В объятиях Кали - Мэрфи Уоррен. Страница 30

— Посыльный, — сообщил он. — Это мне. Адресовано главе ашрама.

— Ну-ка, дай сюда, — приказал Бейнс и вырвал конверт из рук индуса.

— Что это вы так с утра развоевались, мистер Бейнс? — спросил Бен Cap Дин.

— Да вот, думаю о тебе, — ответил Бейнс. — Размышляю, насколько глубоко исповедуешь ты культ Кали. Или находишься здесь только из-за барышей?

— Вот уж нет, — холодно отозвался Бен Сар Дин. — Хочу, чтобы вы знали: вы еще под стол пешком ходили, а я уже поклонялся Кали.

— Посмотрим, — сказал Бейнс. — Посмотрим.

Когда Бен Cap Дин покинул кабинет, Бейнс распечатал конверт. Там лежало напечатанное на машинке краткое послание: “Ждите меня в кафе “Орлеан” в три часа. Вы узнаете меня. Встреча очень выгодна для вас”.

Послание не было подписано, и Бейнс со словами — “бред какой-то” — отбросил бумагу в сторону. Все утро он работал, но мысли его то и дело обращались к письму. Словно какая-то сила не давала о нем забыть — неявная, но властная сила. Прошло уже несколько часов, когда он, не в силах сопротивляться навязчивой идее, вытащил письмо из корзины и стал его изучать.

Бумага, на которой оно было написано, относилась к лучшим сортам — плотная, с золотым теснением. Но Бейнс понимал, что не это привлекло его внимание, а что-то другое.

В порядке эксперимента он поднес письмо к носу. Тошнотворно-сладкий аромат, слабый, но властно притягивающий заставил его на минуту забыть обо всем. Бейнс смял письмо, побежал с ним в опустевшее святилище и там прижался щекой к статуе Кали. Тот же запах. Бейнс взглянул на часы. Было два часа пятьдесят одна минута.

Улицы Нового Орлеана заполонил праздник Марди Грас, и в кафе “Орлеан” тоже толпилось множество людей в карнавальных масках. Вы узнаете меня, говорилось в послании. Бейнс внимательно разглядывал посетителей, большинство из которых были мужчины, наряженные женщинами.

Взгляд его упал на молодого трансвестита в костюме Дракулы, тот изучающе глядел на Бейнса.

— Вы знаете меня? — спросил Бейнс.

— Не скажу точно, — ответило это создание. — Хотите сделать татуировку на языке?

Бейнс скользнул в сторону поближе к двери, но тут в поле его зрения попал некто, одиноко сидящий у окна.

Человек был одет в костюм стального цвета, голову украшал венец с фальшивыми бриллиантами, лицо — намалеванная маска, и восемь рук впридачу.

— Конечно же, — сказал Бейнс. — Кали.

Человек, сидевший у окна, кивнул ему, и одна из рук в плотных серых перчатках сделала ему знак приблизиться. Бейнс сел напротив этой жуткой копии.

— У меня была уверенность, что придете именно вы, — заговорила маска.

В самом голосе этой странной персоны не было признака пола. Ничто не указывало на то, кто находится перед ним — мужчина или женщина.

— Почему? — спросил Бейнс. Ему пришлось податься вперед, чтобы лучше слышать.

— Настоящий глава секты душителей именно ты. Паси свою паству. Поступай, как считаешь нужным.

Бейнс откинулся на стуле и спросил:

— Чего вам надо?

— Кали, — прошептала маска.

— Простите. Статуя не продается.

Он стал подниматься со стула.

— Миллион долларов.

Бейнс снова сел.

— Почему так много?

— Таково мое предложение.

— Как я могу вам доверять? Я даже не видел вашего лица. Не знаю, кто вы: мужчина или женщина?

— Все узнаете в свое время. А чтобы поверить, испытайте меня.

— Испытать? Но как?

Маска взяла ручку и написала на бумажной салфетке телефонный номер.

— Запомните его, — шепнула маска. Бейнс посмотрел на номер, а маска прибавила: — Звоните в любое время. Всегда к вашим услугам. — Затем сожгла салфетку на пламени свечи, встала и покинула кафе.

Глава пятнадцатая

Номера 129 и 130.

Мистер Дирк Джонсон из Алапеды, штат Иллинойс, сжимая руку жены, ступил из реактивного лайнера в футуристическое великолепие аэропорта Шарля де Голля.

— Будем считать наше путешествие запоздалым медовым месяцем, — сказал он, гордо улыбаясь. — Твой папаша, клянусь, никогда бы не поверил, что мы с тобой вот так запросто отправимся в Париж.

— Я всегда понимала тебя лучше, чем он, — отозвалась миссис Джонсон, чмокнув мужа в щеку. — А что, за нами разве не должны прислать автобус из гостиницы?

— Простите, — вмешалась в разговор молодая ясноглазая женщина. — Если вам нужно в город, мы можем вас подвезти.

— Как чудесно, Дирк, — обрадовалась миссис Джонсон. — Просто замечательно. — Она хотела еще много чего сказать — о том, как много вокруг прекрасной молодежи, сильно отличающейся от стереотипной фигуры подростка-бунтаря, но побоялась показаться излишне экзальтированной.

— Премного вам благодарны, мисс, — сказал Джонсон. — Автобуса из отеля что-то не видно.

— Поверьте, нам это только приятно, — весело заверила их молодая женщина. — Вот наша машина.

Миссис Джонсон обратила внимание, что на шеях сидевших в автомобиле чистеньких и симпатичных молодых людей были повязаны желтые платки.

— Как славно вы смотритесь, — сказала она. — Вы, наверное, студенты?

— Скорее друзья по клубу, — ответила молодая женщина. Автоматические дверцы автомобиля тем временем захлопнулись. — А эти румалы — наш отличительный знак. Эмблема.

— Как интересно! Похоже на скаутов.

— Нам было бы приятно подарить вам по платку, — сказала девушка.

— Ну, что вы... Мы не можем...

— Пожалуйста, нам так хочется. Вот, только набросим на шею... И вам тоже...

Номера 131,132 и 133.

Саманта Холл и Родерик Ван Клиф внушали шоферу, что, если он не справляется со своей работой, ему лучше поискать другую.

— Но автомобиль только что был в полном порядке, — отвечал шофер-француз с оттенком того особого французского высокомерия, когда кажется, что говорящий сам удивляется, зачем это он тратит время и разговаривает с недостойными, а тем более оправдывается.

— Однако, сейчас о нем так не скажешь, — манерно растягивая слова, произнесла Саманта. Она напряженно крутила на плечах пелерину от “Оскара де ла Рента”

— Какая тоска! — вздохнул Родерик.

— Твоя вина, Родди. Если бы мы полетели “Конкордом”...

— Не вижу связи. Кроме того, “Конкорд” так же неудобен, как балетные тапочки.

— Можно было заказать самолет, — сказала Саманта.

— Ради одного чертова уик-энда?

— Моя последняя любовь делала именно так, — объявила Саманта.

— Твоя последняя любовь была слишком толста, чтобы летать обычным самолетом.

— Совсем она не была толста, — возмутилась Саманта. — И, кроме того...

— Извините, но, кажется, у вас сложности с машиной, — вмешался молодой человек с желтым платком в кармане пиджака. — Могу подвезти вас.

— Родди, сделан так, чтобы этого человека арестовали, — потребовала Саманта.

— За что? Он хочет нас подвезти.

— В “шевроле”, — презрительно прошипела Саманта. — И одет в полиэстр. Неужели, ты хочешь, чтобы я сидела в одном автомобиле с человеком в полиэстровом пиджаке.

— Говоря откровенно, мне безразлично, что на нем, пусть хоть фиговый лист. Ты только взгляни, какая очередь на такси.

— Мой автомобиль вполне комфортабельный, — произнес настойчивый молодой человек с обнадеживающей улыбкой.

Саманта испустила глубокий вздох.

— Ладно. Уик-энд все равно уже погиб. Пусть меня ждет полное фиаско, “шевроле” — так “шевроле”.

Она с капризным видом шагнула к голубому седану. С переднего сидения ей улыбался другой молодой человек. В руках он держал желтый платок.

— Вас мы тоже можем подвезти, — предложил молодой человек шоферу.

— Я не сяду рядом с обслугой, — визгливо запротестовала Саманта.

— Все будет хорошо, миролюбиво произнес юноша. — Он сядет впереди с нами. И мы примчим вас мигом.

Номер 134.

Майлз Петерсон сидел в баре аэропорта, потягивая мартини; рядом на полу, у его ног, стоял изрядно потертый кожаный портфель. Петерсон уже двадцать пять лет летал на международных авиалиниях и за это время пришел к выводу, что пара рюмок чего-нибудь покрепче сразу же после полета помогает легче переносить дорогу. Пусть другие суетятся, волоча по коридорам аэровокзала пакеты, сумки и малолетних детей, а потом торчат до изнеможения в багажном отделении и выстаивают очередь на такси. Майлз Петерсон же предпочитал в это время спокойно потягивать мартини. Париж уже начинал казаться ему уютным и приветливым местечком.