Закон крови - Микулов Олег. Страница 52

Главная же добыча, от которой зависит благополучие общины, – не эти звери и конечно же не зайцы и не песцы, а звери покрупнее, живущие стадами. Не олени, нет. Большерогие? Их очень мало – они – только для свадебного обряда. Мелкие северные олени – хорошая, легкая добыча: их мясо вкусно, а рога – прекрасный материал для самых разных поделок. Но их стада забредают в эти края не так уж часто, ими не прокормиться, да и появляются они в основном на левом берегу Большой воды. Не прокормились бы живущие по соседству общины трех Родов и лесными оленями: тех совсем немного, и они очень чутки, пугливы. Главная добыча – дикие лошади! И только на них общины всех трех Родов регулярно устраивают Большие охоты.

Эти лошади – животные сильные и крупные: жеребец в холке достигает плеча взрослого охотника. И несмотря на то что здесь отнюдь не степь, они не переводятся в окрестностях круглый год: их копыта до локтя шириной прекрасно выдерживает снежный наст, и они даже предпочитают перелески открытым степям. Конечно, к зиме, когда с кормами становится хуже, часть лошадей откочевывает в другие места, в основном к югу и западу, чтобы вернуться сюда в начале лета с двух-трехмесячными жеребятами. Летом и осенью многочисленные лошадиные табуны, насчитывающие десятки и сотни голов каждый, заполняют все окрестности, луговины и перелески, подходят к самому краю плато и даже спускаются ниже пологими склонами… Вот тогда-то и наступает время первой Большой охоты!

Чтобы подготовить Большую охоту, нужно прежде всего узнать, когда вернутся сюда откочевавшие на зиму табуны, – для этого-то Арго и Гарт и выслали разведчиков. После, как всегда перед Серьезным делом, мужчины на время покинут стойбище, уйдут в мужские дома, и, пока они там, вернувшиеся лошади обживутся на старых местах. А у мужчин будут свои дела – умилостивить духов, чтобы каждый убитый ими жеребец возродился вдвое, каждая убитая кобылица – втрое… А потом настанет срок делать охоту.

Разведчики вернулись на третий день. Сказали: к югу, в степи, – не зелено. Темно и пыльно. Табуны идут. Много. Те же вести принес посланец Гарта – с запада. Арго хлопнул сына по плечу:

– Готовься, охотник! Скоро в мужской дом! Одноглазая начнет просыпаться – начнем и мы!

Конечно, Дрого знает: Небесная Старуха благоволит охоте и охотникам – потому-то и отвели их в Потаенный дом при ней. А вот само Посвящение даже она видеть не может: женщина! Обидно, должно быть, ей, старой…

Охотники, возбужденно переговариваясь, расходились по своим делам. Кажется, этот год будет даже добычливее прежних!.. Если только все эти табуны придут сюда, если духи, если Хозяин леса не направят их по иной тропе. Порой случалось и такое, и положение, предвещавшее сытость, оборачивалось голодом, и людям приходилось уходить на юг за стадами. Но – это уж Колдун должен позаботиться, чтобы все было хорошо!..

Дрого возвращался домой в радостном предвкушении: вот сейчас, сразу, он займется оружием! Оно – новое, почти или совсем не опробованное и конечно же в порядке, но… может, что-то нужно доделать? Подправить? Да и запасные наконечники…

И не только тому он радовался, что вот наконец-то и начинается его настоящая взрослая жизнь! И это тоже – еще бы! Но – не только.

Услышав страшную новость, Дрого все эти три дня был сам не свой: с друзьями почти не общался, свою Нату не повидал. Старался быть один и все думал, думал… И сегодня утром дождался – старый Гор проворчал, как бы про себя:

– Молчит! Людей сторонится! Тот, бывало, тоже – все один да один…

Именно то, чего Дрого и сам боится! А вдруг и на него самого уже порчу навели?!

А к Колдуну еще не ходил, не мог решиться. Тогда, у большого камня, казалось: все просто – пошел и поговорил! А потом понял: нет! И разговор нужно обдумать, и дары приготовить, такие, чтобы были достойны мужчины. Придется подождать; настоящий мужчина – не торопыга!..

И вот теперь, впервые за все эти дни одиноких, тяжелых размышлений и невнятной тревоги, Дрого почувствовал: отпускает! Впервые вдруг стало самым важным иное: оружие и предстоящая охота! И мужской дом, где он будет теперь на равных со всеми остальными!

Табуны не свернули на новую тропу. Три дня спустя воздух зазвенел от радостного ржания – то приветствовали друг друга гривастые широкопалые сородичи, те, кто провел здесь, в окрестностях, всю долгую зиму, и те, что прошлой осенью откочевали на юг, а теперь вернулись. И людям казалось, даже сюда, на их стойбища, спрятавшиеся в глубине логов, доносится с верховий острый запах конского пота.

Дрого был занят все эти дни: вновь и вновь проверял, прикидывал оружие, уточнял бросок, делал запасные наконечники. Теперь он почти не расставался со своим новоявленным братом, со своими друзьями. И со своей Нату наконец-то встретился; та обиделась, конечно, но не очень. Первая Большая охота затмила на время все остальное: печаль об Айрис, мысли о Мале и о Том, кто наводит порчу, – все это, казалось, уходит в прошлое…

А утром, в день ухода в мужской дом, Дрого вместе с Йомом поднялись наверх, к краю того самого сосняка, где ночевала погоня в ту страшную ночь. Йом показал старое кострище и рассказал про сон, про амулет Колдуна, про все, что было потом… Дрого слушал, но в это веселое, искрящееся утро давний предутренний ужас представлялся чем-то нереальным… Чем-то вроде побасенок о живых мертвецах и оборотнях, которыми мальчишки так любят друг друга пугать перед сном, в холодные зимние ночи, завернувшись в теплые шкуры и завороженно глядя на огонь очага… Даже здесь мысли его были заняты иным. Посмотрев на северо-восток, куда указывала рука Йома (интересно, что за огонь они видели? И как догадались, что это – в Проклятой ложбине? Ведь ее отсюда и не видно вовсе), Дрого снова и снова оборачивался в противоположную сторону, на северо-запад. Там, на всем открытом пространстве – от сосняка до ближнего ельника и дальше, к березовой рощице, к дальним синеющим перелескам, – паслись табуны. Один, два… пять… Вот уже пальцы обеих рук загнуты – а их еще больше… Много! Слышалось веселое ржание жеребят, тревожный зов матерей, переклички вожаков. И уже не воображаемый – настоящий запах конского пота, принесенный сюда северо-западным ветерком, возбуждающе щекотал ноздри…

По-видимому, и Йому надоели старые страхи. Прервав рассказ, положив руку на плечо брата, он тоже стал смотреть на щедрые дары, посланные людям Великими Предками и духами-покровителями.

– Скоро часть их спустится ниже. Они-то и будут наши!

Они опять оказались вместе – Дрого и Каймо – в том же самом мужском доме, что и зимой. Но сейчас здесь бывшее место Мала занял Йом. Дни проходили быстро – в подготовке к Большой охоте и к предшествующему ей Обряду.

Охотники ушли в мужские дома в первую ночь, как только стала просыпаться Небесная Старуха. Колдуна с ними не было; он появится здесь только через три дня, когда настанет время Обряда. В один из этих дней совершат свой Обряд и сыновья Серой Совы. А потом они вместе будут готовиться к Большой охоте: мужские дома не Священные места – они табу лишь для женщин и детей, но не для охотников другого Рода. Во всяком случае, не для участников совместной охоты.

До Обряда еда запрещена, даже пить воду нужно умеренно: Обряд будет тем удачнее, чем выносливее окажутся его участники. А вот разговаривать можно сколько угодно. И говорили, но только теперь это были не бесконечные охотничьи рассказы, которые завороженно слушали зимними вечерами Нагу и Туули. Теперь почему-то болтали о том, о чем Дрого меньше всего хотелось бы сейчас слышать: черное колдовство, порча, живые мертвецы, какая-то нежить… Тон задал Айм, молодой охотник, ставший мужчиной всего лишь год назад. Дрого помнил: он еще мальчишкой любил эти темы; именно он доводил своими историями до дрожи… Неужели и теперь ему не о чем больше говорить?!