Соломенные люди - Маршалл Майкл. Страница 66

После этого он начал преднамеренно подглядывать. Потом пришло время журналов и видеокассет, путешествий в одиночку в те районы Гонконга, а затем Лос-Анджелеса, о которых знал далеко не каждый. И опять-таки большинству этого вполне бы хватило, даже с лихвой. Его же грех был нематериален и заключался даже не в желании. Потребность, возникшая еще до того, как он узнал, в чем именно она состоит, была настолько сильной, что даже если бы ее объекта не существовало в природе, его пришлось бы создать самому. Обвинять порнографию – то же самое, что обвинять пистолет. Ничто не происходит само по себе. Ничто не в состоянии само нажать на спуск. Для этого нужна рука. Человеческий разум – именно такая рука, с достаточно ловкими пальцами, чтобы найти небольшие прорехи, и достаточно сильными, чтобы вытащить то, что удастся в них обнаружить. И точно так же с течением времени на этой руке образуются мозоли, из-за чего осязание становится менее острым. В результате для достижения того же эффекта может потребоваться нечто погорячее или поострее, и в конце концов приходит время, когда заходишь настолько далеко, что дальнейшее уже не имеет никакого значения.

За последнюю неделю Уонг лишь однажды вспомнил о судьбе дочери Майкла Беккера – в надежде, что Майкл вскоре вернется к работе, поскольку похоже было, что студия действительно может решиться попытать счастья с "Темной переменой". Как бы ни был смешон Беккер во многих отношениях, он работал на износ и у него имелось немало идей. Более того, идеи эти были вполне приемлемы для общества. У Уонга была своя версия "Темной перемены", которую он написал лишь ради собственного удовольствия. И она была далеко не столь приемлема.

Приемлемым нельзя было назвать ничего. Ничего из того, что он когда-либо делал, о чем думал или чем наслаждался. Но без этого у него почти ничего не оставалось в жизни. Без воспоминаний о том весеннем утре и о том, что за ним последовало, о мимолетном видении на фоне музыки и шума воды в фонтане неподалеку, для него не существовало ничего.

Пока Зандт курил на улице, Уонг проковылял в свой кабинет. Первый шок начинал проходить, ребра невыносимо болели. Он набрал номер и предупредил одного из своих друзей, что кто-то слишком близко подошел к пониманию той игры, которую они вели, а возможно, даже понял ее до конца.

Потом он сел в кресло. Хулио нигде не было видно, хотя сейчас должно было быть ясно, что посетители ушли. Уонг вдруг понял, что, возможно, хоть раз неплохо было бы иметь рядом того, кто не был лишь предметом одноразового использования. Несомненно, мальчишка сбежал, перебравшись через забор позади дома, и мчался сейчас прочь, совсем к другой жизни – исчезнув, словно вчерашняя улыбка.

Уонг отпер средний ящик письменного стола и достал пистолет. Накладки на его рукоятке были сделаны из вишневого дерева.

Пистолет был изумительно красив. По крайней мере хотя бы это скрасило последние мгновения жизни Чарльза Уонга.

Глава 31

В 8.45 на следующее утро мы ждали в машине через улицу от "Тетушкиного буфета". Было холодно, уже два часа шел дождь со снегом, и небо затягивали темные тучи. Я курил одну сигарету за другой. Бобби молчал, положив пистолет на колени и глядя через ветровое стекло.

– Так когда они собираются здесь появиться?

– Нет никакой гарантии, что они вообще приедут, – сказал я.

Он покачал головой.

– Коп без лицензии и девушка. Черт побери. Мы непобедимы. Давайте вторгнемся в Ирак.

– Больше все равно никого нет, Бобби.

На улицу свернул неопределенного вида автомобиль. Мы посмотрели ему вслед, но за рулем сидела женщина средних лет, которая даже не взглянула в нашу сторону. Мы ждали, когда кое-кто явится в свою контору, и прибыли на место уже в восемь часов. Наши нервы натянулись как тетива, и мы готовы были броситься на любую тень. Прошедшей ночью мы почти не спали.

– Так, – наконец сказал Бобби, показывая через улицу. – Вон тот тощий и рыжий – тот самый, кого мы ищем?

Мы подождали, пока Чип скроется за дверью конторы, а затем вышли из машины. Я не стал запирать дверцу – улица была совершенно пуста, погода не располагала к разглядыванию витрин, и весь транспортный поток через город двигался другим путем.

Я распахнул дверь агентства недвижимости Фарлинга и вошел внутрь, Бобби за мной. Чип скрылся в кабинете в задней части помещения. В большом зале стояли четыре стола. За двумя из них сидели женщины лет сорока с аккуратными прическами, в деловых костюмах, одна – в зеленом, другая – в красном. Обе выжидающе посмотрели на нас, готовые с радостью продать нам нашу мечту.

– Мы ищем Чипа, – сказал я.

Одна из женщин встала.

– Мистер Фарлинг сейчас будет, – прощебетала она. – А пока не хотите ли чашечку кофе?

– Не думаю, что мистер Хопкинс задержится здесь надолго.

Чип стоял в дверях кабинета. Через его скулу и лоб тянулся ярко-красный шрам.

– Собственно говоря, полагаю, что он уйдет очень скоро.

– Именно так мы и намеревались поступить, Чип. Но вы поедете с нами. Мы едем в Холлс, и нам нужен кто-то, с кем бы нас туда пропустили. Поскольку с недавних пор вы единственный риэлтор, работающий на них, у вас нет выбора. Либо вы поедете с нами добровольно, либо мы вытащим вас на улицу за горло.

– Сомневаюсь, – раздраженно бросил он.

Послышался звонок колокольчика – дверь позади нас распахнулась. Я обернулся и увидел двух полицейских. Один – высокий и черноволосый, другой – пониже, со светлыми волосами.

– Доброе утро, мистер Хопкинс, – сказал второй полицейский.

– Мы знакомы?

– Мы разговаривали по телефону.

– Не припоминаю.

– Вы звонили в участок по поводу смерти ваших родителей.

Я почувствовал, как стоявший позади меня Бобби шевельнул рукой в кармане пиджака.

– Офицер Сперлинг? – спросил я.

– Он здесь по моей просьбе, – сказал Чип. – Я увидел, что вы и ваш друг сидите снаружи. О том, что вы на меня напали, в полиции уже знают.

– На мой взгляд, мы всего лишь несколько разошлись во мнениях, – пожал я плечами. – А потом с вами случился странный припадок.

– Мне так не кажется. Полиции тоже.

– Все это чушь, Уорд, – сказал Бобби.

Чип повернулся к двум женщинам, наблюдавшим за нами с видом любопытных кошек.

– Дорин, Джулия, не могли бы вы на минуту пройти в кабинет?

– Мы пришли за вами, Чип, – сказал я. – Никому больше никуда идти не надо.

– Прошу вас. – Чип пристально посмотрел на женщин.

Те встали и прошли мимо него в другую комнату. Чип закрыл за ними дверь.

– Будет лучше, если вы поедете с нами в участок, – сказал Сперлинг.

Он говорил спокойно и рассудительно.

– Не знаю, известно ли вам, но пострадал дом ваших родителей, и случился пожар в отеле, причем, похоже, между этими событиями есть некая связь. Мы с офицером Макгрегором хотели бы вам помочь.

– Видите ли, дело в том, – сказал я, – что я в это просто не верю.

– Что с вашим напарником? – спросил Бобби. – Что-то он не слишком разговорчив.

Второй полицейский уставился на Бобби, но не произнес ни слова. Именно в этот момент мне стало не по себе. Если кто-то достаточно долго смотрит в глаза Бобби без особого уважения – этот человек либо глуп, либо крайне опасен, либо и то и другое.

– Разделение труда, – сказал я, надеясь хоть как-то разрядить обстановку. – Возможно, Макгрегор непревзойденный мастер заполнять бланки.

– Ну и дурак же вы, Хопкинс, – сказал Чип. – Явно наследственное.

Сперлинг проигнорировал его реплику.

– Мистер Хопкинс, вы поедете со мной?

– Нет, – ответил Бобби.

Чип улыбнулся. Макгрегор достал пистолет.

– Эй, спокойнее, – сказал я, начиная нервничать. Офицер Сперлинг с неподдельным удивлением уставился на оружие в руке своего напарника.

– Э-э, Джордж... – пробормотал он.

Но тут Макгрегор начал стрелять.

Мы сорвались с места, едва только губы Чипа изогнулись в самодовольной улыбке, но в конторе некуда было бежать. Спрятаться тоже было негде.