Паломничество жонглера - Аренев Владимир. Страница 23

— Ну.

«Зря он так строго, — подумал Кайнор, наблюдая, как Тицци вдруг разревелся, а приятель его попросту потерял дар речи. — Ясно ведь, не побаловаться ребята прибежали».

Словом, без господина врачевателя не обошлось. Да и «ихняя справедливость», учуяв серьезное, не спешил гнать мальчишек взашей и отдавать приказ о порке. Чуть придя в себя, пацаны сбивчиво, задыхаясь, рассказали-таки тааригу, в чем дело.

В мячик они решили поиграть, а чтоб родители головы им не дырявили жужжаньем, дак пошли в рощицу, ну, которая Родниковая. Не, не сразу пошли, сначала вон этого встретили с Матилькой, а потом еще кой с кем из ребят побазарили, потом… (Переглядываются, один чешет разодранную штанину и вздыхает — уж не по поводу ли чьего-то сада, где груши вкуснющие, но заборы высокие и собаки хваткие?) Короче, до рощицы добрели — но в нее так и не попали. Там… Там такое!

— Что — «такое»?! — не выдержал таариг.

Однако их снова прерывают, на сей раз в «Три Сосны» являются уже не мальчишки, но несколько сбитых с толку и, опять же, изрядно напуганных крестьян.

Выслушав их, таариг велит собираться. Кому?! Да всем, эти вот пусть ведут, показывают, а вы, дуболомы, берите свои дрючки, лопаты и что у вас там еще есть… вдруг пригодится — хорошо, конечно, если бы не пригодилось, но… Так, а вы, господин врачеватель, тоже с нами — и позовите жреца… кажется, ему здесь работы будет больше, чем другим-прочим.

И захватите с собой нашего пленника. Вы не находите, господин Кайнор, что ваше появление у нас странным образом связано с тем, о чем мы только что услышали? Не находите. Ну, молитесь, чтобы и я не нашел.

Все готовы? Тогда вперед!..

Иссканр заблудился — и чему тут удивляться? В любой другой раз — можно бы, но не в этот, потому что дело даже не в темноте (что ему темнота?!), а в самом городе. Город по-прежнему казался вымершим. Иссканр, пробирающийся по узким, залитым чернотой улочкам, чувствовал себя величайшим святотатцем.

И — дуралеем, каких мало.

Но сворачивать уже было поздно. Неясно ведь, куда сворачивать.

Он остановился и в который раз попытался разобраться в собственных ощущениях. Еще у Северной Набережной Иссканру показалось, будто вокруг него образовался некий плотный колпак — и давление внутри, в этом колпаке, было меньше, чем давление снаружи. Идти вперед стало значительно труднее, чем просто стоять на месте, но стоять на месте было страшно! Вначале Иссканр решил, что это всё не в самом деле («колпак невидимый»! — чушь какая-то!..), что всё ему только кажется — и если пройти немного, «колпачная» странность исчезнет. Так же, как и явная «нарисованность» домов и вообще всего вокруг, и дурацкое ощущение воцарившейся вокруг пустоты, давящего на мозги простора (хотя какой, зверобоги, простор, если везде дома?!..).

Нет, только не стоять! И Иссканр направился в сторону Неарелмских ворот, где находилась Колбасная улица — именно там жила Танайя.

Во всяком случае, он искренне верил, что идет туда. Но когда после длительного круженья по темным закоулкам вышел к Фонтанной площади, которая от упомянутых ворот находилась в противоположной стороне, стало ясно, что он сбился с пути.

…Колпак не пропал, наоборот, стенки его словно уплотнились и теперь давили на Иссканра сильнее. Он всё-таки достал из ножен меч и ткнул им туда, где, чудилось, была одна из стенок. Стенка, как показалось Иссканру, игриво отпрыгнула дальше.

«Схожу с ума, — подумал он. — Окончательно. Не зря Шнырь говорил, что те, кто грамотные, все немного того. Вот и я… приобщился».

Меч пришлось спрятать в ножны всё равно толку никакого.

«Не буду обращать внимания на колпак, — решил Иссканр. — Просто пойду к Танайе».

…дойти бы!

Это он понял спустя еще два-три десятка оставшихся позади улочек и подворотен, когда забрел в какой-то совсем уж незнакомый район Северного Сна-Тонра. Единственный итог его плутаний заключался в том, что теперь Иссканр выяснил: больше всего давление ощущается, когда идешь именно на север.

Что теперь?

Любой нормальный человек отправился бы на юг… но, наверное, прав был Шнырь, когда говорил про грамотных, мол, все они чуть-чуть съехавшие с крыши.

Иссканр пошел на север. И даже почти не удивился, когда впереди увидел знакомые крыши стунениатских гостиниц. Отсюда было рукой подать до Колбасной…

Рукой.

Подать.

Потом Иссканр часто спрашивал себя: что же заставило его посмотреть вверх? Ведь Держатель падал абсолютно бесшумно. А в предчувствия Иссканр почти не верил.

Как бы там ни было, он поглядел в небо вовремя, чтобы увидеть как на черном его полотнище вдруг возникает движение, сперва неторопливое, но с каждым ударом сердца всё ускоряющееся, грозящее зверобоги ведают какими несчастьями не сонному, но вымершему городу. Первыми обрушились каменные пальцы — словно не выдержали навалившейся на них тяжести небесного свода. Потом треснула кисть, потом башня надломилась еще в нескольких местах — и всё это без единого звука, в полнейшей, абсолютной тишине!

Наверное, нужно было куда-то бежать, что-то делать — но Иссканр остолбенел и даже, кажется, рот разинул от изумления. Ему и в голову не пришло, что один из кусков башни, даже самый мелкий, может рухнуть на него, и это положит конец поискам правды о «младенчике» брата Гланнаха.

Иссканр не думал об этом. Он упивался ощущением свободы — безбрежным, неожиданным! Колпак исчез! И дома снова начали обретать утраченную объемность, и исчезла проклятая пустота!

Вдруг — резким, хлестким ударом по ушам — в мир возвратились звуки. Грохот падающих камней, треск деревьев, скрежет проломленных крыш, вопли и стоны людей (вот тебе и вымер город!..), ржание лошадей, что-то еще, пока в этакой суматохе неразличаемое. Иссканр бездумно уклонился от летящей в его сторону черепицы и побежал в сторону Колбасной.

До которой было рукой подать. Падающей рукой!..

(В это же время или чуть раньше нищий на Южной Набережной, который не так давно клянчил у Иссканра «ладный мешочек», проснулся. Он так и задремал в подворотне, куда сбежал от странного и страшного взгляда того «чудака» и снились ему кошмары. Кошмары нищему снились всегда, но эти были особенные, от них жить не хочется, что во сне, что наяву.

И проснувшись, ниший поначалу решил, что всё еще спит. За свою недолгую, но крайне насыщенную злоключениями жизнь он привык распознавать грядущие беды загодя. Но сейчас беда уже пришла, она была повсюду!

Осторожно, не зная, откуда ждать удара, нищий выглянул из подворотни.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Змеиный мост оживает, встряхивается очнувшейся от зимнего оцепенения гадюкой, а затем обрушивается в воды реки.

…После, когда нищий рассказывал об этом своим «собратьям по цеху», ему не верили даже те, кто сам той ночью пережил необычайное. Ничего удивительного: многие, очень многие вдруг встречали на границе северной части города, в основном в районе ступениатов, нечто, похожее на Пелену. И то, как падали треснувшие Держатели, наблюдали многие.

А вот оживший мост видел он один.)

Все Держатели рухнули почти одновременно, но Иссканр узнал об этом позже. Да и всё равно его заботила одна-единственная башня — та, которая упала прямо на рынок Срезанного Кошелька.

…Продраться через вопящие, толкающиеся, рыдающие и смятенные улицы Сна-Тонра оказалось неожиданно легко. Главное — выбрать правильное направление, но теперь, когда колпак исчез, с этим затруднений не было: знай перебирайся через завалы, отпихивай в сторону взбесившихся горожан — и беги, беги, беги, — беги, будь ты проклят! Скорее!!!

Он почти ничего не запомнил: ни того, как бежал, ни того, что творилось вокруг. Так, какие-то смутные образы… Но один въелся в память, впился в нее настырным клещом: проломленный от крыши до подвала дом, из которого вывалился каменный палец, ногтем упершийся в стену особняка напротив. И на ногте том — знак: вырезанная плеть-девятихвостка. Под ним тихо стонал какой-то неудачник, расплющенный, словно ящерица под каблуком. Бедняге уже было не помочь, Иссканр с разгону подпрыгнул, зацепился за верхний край каменного ногтя, подтянулся, упершись ногами в выемки, изображавшие плеть, перебрался через завал и поспешил дальше.