Полночный всадник - Мартин Кэт. Страница 47

Она размахнулась и дала ему пощечину. Его лицо исказила ярость, и Кэрли подумала, что он стащит ее с лошади. Но ярость мгновенно сменилась таким отчаянием, что Кэрли захотелось утешить Рамона.

— Я не делала того, о чем говорил твой кузен. Знаю, ты не веришь мне, но это правда.

Холодная, безжалостная улыбка искривила его губы.

— Ты выбрала не того мужчину… mi amor…. гда попыталась соблазнить Анхела. Мы с ним вместе росли. Он мне как родной брат.

— Он также и лжец, но, вероятно, это не важно. — Рамон поднял голову. — Я навязала тебе этот брак. Ты хотел жениться на испанке, а вместо этого получил меня. Возможно, я сделала это нарочно — по правде говоря, уже и сама не знаю. Должно быть, я любила тебя так сильно, что была готова на все. Если это так, прости меня. — Кэрли натянула поводья. — Теперь у тебя появится шанс найти женщину, которая составит твое счастье.

Она пришпорила лошадь и помчалась прочь от Рамона.

Растерянно посмотрев ей вслед, он вдруг опомнился, вскочил на Рея дель Сол и бросился за женой. Сердце его глухо билось, руки, сжимавшие поводья, дрожали.

Рамон знал, что это произойдет. Англичанке не стоило доверять. Он предвидел, что она разобьет его сердце.

И все же это случилось. Вопреки тому, в чем убеждал его внутренний голос. А ведь Рамон не хотел подпускать ее слишком близко к себе! Неужели он так сильно любил Кэрли, что готов был идти на риск?

Безжалостный ответ обжег его душу. Да, он любил ее больше жизни. Даже сейчас рисковал, зная, что она может отправиться к дяде. Весьма вероятно, что она сделает это, чувствуя себя отвергнутой.

Его это не пугало.

Все потеряло смысл с того мгновения, когда он вошел в комнату и увидел Кэрли в объятиях кузена. Если бы он не изменил планы и не обменял осла на лошадь, чтобы поскорее вернуться к ней, если бы не мчался как безумный, умирая от желания, он не застал бы ее с Анхелом.

Его обманули бы так же легко, как и прежде.

Por Dios, какой же он глупец!

Теперь ему придется расплачиваться за свою глупость.

Они ехали весь день, ненадолго останавливаясь, чтобы отдохнуть и напоить лошадей. Во второй половине дня они достигли развилки. Одна тропа вела на ранчо дель Роблес, другая — в Лас-Алмас. У развилки Кэрли спросила:

— Это дорога к дяде?

— Si. Ранчо находится в миле отсюда .к северу. Я провожу тебя.

Она покачала головой:

— Нет. Я поеду одна.

Солнечный луч, проникший сквозь ветви дуба, осветил ее волосы. Ее красота опалила душу Рамона, а дрожащие губы привели его в трепет.

Он молча смотрел на Кэрли, . гор до сидящую в седле. Сердце Рамона разрывалось на части. Ну почему он испытывает такие чувства, почему думает о том, как она плакала всю ночь? Ведь он едва удержался от того, чтобы простить Кэрли, подойти к ней, попросить остаться. Зачем вспоминать о том, какую обиду и изумление выразило ее лицо, когда он назвал ее шлюхой, и о том, с какой болью сказала Кэрли, что любит его?

Это ложь! Она не предала бы его, если бы любила.

— Рамон?

— Si, Кэрли?

— Когда-то мы были друзьями. Возможно, нас связывало даже нечто большее. Помни об этом, ладно? Скажи себе, что в Монтеррее ничего не случилось. Помни то, что мы делали, радость, которую делили. Помни хорошее, а не плохое. Ты сделаешь это для меня?

Спазм сдавил его горло.

— Si, Кэрли, я постараюсь.

Его руки дрожали, ему не удавалось вздохнуть полной грудью. Он повернул коня.

— Послушай. — Рамон увидел слезы на ее щеках. — Не переживай слишком сильно случившееся. Если бы ты любил меня, то увидел бы правду, даже если твои глаза говорили, что это ложь. Найди женщину, которую сможешь любить, Рамон. Не соглашайся на меньшее.

Его сердце замерло.

— Пожалуйста… я не могу…

Ее глаза не отрывались от лица Рамона, словно она хотела запомнить каждую его черточку.

Прошло несколько мгновений — долгих, бесконечных, положивших конец всему, что было между ними. Их близость ушла в прошлое. Никогда уже не случится того, на что он надеялся и о чем мечтал. У них нет будущего, не будет гордых и сильных детей.

Его душа боролась с охватившей ее болью. Кэрли повернула лошадь, хлестнула ее и помчалась галопом по тропе. Если бы ты любил меня, сказала она. Нет, это неправда. Он действительно любил Кэрли. Так сильно, что для него не было большей утраты, чем потерять ее. Рамон смотрел на удаляющуюся Кэрли, и ему казалось, что из его жизни уходит свет и он остается во тьме.

На душе Рамона лежала свинцовая тяжесть. Разве можно так сильно любить и ненавидеть? Ненавидеть и по-прежнему желать ее?

Рамон закрыл глаза, стараясь не вспоминать обнаженного кузена и его руки на груди Кэрли. Любой другой прикоснувшийся к ней был бы уже мертв. Но Анхел — член семьи. Он из рода де ла Герра и стал такой же жертвой обмана, как и Рамон.

Он повернул коня и остановился лишь на вершине холма, желая убедиться в том, что Кэрли благополучно добралась до ранчо. Ему показалось, что она очень расстроена, но он не был уверен в этом. Возможно, Кэрли все же по-своему любила его.

Ее лошадь спускалась в долину. Кэрли сидела в седле прямо и гордо. Интересно, о чем она думает, раскаивается ли в своем поступке? Хочет ли вернуться в Лас-Алмас?

Рамон смотрел на нее, желая повернуть время вспять. Если бы ему удалось начать все заново, возможно, она полюбила бы его так сильно, что не стала бы изменять ему.

Маленькая фигурка скрылась за подъемом. Рамон повернул коня, поднялся на край каньона, остановился и прислушался к стуку копыт — кобыла Кэрли шла по каменистой тропе.

Когда стихли все звуки, кроме шелеста листвы, Рамон понял, что придется смириться с утратой и принять реальность.

С прошлым покончено. Как и Андреас, Кэрли умерла для Рамона, перестала быть частью его жизни. Вчера он виделся со старым падре Ринальдо, и тот сказал ему, что необходимые документы, вероятно, хранятся в миссии в Санта-Барбаре. Если Рамон достанет их, у него появится надежда вернуть семейные земли.

Но впервые после смерти отца и брата ему это стало безразлично.

Глава 17

— Неужто моя племянница возвращается на ранчо?

Флетчер Остин стоял у окна в sala и смотрел на долину, где в высокой желтой траве росли дубы. Рита Салазар, взятая им на работу перед замужеством Кэрли, ответила:

— Si, сеньор Флетчер. По-моему, это она.

Рита была наполовину испанкой, наполовину индианкой из племени мивок. Флетчеру нравились ее зрелое тело, длинные блестящие черные волосы, полные губы. Он нанял ее для работы на кухне, но обрадовался, когда она стала согревать его постель.

Рассеянно похлопав Риту по заду, он пристально взглянул на маленькую фигурку приближающейся Кэрли, ощущая тревогу и неожиданную теплоту. Флетчер не знал, чем вызвано ее появление. Возможно, это просто визит. Он и сам собирался навестить племянницу и проверить, все ли с ней в порядке. Впрочем, не исключено, что она получила урок и решила вернуться домой.

Как ни странно, Флетчер надеялся на это, ибо понял, что скучает по ней.

Но даже если Кэрли действительно возвращается, он не откажется от своей женщины. Племянница уже не так невинна, как прежде. Рамон де ла Герра имел дурную репутацию. Кэрли, конечно, уже научилась ублажать мужчину, как это умела делать Рита. Флетчер годами обходился без женщин, боролся с любыми проявлениями слабости. Но появление в доме Кэрли пробудило в нем потребность в женской ласке. Хорошо, что теперь здесь Рита.

Флетчер жестом отправил женщину на кухню и пошел открывать дверь.

— Кэрли, дорогая. Рад тебя видеть. — Он улыбнулся. — Я уже начал беспокоиться. Еще несколько дней без весточки от тебя, и мне пришлось бы отправиться в Лас-Алмас.

Он отметил ее утомленный вид. Один из ковбоев поспешил к Кэрли, чтобы помочь ей спешиться. Глаза девушки были потухшими и опухли, словно она недавно плакала.

— Простите, дядя Флетчер, что не написала. Я собиралась это сделать, но не знала, о чем писать.