Агент сыскной полиции - Мельникова Ирина Александровна. Страница 53

– Оставайся здесь! – приказал борец еврейчику, кивнув на двери заднего выхода. – Стань в тень, ближе к стене. А мы пойдем к главному входу.

У главного входа горел газовый фонарь и освещал довольно большое пространство. Борец торопливо огляделся по сторонам. Вокруг было тихо, даже слишком тихо, но это, видно, успокоило Григория, и он шепотом приказал Алексею:

– Вызывай сторожа. Скажи, что из полиции. Дескать, необходимо осмотреть магазин.

Алексей подошел к дверям и потянул шнур звонка. Послышался резкий, дребезжащий звук, и не успел он затихнуть, как в окне появилась заспанная физиономия детины весьма солидного телосложения.

– Чего надо? – проворчал он недовольно.

– Мы из полиции, – сказал Алексей и поднес к его глазам карточку агента.

Детина долго всматривался в нее сквозь стекло, потом протер глаза кулаком, прошелся не менее основательным взглядом во второй раз, сличил фотографию на карточке с лицом Алексея и произнес не менее ворчливо:

– Кого ищете, что ль?

– Ищем, милейший, ищем, – вежливо ответил Алексей, – нам сообщили, что ты только что впустил в магазин жигана, который сбежал из арестантской комнаты.

– Какого жигана? – опешил сторож. – Никого я не впускал. У нас с этим строго.

– Откуда я знаю, что ты не врешь! – прикрикнул на него Алексей. – Живо открывай двери, а не то взломаем!

Забрякали ключи, застучал засов. Двери приоткрылись, но не совсем. Сторож не снял цепочку и сквозь узкую щель подозрительно оглядел Алексея и стоявшего за его спиной борца.

– Входи, вашкобродие, но только один, – ткнул он пальцем в Алексея, – а второй пущай отойдет подальше.

Борец крякнул от досады, но отступил на несколько шагов назад.

Сторож сбросил цепочку и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы Алексей протиснулся в нее боком. Похоже, он придерживал створку ногой, не давая ей распахнуться сильнее. Но не успел Алексей перенести вторую ногу за порог, как дверь раскрылась от мощного удара плечом, и Григорий влетел в магазин одновременно с Алексеем и ошалевшим сторожем. Выпучив глаза, тот ловил широко открытым ртом воздух и шарил по груди, пытаясь поймать висевший на бечевке свисток, который от удара съехал ему за спину.

Григорий ухватил его за плечо и отшвырнул к стене, освобождая проход к стойке. Напольные пепельницы с грохотом повалились на пол. Сторож приземлился в одно из кресел, но тотчас вскочил на ноги и вдруг, набычив голову, с каким-то почти звериным ревом бросился на Григория.

Тот подножкой уронил его на пол, но сторож обхватил его за ноги, дернул на себя, и они покатились по полу, волтузя друг друга что было мочи кулаками.

– Давай к сейфу! – успел крикнуть Григорий, прежде чем получил сильнейший удар в челюсть. Детина вряд ли знал правила французской борьбы, равно и то, что сражается с чемпионом мира, но позиции не сдавал, и борцу пришлось несколько раз крепко припечатать его головой к полу, прежде чем тот затих.

Григорий вытер платком бегущую по подбородку струйку крови, заправил разорванную от ворота до подола рубаху в брюки и вытащил из саквояжа заряд динамита, гораздо меньший по размеру, чем те, которые использовал для вскрытия сейфов в магазине Вайтенса.

– И этого хватит, – пояснил он Алексею, – у Вайтенса сейфы были мощнее.

Он деловито приладил заряд к ручке одного из сейфов и поджег короткий шнур. Присев за прилавком, Алексей наблюдал, как бежит синеватый огонек по бикфордову шнуру – полдюйма за секунду, – и едва успел пригнуть голову, как заряд рванул. Едкий дым заполнил помещение, на глазах выступили слезы, в горле запершило. Но взрыв на этот раз произвел меньше разрушений, даже стекла не вылетели, лишь задребезжали от воздушной волны. Сторож пришел в себя и заполз за кресло, где принялся трясти головой, как набравший в уши воды купальщик, и мелко креститься.

Но это Алексей видел уже краем глаза. Вслед за борцом он бросился к сейфу и принялся помогать ему сбрасывать упаковки кредитных билетов в саквояж. Браслет лежал рядом с деньгами, и Алексей заметил, что борец забрал его в первую очередь. Значит, не ошибся он: Завадская действительно была той самой таинственной «рыжеволосой богиней» Дильмаца и очень заинтересована в этой безделушке...

– Выходим в заднюю дверь! – крикнул ему Григорий. – Забери ключи у сторожа!

Алексей подошел к сторожу, вытянул его из-за кресла и, склонившись, стал шарить у него по карманам, отыскивая ключи, одновременно держа под прицелом широкий лоб, украшенный приличной ссадиной.

Тот не сопротивлялся, но, когда ключи перекочевали в руку Алексея, вдруг посмотрел на него вполне осмысленным взглядом и злорадно хихикнул.

– Рано радуешься, уркаган! Полиция все вокруг обложила! Теперь уж вам не смыться!

– Ах ты, сволочь! – яростно взревел Григорий и навел револьвер на сторожа. Но тот в мгновение ока перекатился за кресло, и в следующую секунду, вслед за выстрелом, раздался грозный рык Тартищева:

– Бросай оружие, Мамонт! Магазин окружен!

– Суки! Курвы легавые! – в бешенстве заорал Григорий и выстрелил в сторону окна. Потом повернул голову к Алексею и крикнул: – Живо в заднюю дверь, как хочешь, так и прорывайся, но чтоб деньги были у Александры! Я попробую прикрыть! – Он перекинул саквояж Алексею и вновь выстрелил в сторону окна. Полиция открыла ответный огонь. И последнее, что услышал Алексей, выскакивая в заднюю дверь, это громкий вскрик и отчаянный мат. Вероятно, одна из пуль все-таки достала Григория...

– Давай в экипаж! – рванулся ему навстречу Фейгин. И Алексей на фоне засветлевшего неба увидел прямо перед собой морду лошади. Кто-то, очевидно венгр, рванул его за шиворот, и он мгновенно оказался в пролетке. Еврейчик запрыгнул следом и закричал отчаянно:

– Гони, черт тебя побери, гони!

Со стороны лабазов бежали люди, но венгр направил лошадей прямо на них, и они бросились в разные стороны. Над ухом Алексея оглушительно грохнул выстрел, затем другой. Венгр, яростно ругаясь, гнал лошадей, не разбирая дороги. Пришедшие в себя полицейские принялись палить вслед. Алексею показалось, что не менее десятка пуль прошили верх пролетки и просвистели над его ухом. Он сполз вниз на дно экипажа, продолжая удерживать в руках саквояж. Фейгин на мгновение повернулся к нему.

– Кажется, оторвались! – И перебросил ему плоскую фляжку. – Хлебни чуток, чтоб коленки не тряслись!

Алексей сделал несколько торопливых глотков. В голове и вправду немного прояснилось. Он привстал на ноги и выглянул из пролетки. Улица за ними была пуста... Но вдруг с диким гиканьем вырвались наперерез экипажу несколько всадников, и венгр едва успел завернуть лошадей в узкую боковую улочку.

Пролетку бросало из стороны в сторону. Лошади дико храпели, и дико ругался еврейчик, посылая пулю за пулей в сторону всадников. Алексей успел разглядеть, что они в форме конной полиции, и вновь упал на дно экипажа. Перед глазами у него все поплыло, во рту странным образом пересохло, а язык распух до невероятных размеров. Он хотел сглотнуть и задохнулся от спазмов в горле. Стараясь облегчить дыхание, Алексей поднял руку, чтобы сдвинуть с груди ставший неимоверно тяжелым саквояж, и услышал где-то далеко-далеко голос Фейгина:

– Ну все, патроны кончились...

Затем над Алексеем склонилось чье-то бледное лицо с большим носом и черными пятнами вместо глазниц, из рук его потянули саквояж... И в следующую секунду он почувствовал, что летит в пустоту... Следом – удар! – и темнота, прорвавшаяся на миг ослепительным лучом света...

– Нет, паря, никак тебя нельзя в одиночку выпускать, – вздохнул Вавилов, завязывая на бантик бинт, который весьма неуклюже накрутил на голову Алексею. – С твоим воспитанием голубей гонять, а не уркаганов. Или у тебя планида такая – рожей землю пахать при всяком удобном случае? – Он захихикал. – Ты что с этим портяночником, который на Завадскую напал, церемонился? Двинул бы раза, он бы и отключился.

Алексей с недоумением посмотрел на него.