Умирающий свет - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 10

— это легенда. Вот и все, что я знала.

Но потом я поняла, хотя и не могла объяснить словами. Сложность заключалась в том, что ты любил Джинни, только Джинни не была мной. Возможно, в ней существовала какая-то часть меня, но Джинни — это фантом, созданный твоим воображением, твоим желанием, твоей мечтой. Ты подогнал ее образ под мой и любил нас обоих. Иногда я замечала, что превращаюсь в Джинни. Дай вещи имя — и она возникнет, будет существовать. Вся правда — в названии, а также вся ложь. Ложное имя может исказить действительность и ее образ.

Я хотела, чтобы ты любил меня, а не ее. Я была Гвен Дельвано и хотела быть самой лучшей Гвен Дельвано. Я не хотела быть Джинни, а ты старался меня ею сделать и не понимал этого. Поэтому я ушла, — закончила она холодным ровным голосом и с застывшим лицом снова отвернулась от него.

Наконец он понял. Целых семь лет он не имел ни малейшего представления о том, почему она покинула его. Теперь же все прояснилось. Для этого она и послала ему говорящий камень: не для того, чтобы вернуть его, а для того, чтобы объяснить ему наконец, почему она отказалась от него. И в этом был смысл. Его злость неожиданно растаяла, оставив чувство усталости и грусти. Невидящим взглядом он смотрел на холодный песок в ладонях.

Гвен взглянула на него, и ее голос смягчился.

— Прости, Дерк, — сказала она. — Но ты опять зовешь меня Джинни, и я должна была сказать тебе правду. Я ничего не забыла. Надеюсь, ты тоже. Я долго думала о наших отношениях. Все было хорошо, пока было хорошо. Я спрашивала себя снова и снова: «Почему стало плохо?» Мне было страшно, Дерк, в самом деле, страшно. Я думала, что если у нас с Дерком ничего не получилось, значит в мире нет ничего надежного, ничего, чему можно было бы верить. В страхе я прожила два года. В конце концов Джаан помог мне справиться с этим. С его помощью я нашла ответы на эти мучительные вопросы. Но ты должен знать.

— Я надеялся…

— Не надо, — прервала его Гвен. — Не начинай, Дерк. Не пытайся. Даже попытка может нас погубить.

Он вздохнул. Все пути были закрыты. За все время разговора он даже не дотронулся до нее. Он почувствовал свою беспомощность.

— Из всего сказанного я понял, что Джаан не называет тебя Джинни? — спросил он наконец с горькой усмешкой.

Гвен рассмеялась.

— Нет. Как у всякой кавалаанки, у меня есть тайное имя, и он называет меня этим именем. Но я приняла его, потому что оно — мое имя.

Дерк пожал плечами.

— Значит, ты счастлива?

Гвен встала и отряхнула песок с брюк.

— Мы с Джааном… Многое в наших отношениях трудно объяснить. Ты когда-то был моим другом, Дерк, может быть, моим лучшим другом. Не торопи события. Именно сейчас я нуждаюсь в друге. Я откровенна с Аркином. Он слушает меня и старается мне помочь, но не может. Он слишком близко все принимает к сердцу, слишком предубежден против кавалаанцев и их культуры. У нас с Джааном и Гарсом есть свои сложности, если это то, о чем ты спрашиваешь. Но мне трудно говорить об этом. Дай мне время. Потерпи, если можешь. Будь мне снова другом.

Озеро, освещенное нескончаемым серо-красным рассветом, замерло в тишине. Дерк глядел в воду, где плавали темно-фиолетовые водоросли, и ему снова вспомнился канал на Браке. Значит, он все-таки нужен ей. Пусть не так, как ему того хотелось бы, но все же сохранилось что-то, что он мог ей дать. Дерк ухватился за эту мысль. Он хотел давать, ему это было нужно.

— Как тебе угодно, — сказал он, вставая. — Я многого не понимаю, Гвен, слишком многого. Мне кажется, что чуть ли не половина твоего рассказа о прошлом осталась мне непонятной, и я даже не знаю, о чем спрашивать. Но я постараюсь понять. Я знаю, что в долгу перед тобой.

— Ты будешь ждать?

— И слушать, когда придет время.

— Тогда я рада, что ты прилетел, — сказала она. Мне нужен друг, который мог бы посмотреть со стороны. Ты очень вовремя прилетел, Дерк. Мне повезло.

«Странно, — подумал Дерк, — она сама позвала меня, так при чем тут „везение“?» Но ничего не сказал вслух.

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь позволь мне показать тебе лес. В конце концов, мы для этого сюда прилетели.

Подхватив скутеры, они пошли прочь от тихого озера к зарослям замершего в ожидании леса. Дороги не было, но многочисленные тропинки разбегались во все стороны, а среди редкого подлеска шагалось легко. Ссутулившись и засунув руки в карманы, Дерк шел молча, внимательно глядя по сторонам. Говорила Гвен, хотя и немного. И говорила тихо, благоговейно, как ребенок в величавом соборе. Но чаще она молча показывала ему что-нибудь интересное.

Вокруг озера росли хорошо знакомые деревья, прежде он видел их много раз. Такой лес обычно называли «домашним». Человек брал лес с собой, вез от звезды к звезде, на все планеты, на которые ступала его нога. Основу леса составляли деревья Старой Земли, но не только. На каждой планете люди находили новых любимцев, растения, которые скоро становились такими же родными, как и выходцы с Земли. Когда космические корабли отправлялись дальше, они несли с собой саженцы деревьев новых планет вместе с правнуками растений Земли, и там, где селились люди, вырастал «домашний» лес.

Дерк и Гвен медленно шли сквозь лесную чащу, как на множестве других планет другие люди бродили по таким же лесам. И они знали названия деревьев: сахарный клен и огненный клен, падуб и настоящий дуб, серебряное дерево, ядовитая сосна, осина. Внешнепланетяне привезли их сюда за тем же, за чем их предки привезли эти деревья на Окраину, — чтобы придать домашний уют своему новому жилищу.

И все же здесь лес выглядел иначе.

Спустя некоторое время Дерк понял, что причиной тому непривычное освещение. Сочившееся с неба тускло-красное свечение заменяло на Уорлорне яркий дневной свет, и в этих сумерках лес тихо умирал в медленно текущем времени затянувшейся осени.

Он присмотрелся к деревьям и заметил, что сахарные клены сбросили листву. Они уже никогда не будут зелеными. Дубы тоже оголились. Дерк протянул руку, сорвал лист с огненного клена и увидел, что красные прожилки почернели. Крона серебряного дерева стала пыльно-серой.

Скоро появится гниль.

Кое-где гниение уже началось. Проходя по заросшей расщелине, где плодородный слой почвы был толще и чернее, чем в других местах, Дерк почувствовал запах. Он вопросительно посмотрел на Гвен. Она наклонилась, затем поднесла к его носу горсть черной массы. Дерк отвернулся.

— Раньше здесь расстилался ковер мха, — объяснила она с сожалением в голосе. — Его привезли сюда с самого Эшеллина. Еще год назад он был ярко-зеленым с алыми цветочками, а теперь все съела гниль.

Они углублялись в лес все дальше и дальше, уходя от озера и гряды гор. Солнца висели уже почти над головой: распухший в туманной дымке Толстый Черт, похожий на окровавленную луну, и неравномерно окружавшие его четыре маленьких, как звезды, желтых солнца. Уорлорн уходил от Колеса.

Дерк и Гвен шли уже более часа, вид леса вокруг них начал меняться — медленно, постепенно, почти незаметно для глаз Дерка знакомая растительность «домашнего» леса уступала место чему-то странному, невиданному и дикому. Появились высоченные черные деревья с серыми листьями, заросли гигантских колючек с красными концами веток, похожие на плакучие ивы деревья со свисающими ветвями серебристо-голубого цвета, огромные луковицы, испещренные темными пятнами. Гвен показывала ему каждое растение и называла его. Одно дерево стало появляться чаще других: очень высокое, с желтоватыми листьями и вощеным стволом, густо заросшим спутанными ветвями с множеством мелких веточек, которые делились на еще более мелкие, что придавало дереву вид башни-лабиринта.

— Душитель, — назвала дерево Гвен.

Скоро Дерк понял, почему оно так называлось. В глубине леса одно такое растение выросло рядом с королевским серебряным деревом, сплетая свои желтовато-вощеные скрюченные ветви с его прямыми серебристо-серыми. Оно опутало своими корнями корни благородного дерева, стиснуло соперника в удушающем объятии. Теперь серебряное дерево едва виднелось, затерянное среди буйной листвы душителя.