Срази и спаси! - Мур Джон. Страница 18

— Знаете, Шарм, у вас и у меня много общего.

Он обвил рукой ее талию, прикидывая, насколько велик риск, если он дотронется до ее бедра.

— Правда?

— Угу. Ваш отец и моя мачеха завидуют нашей юности и народной любви к нам.

Другой рукой он откинул волосы с ее лба.

— Пожалуй…

— Мы одинаково серьезно относимся к нашему долгу перед нашим народом.

— Э… Угу… Вроде как. — Он слегка придвинул ее к себе, и она еще теснее прижалась к нему всем телом. Он наклонил голову к ее лицу, и теперь его губы от ее губ отделяли какие-то дюймы.

Энн блаженно закрыла глаза, ее мысли куда-то уплыли, и, не думая, она продолжала шептать:

— И ваша и моя мать умерли родами.

Принц напрягся.

— Ну и что?

— Когда я была маленькой, я все время думала о ней. А вы думаете о вашей матери?

— Э… не в такие минуты.

— Так странно — расти без матери, зная при этом, что она умерла, чтобы дать жизнь тебе.

— Одну минуту!

— В определенном смысле мы повинны в их смерти, почти так, будто мы их убили.

Артериальное давление Шарма рывком вернулось с небес на землю.

— Э-эй… — Такая мысль могла охладить даже семнадцатилетнего юношу в приапическом раже.

— Не то чтобы я ощущала какую-либо вину. А вы, когда росли, вы думали о чем-либо подобном?

— Нет! — Принц выпрямился и уронил голову Энн на подушку. — Нет, я никогда о подобных вещах не думал. И в эту минуту у меня нет особого желания размышлять о них. Эх, умеете вы убить романтическое настроение!

— Романтическое настроение? — Энн словно бы только сейчас поняла, где находится, и соскочила с кровати. — Простите. Я не хотела… вы же не думаете, будто я… Мне пора! — Она распахнула дверь. — Ну, увидимся утром. — Она протянула ему руку для пожатия.

Принц словно не заметил ее руки.

— На улице холодно?

— Э… кажется, немного знобко.

— Отлично! — вздохнул Шарм. — Пойду погуляю.

Стук его сапог разбудил весь этаж, и Энн лишь с большим трудом удалось вернуться в свою постель, оставшись незамеченной.

Когда они выехали из деревни, солнце еще не выпило утренние туманы, однако на этот раз Шарм и Венделл не стали мешкать и развлекаться, даже когда деревня скрылась из вида. Венделлу удалось поспать часа четыре — более чем достаточно, если в вас кипит энергия юности, и, бурля веселым возбуждением, он то и дело далеко обгонял остальных, исследовал боковые тропы и мчался назад галопом. Шарм испытывал внутреннее напряжение, которое возникает в предчувствии близкой опасности. Хотя внешне он сохранял полное спокойствие, ему не терпелось поскорее взяться за дело. Мандельбаум трудился всю ночь, однако на его лице не было и тени утомления. Он крепко сидел в седле и с апломбом попыхивал трубкой.

Энн смотрела прямо перед собой, ехала молча, а на все расспросы отвечала «м-м-м». Принца она старательно игнорировала. Тот факт, что никто, казалось, не замечал, с какой тщательностью она его игнорирует — а сам принц тем более, — делал его поведение накануне ночью еще более нестерпимым. Когда они добрались до терновой изгороди, Венделл порыскал туда-сюда, пока не нашел кучу обгорелых веток.

— Вот тут. Тут все и было. Видите, тут мы развели костер.

Мандельбаум внимательно разглядывал изгородь. И Шарм тоже.

— Ни малейших следов. Ничем не отличается от остальной. Взгляни! Я врубился где-то здесь, но при взгляде на нее теперь и не догадаешься.

Мандельбаум кивнул, достал из кармана маленькие ножницы, отстриг веточку, завернул ее в тряпицу, а потом положил в карман куртки вместе с ножницами. После чего забросил плащ через плечо.

— Ну, так за работу!

— Что вы собираетесь делать? — спросила Энн, не выдержав.

— О! — сказал Шарм. — Она все-таки заговорила!

— Заткнитесь! Что вы собираетесь делать?

— Наблюдать и ждать.

Шарм сидел перед деревом и что-то вырезал из ивовой коры, а Мандельбаум с Венделлом открыли два больших мешка и начали доставать оборудование. Сначала они вытащили десятки деревянных колышков, покрытых сложной резьбой, и вбили их в землю примерно по кругу. Видимо, расстояние между колышками имело огромное значение — они постоянно измеряли его куском веревки с узлами. Потом достали кожаные кисеты с порошками и посыпали этими порошками землю между колышками. Потом вскрыли флаконы с вонючими жидкостями, набрали их в стеклянные пипетки и покапали на землю и на колышки. Потом достали металлические колпачки из меди, бронзы, а также, к удивлению Энн, из золота и серебра и надели их на некоторые колышки.

— А вы ничего делать не собираетесь? — спросила Энн у Шарма.

— Я уже делаю. Видите, я вырезал свисток.

— Помочь им, вот я о чем!

— Похоже, у них все ладится и без меня.

— Хм-м-м! — Энн гневно отошла, и Шарм отметил про себя, что ее одежда просто сшита для гневных движений.

Она направилась к Мандельбауму.

— Не могу ли я чем-нибудь помочь?

— Нет, — сухо ответил Мандельбаум. — Вы будете только мешать. Ночью я показал Венделлу что к чему. Просто посидите где-нибудь там.

Энн вернулась к дереву и села возле Шарма.

— Ну, хорошо. Наверное, я сглупила. Собственно говоря, мне, наверное, следует поблагодарить вас за вчерашнюю ночь.

— Что? Поблагодарить меня? За что, собственно?

— За то, что… не злоупотребили… вчера ночью. Я, кажется, как-то забылась. Я была готова… поцеловать вас… и вообще. Вчера ночью мне почудилось, что вы меня отвергли, но теперь я поняла, насколько не права. Если бы не ваша сила характера, я могла бы сделать то, о чем теперь мы оба сожалели бы.

— А! — сказал принц, затем несколько раз открывал рот, словно собирался что-то сказать, но в последний миг передумывал. Молчание продлилось несколько минут, и он наконец сказал: — По-моему, я могу быть с вами абсолютно откровенным. Я ушел погулять не потому, что был облачен в броню добродетельности. Я ушел потому, что расстроился из-за разговора про матерей. То есть меня правда очень влекло к вам.

— Правда?

— Угу. По-моему, вы красавица. И что куда важнее, вы не просто красавица, вы чудо!

— Спасибо! Вы сейчас сделали меня очень счастливой.

— Не стоит благодарности. Вы могли бы сказать мне, каким красивым я, по-вашему, выгляжу сейчас.

— Выглядите неплохо.

Он показал ей язык, она рассмеялась и хлопнула его по плечу.

— А теперь объясните, как мы переберемся через изгородь.

— Погодите немного. Мандельбаум уже завершает приготовления.

Собственно говоря, Мандельбаум их завершил, и земля между колышками чуть затлела. Венделл запаковывал мешки и оттаскивал их на безопасное расстояние. Принц с Энн встали, но ближе не подошли. Мандельбаум бормотал заклинания и постукивал киянкой то по одному, то по другому колышку. Потом он выбил свою трубку и торопливо отбежал. Плащ захлопал у него за спиной.

Все произошло за какие-то секунды. Вот в центре круга возник голубоватый огонек, а миг спустя заполыхал весь круг, и тотчас с ревом к небу устремился столп пламени, разбрасывая хлопья сажи и дымящиеся угольки. Однако минуту спустя огонь погас, и остался только выжженный в траве круг.

— И только? — сказала Энн. — Вот это поможет нам пробраться сквозь изгородь?

— Погодите!

У себя под ногами Энн ощутила вибрации, сопровождаемые глухим рокотом. Они стремительно усиливались.

— Что происходит?

— Отойдите!

Вокруг нее земля вздымалась и содрогалась, будто море в бурю. Деревья тряслись, сбрасывая листья и сухие ветки. Шум ветра перешел в пронзительный стон, и у нее по спине побежали ледяные мурашки.

— Вот оно! — крикнул принц.

С оглушительным ревом из земли на неизмеримую высоту вырвался столп воды. Тысячи галлонов в минуту рвались ввысь к прозрачному голубому небу. Где-то под облаками энергия бьющей струи истощилась, и вниз ливнем посыпались капли.

— Аи! Я промокла насквозь!

Шарм смеялся:

— Во-во! — но тут он увидел, как намокшее тонкое платье прилипло к ее грудям, и торопливо отвел взгляд.