Военные катастрофы на море - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 41

Было около 60 – 70 метров от буксира, когда Иван увидел другого однокурсника – Сашу Великотного. Тот плыл к буксиру, и видно было, что он уже теряет силы.

На призывы Переверзева он отозвался не сразу, тогда Иван стал еще махать ему руками, и только теперь Великотный повернулся в его сторону и, увидев, что Иван – на плоту и совсем близко, направился к нему. Великотный был в бушлате, поэтому был особенно тяжел, и Переверзеву стоило большого труда вытащить его на плот, уцепившись за ворот бушлата. Конечно, было не до седьмого пота, но труд в какой-то мере разогрел, а присутствие близкого товарища подбодрило.

Вскоре Иван не то чтобы определил – скорее почувствовал, что буксир уже больше не приближается, а наоборот – начал удаляться в левую сторону. Сразу же предложил Саше добираться до буксира вплавь с помощью обломков, пока есть силы, но ответа не получил. Подождал еще немного, пока он определит свои силы, а когда понял, что Саша колеблется, крикнул: «За мной!» – и бросился в воду. Постепенно переплывая от доски до доски, Иван преодолел трудное расстояние около 70 метров и уже был метрах в 5 – 7 от борта буксира, где скопилась большая группа барахтающихся людей, как вдруг почувствовал, как кто-то сзади сильно даванул на его плечи, и он, уже обессиленный, быстро погрузился под воду. Это был последний критический момент для Переверзева, в голове просвечивались прожитые события, проносились последние мысли. Появилось вдруг сильное отвращение к тому, чтобы вода проникла в рот, сцепил зубы. Сколько времени продолжалось погружение, трудно сказать, но ясно другое. Еще в детстве Иван любил нырять на время и любил устраивать себе отдых путем полного расслабления при медленном погружении на глубину. Выработался условный рефлекс. В этот критический момент рефлекс сработал. Это позволило собрать силы, чтобы ритмично опираясь в слоях воды, вырваться из глубины на поверхность. Вынырнул Переверзев уже за кормой буксира, где людей было значительно меньше.

Это случилось около 9 часов, время врезалось в память на всю жизнь. В первые минуты его поддерживала на воде шинель, надетая поверх бушлата, пока еще была сухая, а намокнув – стала тянуть в глубину. В связи с этим Юрий Селезнев сбросил шинель, стащил через голову противогаз, из его сумки переложил в брючный карман записную книжку, две плитки шоколада «Золотой якорь», сбереженные «на черный день», и перчатки.

Подчеркнем, что все это было проделано не где-то в сторонке от 10-балльного шторма, а, выражаясь предметно, в центре этого водоворота. Для этого нужно было уметь надежно держаться среди волн, к тому же надо учесть, что Селезнев оставался одетым в бушлат и в форму 3 и обут в ботинки.

Однако умения держаться на воде еще мало. Надо было еще уметь владеть собой. Наконец, нужно было оставаться рассудительным. Этими качествами Юрий располагал в полной мере.

Зачем-то он аккуратно застегнул ремешок сумки и потом уже отбросил противогаз в сторону от себя.

Тем временем намок бушлат и тоже стал тянуть в глубину, пришлось и его снять. Пытался снять ботинки, несколько раз нырял, чтобы достать до шнурков, но они были сделаны из сыромятной кожи, это – на века. Они намокли, затянулись намертво, такие – зубами не развязать. Поэтому с ботинками пришлось смириться.

Юрий очень берег финский нож в чехле. Боясь, что нож может выскользнуть или оторваться вместе с чехлом, он взял его в зубы и не выпускал потом ни при каких обстоятельствах.

Процедура раздевания очень утомила, поскольку при этом пришлось долго и напряженно работать ногами.

Сравнительно недалеко Юрий увидел плавающий ящик и подплыл к нему. Он оказался с сухарями, а две запаянные жестяные банки в нем создавали хорошую плавучесть. Попытался сесть на ящик, но он каждый раз выскальзывал, пришлось лечь на него животом. Теперь наконец смог передохнуть и осмотреться. От баржи его отнесло метров на сто. Кругом плавали свои ребята, держась за бревна, за другие обломки. Старшина класса Ростик Бочаров кричал: «Держись, ребята! В большой компании тонуть не страшно!»

Трудно себе представить, трудно поверить, удивительно, но это факт: на одном из плотиков курсанты пели песню о геройской гибели русского крейсера «Варяг».

Когда поднимало на гребень волны, видна была баржа. Люди по-прежнему располагались там в носовой и кормовой частях.

Шквалистый порыв сорвал бескозырку, на шее остались связанные ленты. Ящик опять выскользнул, его унесло, пришлось снова барахтаться. Рядом несло вместе с бревном Диму Князева. Дима окликнул, позвал к себе.

Бревно было очень скользким, сколько он ни суетился, лечь на нем не удалось. Пришлось лишь держаться за бревно руками, оставаясь в воде. Людей разбросало, относило от баржи все дальше. Волна оторвала Юрия от опоры, накрыла, пришлось наглотаться воды. Когда пришел в себя, то оказался рядом с плотом, на котором сидели младший политрук Подкорытников, старшина 1 статьи Измайлов и другие. Когда Юрий уже схватился за плот, Подкорытников крикнул: «Помоги девушке!» Юрий увидел ее поблизости, подплыл, схватил за воротник и подтащил к плоту. Подкорытников с Измайловым вытащили ее на плот. Таким же порядком им удалось взять на плот и вторую девушку. Обе они оказались выпускницами медицинской академии.

Юрий все еще держался на воде и очень устал. В следующую минуту его самого вытащили на плот, где он и остался лежать в полной неподвижности, держась за доски. Оказалось, что доски и брусья плота были связаны ремнями, всеми ремнями, которые нашлись у его пассажиров. Отсюда было видно, как, держась за брус, плавал командир роты майор Сергейчик. Его поддерживали два курсанта, по-видимому, он сильно ослаб.

Их плот относило все дальше, вокруг уже никого не было. Доски, связанные ремнями, стали расползаться, пришлось их неоднократно перетягивать теми же ремнями. Самым страшным врагом становился холодный ветер. Замерзнув, они поочередно опускались в воду, чтобы хоть в малой степени согреться. Это удавалось, поскольку в воде не продувало. Был момент, когда мимо пронесло деревянный щит, на котором сидел, глядя на них, преподаватель физической культуры старший лейтенант Смирнов. Потом на плот неожиданно выбросило труп мужчины в нижнем белье. Подкорытников сказал, что это – политрук Высшего военно-морского инженерного училища. Юрий столкнул труп с плота.

На этом плотике Рыбинский сбросил с себя дополнительно еще и суконку, чего на плотике делать, может быть, и не следовало.

Вместе с другими сидевшими на плотике Рыбинский видел, как взметывались столбы воды вместе с обломками плотиков и детьми, слышал душераздирающие крики людей, попавших под разрывы бомб.

Видел, как вражеские самолеты на бреющем полете осыпали плавающих людей пулеметными очередями.

При очередном ударе волны палуба под ногами курсанта Колодяжного затрещала, разломилась, и он оказался в воде на плотике из нескольких скрепленных между собой досок, на котором и носило его по волнам. В какой-то момент он увидел такой же обломок палубы, а на нем девочку 14 – 15 лет, одетую в кофту с рукавами до локтей. Девочка сильно продрогла. Аркадий подплыл к ней, снял с себя суконку и бескозырку и отдал ей. Девочка охотно их надела. Сам остался в белой форменке, под нею была еще тельняшка, в брюках и ботинках. Держал свой плотик около нее, успокаивал и ободрял девочку, учил, как надо держаться за плотик. Неожиданно волны разбросали их плотики. Как погибла девочка – нельзя было видеть, волны понесли их в разных направлениях. То ли его накрыла волна, то ли девочку – точно сказать невозможно. Одно лишь ясно, когда Аркадий всплыл и стал высматривать ее вокруг, то ее уже не обнаружил.

Заметил лежавшего на каком-то предмете Сергея Немилова, видно было, что он – в тельняшке и брюках.

Во время одного из заходов буксира курсант Колодяжный оказался у его кормы. С кормы свисало несколько концов. Увидев это, он бросился вплавь к одному из концов, поднялся до фальшборта и закинул правую ногу за фальшборт. И здесь в этот момент силы его кончились. Так и остался висеть, держась за фальшборт правой рукой и правой ногой. Кто-то на палубе увидел, схватил его за место, «на котором заседают», и перетащил на палубу. Из последних сил он дополз до машинного отделения, где уже находились курсант Саша Великотный и майор Сергейчик Александр Андреевич.