Собаки - Меттер Израиль Моисеевич. Страница 3

– Мне не нравятся эти кадры с моей дублершей. Я очень прошу вас переснять их с моим участием: пусть Длигач спускает Дейка по команде «фасе!» на меня – я не боюсь.

Долго упрашивать режиссера не пришлось: наличие дублеров в фильме всегда несколько противоестественно, в особенности если эпизоды с их участием должны выглядеть хоть сколько-нибудь психологически значительными.

И вот все пошло сызнова. Однако теперь Длигач нервничал еще более – он уже устал от напряжения. Вся группа снова взволнованно следила за происходящим на съемочной площадке. А происходило вот что. Как только Дейк, по велению хозяина, огромными скачками кидался навстречу Ларионовой и, с разбегу опрокидывая ее на снег, впивался своими литыми клыками в ее шубу, нервы Длигача окончательно сдавали – он бросался в кадр, хватал пса за ошейник, тащил на себя, вопя истерическим голосом: – Фу, Дейк!.. Фу!..

И тут уже начинал не на шутку раздражаться режиссер: дубль шел за дублем, а Длигач так поспешно врывался в кадр, что должного количества метров полезной пленки никак не получалось.

Тогда режиссер объявил десятиминутный перерыв и, пошептавшись о чем-то с рабочими, обслуживающими съемочную площадку, снова крикнул в микрофон: – Внимание. Мотор. Начали!.. Все шло своим чередом. В пятый раз кинулся Дейк на Ларионову, и в пятый же раз Длигач рванулся было к своему псу, но теперь крепкие руки рабочих обхватили его сзади, с боков и не выпускали до тех пор, покуда режиссер с оператором не сочли, что реализм этого эпизода достиг апогея.

Именно этот дубль и вошел в фильм. Мужество Ларионовой было вознаграждено восхищением группы; к счастью, артистка нисколько не пострадала – Дейк сжимал свои мощные челюсти именно там, где был настлан под шубой войлок.

Все те ответственные места в фильме, в которых пес должен был «играть» как артист, исполнял Дейк. Разумеется, ему помогали настоящие артисты, и в первую очередь Юрий Владимирович Никулин. Драма пса Мухтара, его трагическая старость никого бы из зрителей не тронула, если бы рядом с ним и даже вместо него душевно не переживал бы, не страдал бы его проводник Глазычев – Никулин.

Так или иначе, однако к концу фильма Дейк должен был выглядеть на экране особенно несчастным и больным – этого требовала судьба его героя Мухтара. А как прикажете сделать здорового, крепкого пса несчастным и одряхлевшим после тяжелого ранения?..

Прежде всего было решено, что Дейку надлежит прихрамывать. Для этого к его задней лапе подвязывали резинкой кусочек твердой проволоки – она легонько покалывала ногу при ходьбе, это было не больно, но достаточно неудобно, как выражаются врачи – дискомфортно. Затем морду пса обмотали бинтами – Мухтар ведь был ранен в голову. Следовало еще как-то одряхлить и всю наружность собаки, сделать ее старчески неряшливой. Полили Дейка водой из Дона – съемки летней натуры происходили под Ростовом, – шерсть пса слиплась, но жара в те июльские дни стояла неистовая, Дейк мгновенно обсыхал и молодел – неряшливость не получалась.

Как всегда, ранее других нашелся Юрий Никулин. – Братцы! – радостно вскрикнул он. – Давайте обмажем Дейка вишневым сиропом!..

Пса полили сиропом, шерсть его неаккуратно свалялась, накрепко слиплась, и теперь уже Дейк выглядел совершенно обездоленным: забинтованная в эту адовую жару голова, покалывание проволокой при каждом шаге и омерзительное для опрятной собаки неряшество – все это делало его искренне несчастным.

В одном же смысле, чрезвычайно для фильма важном, нам просто повезло.

Не думая о том, насколько сложно будет изобразить это на экране, я сочинил в сценарии эпизод, где, покалеченный пулей, инвалид Мухтар с трудом, повизгивая от собственного бессилия, сползает с лестницы. Сочинить-то я это сочинил, а вот как убедить собаку сыграть подобную штуковину?!

И тут нам повезло. Оказалось, что Дейк в щенячьем возрасте упал как-то с высокого подоконника и изрядно расшибся при этом. К счастью для нас, у него и сохранилась с тех давних времен боязнь высоты. Воспользоваться этим было уже просто. Очутившись на узкой площадке круто и высоко поднятой лестницы – туда его для съемок внесли, – Дейк оробело поглядывал вниз, как самоубийца в пропасть. Внизу же стоял его хозяин и жестко требовал: – Ко мне, Дейк! Ко мне!..

Жалобно поскуливая и припадая брюхом к ступеням, пес медленно и неуверенно переставлял лапы, сползая по лестнице к ногам… Никулина. А хозяин стоял сбоку, вне кадра.

Месяца за два до окончания работы над фильмом, когда группа уже вернулась из длительной ростовской экспедиции в Москву – предстояли лишь павильонные съемки на киностудии, – Никулин предложил Длигачу:

– Переезжай, Миша, вместе с Дейком ко мне домой. Зачем тебе мыкаться по гостиницам, да и с псом я подружусь еще больше…

Работая рядом с Дейком, изображая его любимого проводника, Никулин, естественно, привязывался к собаке все искреннее, искренне же полагая, что и собака становится его верным душевным другом.

Наконец-то съемки фильма закончились. Настал грустный день разлуки. Длигач с Дейком уже давно жили в квартире Юрия Владимировича. Он поехал провожать их на Киевский вокзал.

Прохаживаясь по перрону вдоль поезда, Никулин не без гордости сказал:

– А все-таки, Миша, Дейк полюбил меня больше, чем тебя!

– Почему ты так думаешь? – спросил Длигач. – Да потому что каждое утро, в восемь часов, Дейк подходил к моей кровати, тыкался в меня носом и просил, чтобы я вышел с ним погулять. Меня просил, а не тебя!

– Видишь ли, – сказал Длигач, – каждое утро, без пяти восемь, он пробовал будить меня, но я говорил ему: «Иди к Юре!», после этого он и шел к тебе…

Автор сценария не принимает близкого участия в съемках своего фильма. Я ездил с группой в экспедицию под Ростов, бывал десятки раз в павильонах «Мосфильма», всегда ощущая себя некоторой обузой для группы. Однако меня неизменно влекло к двум артистам: к Юрию Владимировичу Никулину, которого я глубоко и нежно полюбил, и к Дейку, для которого я так и остался чужим и ненужным.