале 70-х годов поставило режим Баас на колени, то возмущение в самом крупном сообществе Ирака против его стихийного руководителя могло привести только к катастрофическим последствиям.

К своему великому удивлению, шииты услышали, как до сих пор непреклонный Саддам прославляет их патрона имама Али ибн-Али Талиба и заявляет, что он его истинный последователь в поисках «небесных ценностей». В знак своей приверженности таким «ценностям» Саддам в начале 1979 года запретил азартные игры и направил щедрые средства на религиозные цели. Одетый в традиционный шиитский костюм, аббайя, он осуществил многочисленные посещения, с показом по телевидению, шиитских поселений, раздавая шиитам деньги и телевизоры. Чтобы покончить с остающимися сомнениями относительно искренности его внезапного преображения, он представил окончательное «доказательство» — генеалогическую таблицу, связывающую его с центром шиизма. Во время широко разрекламированного визита в священный город Неджеф в октябре 1979 года было объявлено, что Саддам — прямой потомок халифа Али, а следовательно, и пророка Мухаммеда.