Атолл «Морская звезда» - Насибов Александр Ашотович. Страница 34

Они начинают хохотать. Болл достает платок и вытирает глаза — у него даже слезы проступили, так насмешил его Мартин. Ну какой нормальный человек поверит подобной брехне?

Бывший пилот затравленно озирается. Как ему убедить этих весельчаков? Он видит только одну возможность — показать записку Лаврова. Рука сама тянется к внутреннему карману пиджака.

Болл берет записку, вглядывается в торопливые строчки. Но ни он, ни Медик не могут разобрать ни слова!

— Это же по-русски! — кричит Мартин.

Вытянув шею, Медик взглядом отыскивает третьего партнера — Лотара Лашке. А тот уже спешит навстречу — оставил свой столик, когда услышал возглас Мартина. Медик трогает за рукав Джозефа Болла:

— Отвлеки парня!

В ту же секунду Болл набрасывается на Мартина, крича, чтобы тот перестал темнить и загадывать ребусы. Став за его спиной, Лотар Лашке быстро прочитывает записку. Несколько секунд раздумья — на большее нет времени — и решение принято. Записка снова у Медика.

— Езжайте в русское посольство, — шепчет ему Лашке.

— Все трое?

— Да!

— А вы?

— Я буду там. Я — “русский дипломат”, поняли?

Медик озадаченно глядит вслед Лашке — тот уже пробирается к выходу.

В те минуты, когда профессор Лавров знакомился с интервью Сергея Чугунова, аналогичная газета легла на стол руководителя специальной службы, в ведении которой находилось подразделение инспектора Данлопа. Его вызвали и спросили, как документирована катастрофа с “ягуаром” Брызгалова.

— Заключение дорожной полиции гласит: всему виной искра статического электричества, взорвавшая бензин в баке автомобиля. Машина вздыбилась, потому что в момент взрыва потеряла управление и налетела на массивное каменное ограждение проезжей части улицы. Все оформлено надлежащим образом и подписано авторитетными специалистами.

— Теперь об интервью. Меня интересует то место, где идет речь о женщине. Ее реплики автор интервью считает странными. Я цитирую: “Будто Брызгалова не очень хорошо понимала, о чем говорит”. Что он имел в виду?

— Не могу взять в толк, шеф. Все было сделано чисто… Мне тут же позвонил Шервуд и выразил удовлетворение хорошей работой… Уж не темнит ли Чугунов?

— Я знаю этого человека. Что-то он держит за пазухой, Данлоп, какой-то камень… Ну-ка, пусть прокрутят магнитную запись этой беседы. Слушать будем не мы одни — только что из России прибыл наш человек: в разное время провел в этой стране почти два десятка лет, хорошо знает язык…

Прослушав магнитную запись телефонного разговора Чугунова с Брызгаловой, шеф сказал, что все вроде бы в порядке. При этом он посмотрел на сотрудника, вернувшегося из России.

— И у меня нет замечаний, — сказал тот. — Разве только вот это — житель Советского Союза вряд ли назовет свое посольство русским…

— Имеете в виду то место, где Анна Брызгалова говорит, что не приедет в “русское посольство”?

— Привычнее прозвучало бы “советское посольство”.

— Замечание не кажется мне существенным. Можно привести сотни примеров, когда русские в слово “Россия” вкладывают понятие обо всем Советском Союзе… Вспомните хотя бы широко известную реплику одного из политических комиссаров Красной Армии в критический момент обороны Москвы: “Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва”. И все же интервью тревожит меня… Женщина все еще в доме Лаврова? Увезите ее оттуда. Увезите немедленно.

Данлоп покинул кабинет шефа в начале пятого часа вечера. Около тридцати минут затратил на подбор нового помещения для Анны Брызгаловой.

Выбор пал на одну из загородных резиденций секретной службы — здание было достаточно изолированно и комфортабельно, чтобы можно было поселить в нем пленницу. Сложнеее оказалось с организацией питания и круглосуточного медицинского обслуживания пациентки. Кроме всего прочего в доме постоянно должна была находиться охрана. Но Данлоп справился и с этими задачами.

Без четверти пять он сел в служебный автомобиль и назвал шоферу адрес.

Автомобиль притормозил возле дома Лаврова, когда время перевалило за пять вечера. Дверь отворила Гибсон. Данлоп осведомился, дома ли профессор, и показал свой полицейский жетон.

Гибсон позвала Лаврова. Не поздоровавшись, Данлоп спросил о состоянии больной.

— Не знаю, что ответить, — Лавров посмотрел на Гибсон, как бы ища у нее поддержки. — Ведь курс лечения только начат…

— Вот глядите! — Гибсон взяла со стола пачку бумажек. — Это анализы. Первые анализы пациентки профессора. Они получены только сегодня.

— Давайте! — Данлоп сунул анализы себе в карман. — Их будет смотреть другой врач. Я забираю больную.

— Но это невозможно! Она серьезно больна. Будет новое потрясение. Понимаете, чем это может кончиться?

— Все понимаю. Однако таково решение.

— Чье решение, позвольте узнать?

— Помогите больной одеться, — Данлоп взглянул на Гибсон. — Действуйте осторожно, не напугайте пациентку. Скажите, что ее везут на консультацию…

Гибсон сделала шаг к лестнице, ведущей в спальню.

— Погодите, Джоан! — крикнул Лавров. Он всем корпусом повернулся к Данлопу: — Только что была проведена сложная процедура. После нее больную нельзя тревожить. Придется вам подождать.

— Сколько?

Лавров беспомощно оглянулся на Гибсон.

— Часа два! — ответила она.

— Жду пятнадцать минут! — Данлоп взглянул на часы и уселся на стул. — У меня комфортабельный автомобиль. Я прикажу шоферу включить отопление. Ехать не очень далеко. Словом, с больной ничего не случится.

— Нет, это непостижимо! — Лавров взволнованно заходил по комнате, улучил секунду и выглянул в окно: вдруг люди, за которыми послан Мартин, уже приближаются к дому? Но улица была пустынная. — Позвольте узнать, зачем такая спешка? И вообще, на каком основании увозят больную?

— Можно подумать, вы не знаете, кто я такой, — усмехнулся Данлоп.

— Как же! Именно вы и уговорили меня взяться за лечение русской ученой. От вас было получено и разрешение — пользовать ее у меня на дому. Стойте!.. — Лавров схватился за лоб, напряженно размышляя. — Стойте, господин полицейский, я и забыл, что выдал вам расписку, когда получал больную…

— Расписка будет возвращена. Она в надежном месте — у меня в сейфе.

— В сейфе?! — вскрикнула Гибсон. — Значит, не здесь, не с вами?..

— В самом деле, где моя расписка? — Лавров понял Джоан с полуслова. Появилась возможность оттянуть время. — Я не отдам больную, пока не получу назад столь важный для меня документ!

— Расписка сейчас будет, — Данлоп снял трубку телефона.

— А телефон не работает! — Лавров уже не скрывал злорадства. Он даже всплеснул руками от удовольствия: — Представьте себе: только привезли русскую больную, как немедленно испортился телефон. Вот ведь какое совпадение!

— Значит, отказываетесь выдать женщину? — в голосе Данлопа прозвучала угроза.

— Отказываюсь, — сказал Лавров. Он подошел к окну, вновь оглядел улицу. — Без расписки решительно отказываюсь.

Данлоп тоже приблизился к окну. Его заинтересовало, что это высматривает на улице профессор? Нет, за окном все было в порядке. Он заметил на углу прислонившегося к афишной тумбе человека и наметанным глазом определил в нем одного из агентов наблюдения за домом.

— Ладно, — сказал Данлоп, — я отправляюсь за распиской. Вернусь через тридцать — сорок минут. За это время экономка должна одеть и подготовить больную.

Он направился к выходу. Лавров поспешил отпереть дверь.

— Я скоро вернусь. — Данлоп взялся за ручку двери: — Проследите, чтобы больная была готова. Надеюсь, понимаете, что это в ваших интересах?

— Простите, мне не совсем ясно…

— Не ясно? Но вы перемещенное лицо, не так ли?

— Я давно получил здесь все права гражданина. Уж вы-то осведомлены об этом!

— Пусть так. Но вы были перемещенным лицом. Этого штриха вашей биографии мы не забываем.

Трое мужчин торопливо шли по людной в этот час улице. Из лабиринта проходных дворов они выбрались на оживленную магистраль, и Мартин прибавил шагу: впереди уже видна была цель, к которой он стремился, — элегантное здание с алым флагом на шпиле крыши.