Дети непогоды - Марушкин Павел Олегович. Страница 56

— Ну да, я сразу же подумал об Адиррозе. Она ведь наверняка классно стреляет!

— Так, с тобой всё ясно, — покачал головой Ин-нот. — Ну ладно; похоже, девица и в самом деле не по наши души явилась.

— Так что же ты… — возмущённо начал Хлюпик.

— Просто меня очень нервирует возможность словить каюк и даже не увидеть от кого. Понимаешь, Хлю, я ведь каюкер старой закваски, мне необходимо сойтись с объектом работы вплотную. Так же и Кактус, и Громила… А все эти штучки с выстрелами за сотни шагов…

— Ну что же, — Хлюпик почесал нос. — Если Лес будет затоплять, то и сипапоккулы, наверное, тронутся с места. Так что — жди перемен.

— Да я вот и готовлюсь, — ухмыльнулся куки. — Впадаю потихоньку в паранойю. А что поделать? Это же Бэбилон! Кстати, Хлю… У тебя нет такого ощущения, что за нами сейчас следят?

— Нет…

— А вот у меня есть, — Иннот как бы невзначай оглянулся.

Залитая светом фонарей улица позади них была пустынна.

— Это грохмант, — сказала Адирроза. — Вообще-то, это мужской талисман. Мне его подарил брат.

Хлюпик рассматривал толстенькую костяную фигурку на полке. Смотреть на девушку он старался лишь мельком — у Адиррозы всё-таки была на редкость короткая юбочка, а её привычка задирать ногу на ногу каждый раз вгоняла Хлюпика в краску.

— Я уже не первый раз слышу об этом звере, но ни разу его не видел.

— А какие животные водятся там, где ты жил? На кого вы охотитесь?

— Мы вообще очень редко охотимся, — сообщил Хлюпик.

— А чем же вы питаетесь?

— Кое-что в огороде выращиваем или собираем в Лесу поблизости. А так мы в основном курим. Соседи нас даже прозвали за это «дымоядами».

— Дымояды? Смешное название!

— Тебе бы оно не показалось смешным, если бы так обзывали твоё племя. И вообще, мы — смоукеры!

— Ой, извини. А вы правда питаетесь дымом?

— Ну да, можно и так сказать… В основном. А вы питаетесь этими… Грохмантами?

— Нет, ты что!!! — Адирроза даже подскочила от возмущения.

Когда сипапоккула волновалась, её маленькие острые ушки становились торчком, и тогда видно было, что они заканчиваются мягкими волосяными кисточками.

— Никто не смеет есть грохманта! Это же священное животное, символ мужчины и мужской силы!

— Грохмант? Символ мужчины? Но почему именно он? — с любопытством спросил Иннот.

Адирроза пожала плечами.

— Разве непонятно? Грохмант угрюм, силён, неопрятен, легко раздражается. Кроме того, он невероятно прожорлив и ест практически всё то время, что не спит. Типично мужские качества, по-моему.

Иннот заржал.

— Угрюм, силён и неопрятен?! И всё время жрёт?! Это такое у вас, девчонок, представление о настоящих мужчинах? Ой, не могу!!!

— А по-моему, очень верное, — хихикнула Адирроза.

— Ладно, ну так как тебе наше предложение?

— Предложение интересное, — Адирроза отхлебнула чай. — Но сначала я должна сама посмотреть на этого вашего…

— На Вхутмаса?

— Ну да. Я так поняла, это он всё устраивает?

— Верно. А в чём дело? Ты боишься, что он тебе не заплатит?

— Нет, просто тот, кто нанимает сипапоккулу, как правило, даже не представляет, за что он платит. Мы очень хорошие стрелки, Иннот. Даже худшие из нас стреляют так, как вам и не снилось.

— Может, покажешь? — попросил Хлюпик.

— Легко, — согласилась Адирроза. — Только открой, пожалуйста, окно.

Она развязала матерчатый чехол и извлекла на свет длиннющую духовую трубку, раза в полтора больше собственного роста.

— Никогда не видел такой. — Иннот с любопытством разглядывал оружие. — Из чего это она сделана?

— Есть такое растение — пикумба, или каменный бамбук. Его срезают, потом выжигают перемычки и полируют изнутри.

Иннот аккуратно щёлкнул ногтем по блестящему коричневому ободку дула. Тот еле слышно зазвенел.

— Ого! Прямо как из металла!

— Такую трубку полагается год выдерживать в кипящей воде железистых источников. После этого древесина становится прочнее стоеросовой.

— А зачем кожаные ремешки?

— Для маскировки. Кроме того, за них можно заткнуть несколько стрел — если требуется стрелять быстро, это очень удобно.

Объясняя это, Адирроза достала из чехла пару свя-занных крест-накрест палочек и ловко примотала их к трубке. Получилось что-то вроде коротких ножек. Адирроза пристроила их на подоконнике.

— Ну, куда будем стрелять?

— Как насчёт во-он той трубы? — указал Хлюпик на соседний дом.

Ему самому расстояние казалось совершенно нереальным. Адирроза, однако, пренебрежительно фыркнула:

— Это же длинная стрелялка, Хлю! А в ту трубу я и из средней попаду — как нечего делать.

— Тогда выбирай сама. — Иннот подошёл к окну и посмотрел на крыши.

Яркое вавилонское солнце успело нагреть металл, и над рыжими, кремовыми, палевыми плоскостями поднимались стеклянистые потоки дрожащего воздуха, искажая даль.

— Видите вон ту штучку на башенке?

— Ты про флюгер?! — изумился Иннот. — Да туда же в жизнь не попасть!

— А вот смотри. — Адирроза аккуратно сняла кожаный колпачок с загубника, вставила стрелу и пристроилась на одно колено.

Свободный от ремешков конец трубки чуть заметно ходил из стороны в сторону. Внезапно Адирроза резко, со свистом втянула воздух. Хлюпик и Иннот вытаращили глаза: казалось, девушка только что проглотила глобус! Её грудная клетка неимоверно увеличилась в размерах, заполнив собою просторный вязаный жилет и растянув его до предела. Адирроза плавным движением припала к трубке, прищурилась, на секунду замерла — и выстрелила. Звук был — как от удара бичом. По колодцу двора заметалось эхо. Флюгер на далёкой башенке внезапно бешено закрутился. Друзья, открыв рты, смотрели на Адиррозу.

— Духи предков! Вот это да! И что, у вас все так далеко стреляют? — обрёл, наконец, дар речи Иннот.

— Ну да, — девушка чуть смущённо пожала плечами. — Некоторые так ещё дальше, честно говоря.

— И вы всегда попадаете?

— Почти всегда. Я, например, уже забыла, когда в последний раз промахивалась.

— Ай да сипапоккулы! Слушай, а если бы подул ветер?

— А я бы всё равно попала. Сила и направление ветра, рельеф местности, погода — всё это учитывается.

— А как же ты успеваешь рассчитать? — ошеломлённо покрутил головой Хлюпик.

— Хлю, в нашем племени духовую трубку впервые дают в руки трехлетнему ребёнку, — снисходительно улыбнулась девушка. — Было время научиться… Теперь всё, что надо, приходит как бы само собой. — Адирроза притворила окно и зачехлила своё оружие. — Хотите ещё чаю?

Воздушная яхта Вхутмаса называлась «Кошачья устрица». Что это означало, ни Хлюпик, ни Иннот не знали — а спросить хозяина просто не представилось возможности. С того самого момента, как они заявились на взлётное поле, у начальника экспедиции не было ни единой свободной минуты — он постоянно с кем-нибудь ругался, подписывал какие-то бумаги (или не подписывал — и тогда ругаться начинали уже с ним); внимательно осматривал поднимаемые на борт грузы — одни следовало распаковать, другие, напротив, запаковать как можно более тщательно. Нагрудные карманы его бежевого пончо топорщились от документов; раз за разом он доставал толстое самопишущее перо и вычёркивал какие-то пункты в растрёпанной тетради. Вежливо поздоровавшихся с ним друзей Джалаллом едва удостоил короткого кивка; однако Адирроза вызвала у него изумление.

— Кто этот ребёнок? — спросил он. — И где ваш обещанный охотник?

При слове «ребёнок» глаза Адиррозы сузились. Девушка подалась было вперёд, но Иннот вовремя схватил её за плечо.

— А это он и есть, — с достоинством сообщил Хлюпик. — Вернее, она — Адирроза Сипапоккула.

— Ах вон оно что, сипапоккула, — пробормотал Вхутмас, внимательно осматривая разгневанную охотницу. — Прошу меня простить — я просто не понял, кто вы. Ну что же… Размер оплаты вас устраивает, милейшая?

— Вполне, — деловым тоном отвечала Адирроза. — Если ещё и с премиальными не будет проблем…