Песнь Огня - Николсон Уильям. Страница 8
– Мы не обручены.
– Мне все равно. А тебе нет?
Это говорит не Сирей! В ней сидит муха страсти. Чтобы попасть в ум Сирей, нужно подойти ближе.
– Закрой глаза, – попросила она. – Тогда ты не увидишь шрамов, а поцелуй не потеряет прелести.
Бомен закрыл глаза. Сирей положила его руки себе на талию. Ее губы потянулись к его губам. Когда губы встретились, по телу Бомена пробежала дрожь наслаждения. А ведь он никогда еще так не целовался! В поцелуе Сирей была близость, нежность и страсть. Бомен чувствовал, как девушка льнет к нему, и это ощущение было частью поцелуя. Он прижимал ее к себе, его руки гладили стройную спину, его губы целовали ее губы, раскрывая тайны…
Нет! Бомен с усилием высвободил ум и мысленно прошел сквозь поцелуй, в разум девушки, охваченный желанием. Бо прижался к Сирей еще сильнее, и поцелуй стал еще более страстным, отчаянным, словно мольба о помощи. Осторожно погружаясь, Бомен нашел существо, свернувшееся в клубок, плотно захватил его и сделал рывок. Напряжение, последняя судорога существа – и победа! Послышалось жужжание крыльев: муха улетела.
Сирей потеряла сознание в его руках. Бомен удержал ее, чтобы не встревожить остальных. Он огляделся: другие видели? Все давно встали и вроде бы просто собираются идти дальше. Во всяком случае, в их сторону никто не смотрит.
Сирей очнулась и недоуменно спросила:
– Что такое?
Тут она вспомнила и залилась краской.
– Ох!
– Это была не ты, – успокоил ее Бомен. – В тебя что-то вселилось. Оно тебя и заставило.
– Та самая муха?
– Да.
– И она меня опьянила?
– Да. В каком-то смысле.
Сирей стыдливо опустила глаза.
– Она заставила меня поцеловать тебя, да?
– Да. Не волнуйся, это была не ты.
Лошадей опять запрягли, люди заняли места в колонне.
– В тебя она тоже забралась?
– Нет.
– Но ты меня все равно поцеловал.
– Мне нужно было приблизиться. Чтобы ее вытащить.
– Ах, да! Чтобы ее вытащить…
Когда Бомен и Сирей вернулись к остальным, их встретило несколько любопытных взглядов. Юноша понял: надо объяснить случившееся.
– Насекомое все еще с нами, – объявил он. – Я только что выгнал его из Сирей.
– Деточка моя! Ты цела?
– Да, Ланки, все хорошо.
– Будьте начеку! – предупредил Бомен.
– По местам! – крикнул Анно. – Дозорные, вперед! У нас есть еще час, потом стемнеет.
Путники снова двинулись вперед.
Бомен шел в середине, прислушиваясь, не раздастся ли зловещее жужжание. Мух было не слышно, все вели себя как обычно. Когда чувство опасности немного притупилось, к Бомену вернулись воспоминания о поцелуе Сирей. Нет, его целовала не она, а существо, которое ей овладело. Или все-таки Сирей? Может, так проявились ее тайные желания?
Сзади кто-то подбежал к юноше. Бомен обернулся и увидел Кестрель. Он тут же покраснел: наверное, объяснил он себе, от стыда, что не поговорил с Кесс о Сирей.
– С ней все будет в порядке, – поспешил сказать Бомен. – Я вытащил из нее муху.
Кестрель испытующе посмотрела на него:
– Муха вернется?
– Скорее всего. Когда – не знаю. Я ее так и не видел. Она словно не существует, пока кого-то не укусит. А потом становится его частью.
– Я видела, как муха подействовала на Сирей.
– Мне пришлось до нее дотронуться. Чтобы выгнать насекомое.
– Да, конечно. Дотронуться.
Слово «поцелуй» не прозвучало, но повисло в воздухе между близнецами. Раньше они друг от друга ничего не скрывали! Бомен совсем расстроился.
– И вот ведь странная штука…
– Бандиты!
Тревожный крик Мампо прервал разговор. Бомен резко обернулся – и вдруг впереди раздался грохот. Перед колонной упало чуть ли не полскалы, заклубилась пыль с каменной крошкой.
– Стой! – закричал Анно. – К оружию!
Бомен и Кестрель кинулись к повозке. Снова загрохотало, на этот раз позади. Новый завал отрезал дорогу назад. Путники оказались в ловушке.
– Мампо! Таннер! Спускайтесь!
Дозорные сбежали со склонов. Остальные уже лихорадочно вооружались мечами, вилами и поленьями.
– Сколько их?
– Дюжина. Может, и больше.
Через несколько мгновений нападавших мог сосчитать каждый. На западном склоне выросла фигура – высокая, сухощавая и как будто без лица. Рядом возникла другая, потом – еще три. Все они остановились, молча глядя вниз. На белесом зимнем небе были заметны только силуэты – обмотанные слоями одежды, как у беженцев, что собирают любые тряпки. На поясе, над локтями и коленями балахоны скреплялись матерчатыми завязками. Плечи, шея и голова у каждого из разбойников были закрыты длинным куском ткани, на виду оставались лишь глаза.
– Бандиты, это точно, – сказал Анно.
На склоны поднимались все новые и новые фигуры. Бомен насчитал тринадцать человек на западе и еще восемь на востоке. Они казались безоружными.
– У них нет мечей, – прошептал он отцу. – Думаю, мы сможем защититься.
Не успел он это сказать, как один из мужчин вытянул из-за пояса веревку и наклонился за камнем.
– Пращи! – закричал Ролло Клин.
Бандит со свистом раскрутил веревку над головой и легким движением руки послал камень вниз. Камень попал корове Креота в висок с такой силой, что животное упало замертво, не издав ни звука. Мантхи в ужасе оцепенели. Креот вскрикнул и бросился к безжизненному телу.
– Херувимчик! Херувимчик мой!
Пращи приготовили и остальные бандиты. Разбойники стояли неподвижно и по-прежнему молчали. Впрочем, все было ясно без слов.
Анно задумался: их окружили и спереди, и сзади. Лошади и коровы не поднимутся по крутым осыпающимся склонам. Нужно драться или просить пощады. Одного-другого нападающего убить удастся, и все же многие мантхи погибнут, как погибла корова.
– Сложите оружие, – сказал он спутникам.
Анно повернулся к человеку, который метнул первый камень. Должно быть, этот тип и есть главарь.
– Мы – мантхи! Мы не желаем вам зла! Чего вы от нас хотите?
Разбойник молча смотрел на него.
– Вам нужны наши коровы и лошади? Больше у нас ничего нет.
Главарь подал знак двоим из своих. Те побежали вниз. Из-под ног разбойников покатились маленькие оползни. Остальные подняли пращи в знак, что метнут камни, если посланцев тронут.
– Не двигайтесь! – крикнул Анно испуганным людям. – Замрите, пока мы не узнаем, чего они хотят!
Разбойники внимательно осмотрели неподвижных путников. Один указал на Кестрель, потом на Сарель Амос. Второй взял обеих за руки и связал веревкой запястья.
Из горла Мампо вырвалось гневное рычание.
– Не двигайся! – прошипел Анно.
Увидев, что стычки не избежать, Хаз пытался увеличить шансы на победу. Он оглянулся, прикидывая, сколько человек могут спрятаться под повозкой. Но зоркий главарь заметил его взгляд. Свистнула праща. Бомен увидел, как камень летит в отца, и мысленно бросился на помощь. Юноша покачнулся и тем не менее отразил удар – камень упал на землю, не причинив вреда. С ударами такой силы можно было справиться лишь по очереди. А если все бандиты начнут стрелять одновременно?
Главарь, удивляясь промаху, снова заряжал пращу.
– Бо, – спросил Анно, – у нас есть шансы?
– Нет. Они нас перебьют.
В это время разбойник уже связывал Пеплар. Ее отец, Гарман Вармиш, вынул нож.
– Гарман! Стой!
Стук, хруст – Гарман упал с размозженным черепом. У Бомена вырвался вскрик. Все произошло слишком быстро.
И тут главарь впервые заговорил. Путники услышали резкий голос:
– Нам что, убить всех ваших мужчин? И такое бывало.
Гарман Вармиш лежал неподвижно, из раны на голове лилась кровь. Его жена всхлипывала, но не двигалась. Разбойник подвел Пеплар, обмякшую и покорную, к Кестрель и Сарель. Потом забрали Виду Так, Красу Мимилит и Сирей – всех девушек, которые вышли из детского возраста, но пока не стали матерями; правда, Пеплар едва исполнилось двенадцать.
Кестрель позволила себя связать и отвести в сторону, потому что еще до того, как убили отца Пеплар, поняла, насколько опасны бандиты. Бомен мысленно твердил: Не сопротивляйся. Пока не надо.